Фото © Александр Вильф Стокгольм. Анастасия Мишина и Александр Галлямов

Девочка может быть совсем маленькой и лёгкой, но если в поддержках и выбросах она рассчитывает только на партнёра, ничего путного не выйдет. Об этом в интервью RT заявили чемпионы мира по фигурному катанию Александр Галлямов и Анастасия Мишина. По их словам, в дуэте оба должны работать на равных, чтобы достичь высокого результата. Спортсмены вспомнили, как притирались друг к другу после того, как встали в пару, рассказали, почему Тамара Москвина никогда не повышает голос, и заявили, что с удовольствием пересмотрели бы обе программы Нэйтана Чена.

— Принято считать, что, когда спортсмены меняют тренера, им требуется полтора-два года для того, чтобы перестроиться на новый стиль работы. Насколько сложно вам было привыкать к стилю Москвиной?

Мишина: Сам тренировочный процесс у Тамары Николаевны немного отличается от того, к которому мы привыкли, когда катались у Великовых. Мы стали больше работать над программами, больше акцентировать внимание на переходах между элементами. Но, как говорит сама Тамара Николаевна, они с Людмилой Георгиевной одной школы, поэтому основные принципы преподавания у них схожи. 

— Вы ведь сменили по нескольку партнёров прежде чем начать кататься друг с другом. Что сложнее в парном катании — поменять тренера, или поменять партнёра? Другими словами, как много времени уходит на то, чтобы привыкнуть к ощущению других рук, других ног, других движений на льду и в воздухе? 

Мишина: На самом деле, привыкнуть не так сложно, особенно если оба партнера уже опытные. Технические элементы начинают получаться через месяц-два, просто парное катание состоит не только из элементов. И, конечно, по движениям сразу видно, какая пара катается вместе уже долго, а какая только встала. Одинаковые движения, или разные, параллельно, или не параллельно. Это вроде бы маленькие детали, но они очень важны.

— Не помню, кто именно из фигуристов рассказывал, как начинал кататься с новой партнёршей и вроде бы делал на льду всё то же самое, но на протяжении нескольких месяцев ему регулярно прилетало на подкрутах локтем в нос. 

Галлямов. Это — вообще отдельная тема. Если тебе прилетело в нос с подкрутки, считай, ты посвящен в парники. Мне прилетало от каждой из трех партнёрш. В парном катании это нормальное явление.

— Вашей победе на чемпионате мира предшествовал не самый простой сезон. Сначала переход в новую группу, затем — Александр заболел, подхватив коронавирус. Восстанавливаться было проблемно?

Галлямов: Так получилось, что я переболел вроде бы, в лёгкой форме, но из-за этого мы были вынуждены пропустить в октябре первый этап Кубка России. Соответственно сезон у нас начался на несколько недель позже.

— То есть, последствия всё-таки были?

Мишина: К сожалению, коронавирус такая штука, которая проходит не очень быстро. Поэтому мы были вынуждены пропустить пару недель полноценных тренировок, чтобы Саша полностью восстановился.  

Галлямов:  Дело в том, что в парном катании ты отвечаешь не только за себя, но и за партнёршу, приходится не только кататься, но и поддержки делать, поэтому желательно быть на тренировках почти в идеальном состоянии.

— Настя, с высоким партнером страшно кататься?

Мишина: Лично мне с высоким, наоборот, легче. Я вообще как-то больше доверяю сильным и высоким мальчикам, нежели небольшим. Вот когда смотрю на китайские или японские пары, где оба партнёра маленькие, становится реально страшно. Постоянно думаю: а вдруг мальчик выкинет девочку так, что она не докрутит, упадет, с подкрутки прилетит локтем, или получит какую-то другую травму. А Саше я доверяю.

— Фигуристы часто говорят, что для них важно, насколько спокоен тренер за бортом. А по рукам партнера чувствуется, когда он чрезмерно нервничает?

Мишина: Конечно. Перед стартом мы держимся за руки, и сразу безо всяких слов понимаем, кто из нас до какой степени трясется.

— Кто отвечает в ваше паре за моральный климат и спокойствие?

Галлямов. Мы как-то об этом не задумывались. Если что-то вдруг случается, обязательно друг другу помогаем.

Мишина: Как любит говорить Саша: посмотрели, улыбнулись — и поехали. Тамара Николаевна никогда нас не прессует, поэтому на соревнования мы всегда выходим спокойными.

— За время вашей совместной работы, Тамара Николаевна хоть раз была жесткой?

