Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Евгения Тарасова и Владимир Морозов полетели на рядовой турнир в Нидерландах, чтобы получить опыт проживания в «пузыре» перед чемпионатом мира. Об этом в интервью RT рассказал двукратный олимпийский чемпион Максим Траньков. По его словам, он доволен той формой, в которой подходят подопечные к главному старту года. Специалист также предположил, почему китайским парам разрешили принять участие в чемпионате мира в Стокгольме, объяснил, чему научился за прошедший год как тренер, и подчеркнул, что не знает, чем сейчас занимается Мозер-team.

— Ваши подопечные Евгения Тарасова и Владимир Морозов отобрались на чемпионат мира в декабре на чемпионате России, а в феврале отказались от участия в финале Кубка России, но поехали на второстепенный турнир в Голландию. Зачем нужен был этот старт?

— Нам нужно было, во-первых, попробовать побывать в «пузыре», понять, что это такое. Репетицию, скажем, так, перед чемпионатом мира провести. Во-вторых, выступить на международной арене, показаться иностранным судьям, выслушать пожелания.

— Как международные специалисты вас приняли?

— В целом хорошо. И по впечатлениям, и по отзывам. Так что поездка оказалась полезной.

— Можете описать ощущения — что такое провести несколько дней в «пузыре»? — Это тяжело. На протяжении всего соревновательного дня ты находишься наедине с самим собой, один в четырёх стенах. И так — всю неделю. Еду нам приносили трижды в день прямо в номер, выйти из которого можно было только на тренировки. Сейчас в Стокгольме всё будет тоже крайне сурово: в том же ресторане четко регламентированы временные интервалы, когда ты можешь прийти на завтрак, обед или ужин, как и количество мест за столиками. То есть, нужно быстро поесть и освободить столик следующему.

Психологически всё это, естественно, давит. Начинаешь понимать, какое это счастье — лишний раз куда-то выйти.

— Например, на каток?

— Там тоже приходится постоянно помнить о множестве вещей. Например, о том, чтобы соблюдать дистанцию.

— Организаторы всех без исключения спортивных соревнований прописывают в правилах, что количество людей на мероприятии должно быть сведено к минимуму, и Стокгольм в этом плане не стал исключением. Вашей команде пришлось кем-то жертвовать?

— У нас не такая большая команда. Мы сделали максимум возможного, чтобы с нами на чемпионат мира поехал Сергей Воронов, и это получилось. Ну, да, какие-то проблемы, конечно, пришлось решать. С аккредитацией, транспортом, проживанием.

— Вы довольны тем, в каком состоянии ваши спортсмены подошли к главному старту?

— Пришлось немного форсировать, а, точнее, корректировать подготовку в связи с тем, что у Морозова возникли небольшие проблемы со здоровьем — он где-то поймал энтеровирус и пропустил несколько тренировок. Но в данный момент и Вова, и Женя находятся в той форме, в которой, в принципе, и должны быть.

— Я удивилась, узнав, что на чемпионат мира приезжают китайцы. Биатлонисты и лыжники этой страны до сих пор жестко изолированы от мира.

— Возможно, дело в том, что парное катание для Китая – это наиболее реальная олимпийская медаль на Играх в Пекине. Знаю, что на это возлагаются очень большие надежды.

— Думаете, именно поэтому им создали возможность поехать в Стокгольм?

— Могу только предполагать это. Китайцев в этом году никто не видел, но все прекрасно знают, как в этой стране умеют тренировать и тренироваться. Помню в 2016-м перед чемпионатом мира в Бостоне, китайцы тоже очень долго нигде не появлялись, но, когда приехали, выяснилось, что все пары находятся в потрясающей форме. Правда, на соревнованиях у них тогда не всё получилось.

— В ваш первый совместный сезон с Тарасовой и Морозовым подвести их в нужной форме к соревнованиям не слишком удалось — пришлось даже экстренно привлекать к подготовке Нину Мозер. Чему вы научились в этом плане за время работы тренером?

— Пришел определённый опыт, понимание ребят. Прежде всего, я научился себе доверять. Меньше слушать других, больше полагаться на то, что делаю сам. Когда я только начинал работать с Женей и Вовой и делал это один, мне все без передышки давали советы, я всех слушал, и пытался учиться всему сразу. Сейчас какие-то вещи, естественно, использую, а какие-то советы, считаю, нам не совсем помогли. Когда к работе подключилась Нина Михайловна, нам всем в определённом смысле стало полегче. Особенно Жене с Володей — для них на том этапе это было очень важно с точки зрения психологии и, соответственно, внутренней уверенности. Другой вопрос, что десять дней или даже пара недель — это не тот срок, за который можно реально наработать что-то существенное в плане техники или стабильности.

— Накануне чемпионата мира вышло несколько интервью с Мозер о том, что она возвращается в парное катание. Не обсуждали с ней тему возобновления сотрудничества?

— Нина Михайловна разве куда-то уходила? По-моему, нет. Она тренировала сборную США. Да и серьезного совместного сотрудничества у нас не было с тех самых пор, как мы с Таней Волосожар завершили карьеру. Как тренер, я никогда не работал в команде Нины Михайловны, и даже не знаю, чем «Мозер Team» сейчас занимается. Мы с Сергеем Вороновым даже не числимся в «Воробьевых Горах» тренерами.

— Кстати, в одном из интервью Мозер сказала по поводу Воронова, что, на ее взгляд, он очень схож по характеру с Евгенией Тарасовой, и должен очень хорошо с ней работать. Разделяете эту точку зрения?

— Сергей вообще очень хорошо влился в наш коллектив и прекрасно работает. Мы вместе обсуждаем и планы подготовки, и количество нагрузки, и все текущие вопросы. Это абсолютно полноправный член нашей команды, где нет разделения, кто работает с Тарасовой, кто — с Морозовым, кто занимается прыжками, а кто — чем-то ещё. Но если Нина Михайловна такой комплимент высказала – очень приятно. Я тоже у нее многому научился.