Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Михаил Коляда занял второе место на международном турнире Finlandia Trophy. Российский фигурист уступил американцу Джейсону Брауну, допустив ряд ошибок при исполнении прыжков в обеих программах. Именно из-за этого он получил низкие оценки за техническую составляющую. Почему выступление первого номера сборной в Эспоо вызвало тревогу — в материале RT.

Сначала немного цифр: короткую мужскую программу с наиболее высокой суммой 92,39 завершили сразу два спортсмена — Браун и канадец Киган Мессинг. Коляда финишировал третьим, проиграв техникой Мессингу, Брауну, Алиеву и выступающему за Швецию Николаю Майорову, но традиционно высокие оценки за компоненты стали тем самым поплавком, который удержал российского лидера в тройке.

В произвольном прокате тенденция сохранилась: Коляда стал вторым за Маттео Риццо (176,18), но по технике оказался на 6,87 хуже итальянца и почти на 10 баллов хуже Семененко. При этом Риццо не сделал в своей программе ровным счётом ничего выдающегося: два четверных тулупа вот-вот начнут считаться в одиночном катании «женским» набором. Что до Брауна, утруждать себя прыжками в четыре оборота он вообще не стал: для того, чтобы победить Коляду в общем зачёте ему хватило отрыва в короткой программе с тройным флипом, тройным акселем и тройным лутцем в каскаде с тулупом (аналогичный набор прыжков исполняет в своей короткой программе Елизавета Туктамышева).

В ходе первых турниров сезона принято в большей степени обсуждать не качество элементов, а постановки, но здесь, как мне кажется, не тот случай. Потому что никакая мужская постановка не может считаться хорошей, если у исполнителя хромают прыжки. Браун с его тройными здесь не в счёт: он не является ни лидером своей страны, ни даже вторым номером: тот единственный чемпионат США, где фигурист одержал победу, имел место почти семь лет назад. Другими словами, вероятность того, что этот спортсмен окажется в олимпийском командном турнире, равна крайне малой величине. Михаил Коляда — совсем иная история. Оценка питерского спортсмена за компоненты в произвольной программе (86,84) красноречиво свидетельствует о том, что именно его, а не Алиева (82,84) и не Семененко (75,60), судьи продолжают считать первым российским номером. А первый номер не имеет права валить короткую программу и прыгать бабочки в произвольной. Рассуждать об удачности постановок в этом случае становится даже как-то неловко. Хотя в отрыве от прыжков они у Михаила, безусловно, получились в этом сезоне удачными.

За считанные дни до сентябрьских открытых прокатов Коляда отказался от короткой программы «Щелкунчик» — той, что представил в Эспоо. Тогда фигурист объяснил замену тем, что его тренеру Алексею Мишину «что-то не понравилось», поэтому уже сделанная программа была заменена другой — «Памяти Карузо». Потом, видимо, наставнику что-то снова показалось сомнительным: Карузо был отправлен в запас, а ему на смену снова вышел «Щелкунчик».

Постановка получилась абсолютно в стиле Мишина: через классику балетного репертуара, эполеты, аксельбанты и красные с золотом камзолы в разное время так или иначе проходили все ученики великого наставника. Просто подобный театрализованный перфоманс в фигурном катании наиболее сложен, поскольку он обязывает: требует от фигуриста не только отточенности движений, но прежде всего идеальной реализации всех технических задач. Особенно это касается короткой программы, в которой, как уже написано выше, спортсмен класса Коляды должен уметь отрабатывать предписанные элементы, что называется, с закрытыми глазами. По этой программе спортсмена встречают, оценивают и запоминают на много стартов вперед. Произвольная часть — это совсем другая история: её можно накатывать и оттачивать вплоть до главного старта без ущерба для репутации.

25 лет назад в фигурном катании уже был период, когда мужчин-одиночников захлестнула тотальная тяга к максимально ярким образам на льду. Произошло это после того, как чемпионом мира-1995 стал канадец Элвис Стойко. Большой музыкальностью и пластикой канадец никогда не отличался, но прыгал совершенно классно и очень стабильно. А для своих программ выбирал преимущественно характерные образы воинов и первооткрывателей. Когда же «играть в образ» по примеру канадца принялись остальные, куда менее уверенные в сложных прыжках атлеты, соревнования откровенно стали превращаться в театр абсурда, заставляя вспоминать высказывание великого Игоря Моисеева о том, что от образа до образины - один шаг.
И уже тогда было понятно: театральность на льду может быть оправдана только тогда, когда спортивная часть программы не вызывает никаких нареканий.

В Эспоо это вспомнилось снова. Когда Коляда сорвал в короткой программе первый четверной прыжок, затем — второй, магия постановки тотчас рассыпалась. Остался образ маленького, не слишком уверенного в себе мальчика, который, стоя на импровизированной сцене костюмированного праздника, отчаянно и безуспешно пытается вспомнить заученный текст.

Всем остальным фигуристам, включая победителя, было в этом плане значительно проще: вряд ли перед кем-то из них в феврале может встать задача отстаивать на Олимпийских играх судьбу золотых командных наград.