Галлямов: Тамара Николаевна не жесткая, она очень справедливая. Если что-то идёт не так, всегда скажет, как есть. И всегда найдет нужные слова.

— Мне иногда кажется, что Москвина умеет так посмотреть на ученика, если чем-то недовольна, что хочется прижать уши и немедленно спрятаться.

Мишина: Да, иногда это, действительно, так. Удивительно, что при этом Тамара Николаевна никогда не повышает голос. Говорит тихо и очень спокойно, но как-то сразу понимаешь, что именно она хочет до тебя донести.

— Настя, в одном из ваших интервью вы сказали, что были для прежнего партнёра слишком тяжелой, и что он постоянно вас в этом упрекал. Не боялись, что партнер в раздражении может не так бросить, не так взять в поддержку, не подстраховать, когда это нужно?  

Мишина: Конечно, это вспоминается как не самое простое для меня время, но мне было тогда, наверное, лет 15, а в этом возрасте всё воспринимается немного проще, чем, возможно, это было бы сейчас. Я старалась делать в тренировках всё возможное, чтобы выступать и на чемпионатах, и на Гран-при, постоянно старалась сбросить вес, бегала. И когда поняла, что мы не можем кататься вместе, было очень обидно.  

— А для вас важно чувствовать, что для своего партнера вы самая лучшая?

Мишина: Конечно.

— Саша часто дает вам это понять?

Мишина: У нас нет такого, чтобы мы нахваливали друг друга, но уверенность друг в друге присутствует. И этого достаточно, чтобы понять, что мы хотим вместе кататься и вместе двигаться вперед.

— Такие элементы, как выбросы, подкруты, поддержки, это в большей степени работа партнера, или равная ответственность в паре?

Галлямов: Абсолютно равная. В той же подкрутке, чтобы партнер правильно выбросил и поймал, партнерше нужно очень хорошо закрутиться. В поддержке важна плавность, чтобы руку никуда не повело.

— Покойный Игорь Борисович Москвин любил повторять: «Самое сложное в поддержке, это поднять и опустить»

Галлямов: Согласен. Но при этом партнерше нужно очень хорошо чувствовать равновесие и хорошо держать корпус.

Мишина: Я даже не знаю, есть ли в парном катании элемент, в котором партнер, или партнерша прилагают больше усилий. Работа всегда равная, просто она разная.

— Если партнерша правильно работает в поддержке, её рост и вес имеют значение?  

Галлямов: Девочка может быть совсем маленькой и легкой, но если она не напрягается, и думает, что партнер – это просто подъемный кран, ничего путного не выйдет.

Мишина: Если неправильно войти в поддержку, не запрыгивать в нее, то партнеру становится очень тяжело. А вот когда техника правильная, поддержка выглядит совершенно иначе. В этом плане мне нравится амерниканская танцевальная пара Мэдисон Хаббел/Закари Донохью. Оба партнёра очень мощные, но делают поддержки совершенно шикарно. И шикарно катаются.

— У вас один из самых сложных в парном катании технических контентов. О том, чтобы ещё больше усложнить программу, вы думаете?

Галлямов: Мы усложняем. Например, если раньше нам ставили за тодес 3-й уровень сложности, сейчас, мы его немножко доработали, и в Стокгольме получили 4-й. Можно лучше преподносить очень многие элементы. Не говорю уже о том, что в следующем году придется так или иначе вносить в программу изменения, потому что поменяется поддержка, тодес.  

Мишина: В плане сложности, колоссально что-то менять было бы, наверное, не очень правильно. Все-таки следующий сезон — олимпийский.

— Но вы же не собираетесь заканчивать кататься через год?

Мишина: Нет, конечно. Поэтому в межсезонье будем учить более сложные элементы, которые пойдут на следующие четыре года.

— Куда, на ваш взгляд, может двинуться парное катание в плане сложности?  

Мишина: Я думаю, что вернется тенденция, которая была несколько лет назад — делать четверные выбросы. Девочки в одиночном катании ведь тоже на какое-то время переставали пробовать тройные аксели. Потому что с точки зрения правил это было не слишком выгодно. Как только в парном катании кто-то научится более или менее стабильно выполнять четыре оборота, эта тенденция вернется, и пойдут и четверные выбросы, и четверные подкруты. Наверняка прыжковая часть станет сложнее. Будет больше каскадов «3+3». Возможно, даже каскады с лутцем.

— Вы ведь учили с Александром параллельный тройной лутц?

Мишина: Не просто учили, но даже пробовали делать этогт прыжок в соревнованиях. Но в этом сезоне решили не рисковать, чтобы катать программу более стабильно.

— Лутц ведь требует более длинного заезда, соответственно, забирает больше времени.

Галлямов: Совершенно не обязательно. Лутц — это такой прыжок, на который можно зайти чуть ли не с любого захода. Главное, не делать его за счет силы, потому что тогда становится реально сложно. Я это понял еще с тех времён, когда был одиночником. В лутце все решает техника. 

— Кто из нынешних одиночников делает лутц наиболее технично?

Галлямов: Наверное, Миша Коляда.

Мишина: Соглашусь абсолютно. У Коляды очень высокий и пролетный прыжок. И, когда он его выезжает, он выезжает на +5.

— Вы успевали в ходе чемпионата мира хоть немножко смотреть по сторонам?

Мишина: На своих тренировках мы, конечно, концентрировались прежде всего на собственных прокатах. Но в первый день посмотрели тренировку китайских пар.

— Понравилось?

Мишина: Очень. Во-первых, обе пары катались очень красиво. Мы просто наслаждались, на них глядя. А во-вторых, было интересно, как у китайцев построен тренировочный процесс.

— И что интересного для себя вы извлекли из увиденного?

Мишина: Что они никуда не торопятся. И сами наслаждаются тем, что делают. У нас это получается не всегда. Иногда мы настолько сконцентрированы на своих элементах, что просто бежим куда-то, и стараемся всё побыстрее сделать и уйти домой.

— Возможно, всё дело в том, что вам пришлось в этом сезоне прилично форсировать подготовку?  

Галлямов: Нам, действительно, приходилось спешить, чтобы как можно быстрее подойти к уровню топовых пар. При этом мы постоянно чувствовали, что работы непочатый край, и что нам катастрофически не хватает времени, чтобы встать вровень с сильнейшими. Плюс постоянно возникала необходимость где-то поменять технику в элементе, в катании, в переходах.  

— Менять технику в столь сжатые сроки — рискованная затея. Ведь приходится постоянно контролировать множество непривычных вещей, чтобы не повторять прежних ошибок.

Галлямов: О том, чтобы что-то менять кардинально, речи не шло — это действительно очень сложная схема. Мы вносили мелкие изменения.

Мишина: Подстраивались друг под друга, чтобы более параллельно прыгать, чтобы исполнять поддержки на большей скорости. Чтобы это и технику не сильно ломало, и элементы выглядели лучше, чем раньше.

— Когда на чемпионате России вы остались четвертыми, о чем думали? Что сезон закончен и надо браться за работу над новыми программами и элементами, или же что надо продолжать попытки отобраться на чемпионат мира?

Галлямов:  На самом деле, мы вообще не знали, что и как будет происходить. Держали в уме чемпионат Европы, но довольно быстро выяснилось, что этих соревнований не будет, а будет кубок Первого канала и финал кубка России. Что окончательный отбор на чемпионат мира будет именно там. И поняли, что у нас есть шанс, за который обязательно нужно цепляться.

— Какие три выступления с чемпионата мира вам хотелось бы пересмотреть?

Галлямов: Нейтан Чен. Я бы даже не стал выделять произвольную программу, или короткую, потому что они обе классные. Там было такое классное катание, совмещённое с сумасшедшими прыжками... Идеальные программы в моём представлении. Еще мне очень понравилась короткая программа Виктории Синициной и Никиты Кацалапова. Их ритмический танец.

Мишина: Я бы тоже с удовольствием пересмотрела произвольную Чена. Это было что-то. Просто шикарно. Мы были в зале и аплодировали стоя. Прыгали и орали от восторга. Второе выступление, которое хотелось бы увидеть ещё раз — произвольная программа Жени Семененко. Он большой молодец: откатал две программы так, что я просто начала гордиться нашими мальчишками. И очень рада за Лизу Туктамышеву. Она такой большой путь прошла к этой медали. Не выступала на чемпионатах мира шесть лет и так потрясающе вернулась. Это большая победа для нее.

— Вообще-то, я удивлена: никто из вас не сказал, что хотел бы пересмотреть свою собственную произвольную программу. Неужели нет желания увидеть со стороны, как катаются чемпионы мира?

Мишина: Мы в этом плане немножко стеснительные, наверное — не очень любим пересматривать свои выступления. Если и смотрим, то только с тем, чтобы отметить ошибки.  
 

• Наверх
• Вернуться к оглавлению раздела