Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Вице-чемпион Европы рассказал, чем его привлекает катание двукратного олимпийского чемпиона, объяснил, в чем заключается проблема с ботинками, и признался, что он пока не Гладиатор.

- Артур, за те сутки, что прошли с момента выступления, сложно было поверить, что вы уже не вчерашний юниор, а вице-чемпион Европы? Или это понимание пришло к вам еще до награждения?

- Честно говоря, до сих пор это не осознал, как мне кажется. Вроде серебряная медаль - реальность, а вроде это какой-то фантастический сон, словно не со мной происходит.

- Вы ведь уже по итогам короткой программы были с медалью, пусть и с малой. Неужели не истязали себя мыслями, что до большой медали - рукой подать?

- Истязал - не то слово. Только об этом и думал: какое место могу занять, сколько баллов получится набрать... Понимал, что ни к чему хорошему все эти мысли не приведут, но и выкинуть их из головы не мог, как ни старался. Помогла подруга, с которой мы общались по телефону. Она вообще хорошо умеет ставить мне на место голову. Так что совместными усилиями мы все-таки добились того, что я сосредоточился исключительно на прокате.

- То, что вы выступали в произвольной программе первым из тройки лидеров, хоть немного облегчило вам задачу справляться с волнением?

- Как только прошла жеребьевка и я понял, что катаюсь первым, то подумал: если к этому моменту буду иметь лучший результат из тех, кто уже выступил, то наверняка останусь в тройке.

- То есть вы все-таки продолжали думать о возможной медали?

- Ну да, до начала проката было такое. Переключить мысли сумел позже, когда вышел на разминку. Думал только о том, что должен показать сделанную работу. Что мы не зря столько тренировались.

- Многие фигуристы любят повторять, что во время соревнований не слышат чужих оценок. Это правда, или всего лишь дежурная фраза?

- Могу сказать за себя. В тот момент, когда объявляли оценки того, кто катался передо мной в короткой программе, я разговаривал с Еленой Германовной (Буяновой - прим), которая настраивала меня на выступление, поэтому ничего кроме ее слов не слышал и на табло не смотрел. А вот во время разминки в зале перед произвольной программой, я смотрел по телевизору, как катаются те, кто выступал раньше.

- Не знаю. Это был тот период времени, когда я еще крутил в голове мысли о возможной медали. Поэтому смотрел на всех подряд, что-то высчитывал, выстраивал в голове какие-то конструкции...

- Вам когда-нибудь бывало страшно выходить на старт?

- В последние два или три сезона точно нет. Наверное, все зависит от готовности к старту, от того, верят ли в тебя тренеры. В Граце мои тренеры верили в меня возможно даже больше, чем я сам в себя. В этом плане у нас вообще очень хорошо прошли последние две недели подготовки. Очень плодотворно и очень легко. Поэтому у меня даже мыслей не было, что могу ошибиться.

- Но тем не менее ошиблись дважды.

- Да, допустил совершенно нехарактерную для себя ошибку - на тройном лутце. Для меня вообще не составляет труда выполнять этот прыжок. Полнейшая неожиданность.

- У вас ведь и в короткой программе случилась довольно нехарактерная ошибка в тройном акселе.

- Да. Не хватило концентрации. Прыжок-то легкий. Думал, на раз с ним справлюсь - после четверного сальхова, но не получилось. Но это тоже опыт.

- Нынешний сезон вы начинали участием в юниорском Гран-при. Думали тогда о том, что уже в середине сезона будете выступать среди взрослых, да еще столь успешно?

- Да, хотя задачи в начале сезона были другими. Я старался прежде всего отобраться в финал Гран-при. А вот когда этого не получилось, стал думать о том, что должен теперь как-то реабилитировать себя хотя бы в собственных глазах на взрослом чемпионате страны. Попробовать отобраться на чемпионат Европы, например. Тем более что я уже знал, что не поеду на юношескую Олимпиаду.

- Взрослый успех что-то меняет в вашем сознании?

- Разве что еще больше стимулирует желание работать.

- Задам вопрос иначе: о чем вы сейчас больше думаете - о юниорском мировом первенстве, которое пройдет в Таллине в первых числах марта, или о взрослом чемпионате мира в Монреале?

- Пока вообще ни о чем не думаю. Для меня это как гнаться за двумя зайцами. Пусть о планах думают мои тренеры.

- Евгений Рукавицын сказал в адрес своего ученика Дмитрия Алиева, что он очень самостоятелен во всем, что касается тренировок и выступлений. А насколько самостоятельны в этом отношении вы? Или пока еще вас плотно опекают тренеры?

- Поначалу опекали, когда я только пришел в группу. Сейчас уже нет. Перед выступлением всегда спрашивают, например, каков мой план действий на разминке, то есть дают мне возможность самому принимать решения на этот счет. Я и сам начинаю понимать, что стал гораздо лучше чувствовать свое состояние, свое тело, свои возможности.

- Необходимость постоянно подчиняться столь жесткой наставнице, как Буянова, не вызывает в вашем горячем армянском характере внутреннего протеста?

- Во-первых, на меня никто не давит. Елена Германовна может жестко прикрикнуть на тренировке, но это рабочий процесс. Жесткий окрик всегда очень эффективно помогает привести спортсмена в чувство.

- Некоторые обижаются.

- Я раньше тоже обижался. Мне казалось, что тренер кричит на меня, потому что я что-то делаю неправильно или недостаточно хорошо. Сейчас стараюсь, во-первых, не давать повода, чтобы на меня кричали, а, во-вторых, очень четко дифференцирую информацию. Вместе с тем мне, например, было в Граце приятно, что Елена Германовна похвалила меня за проявленный характер. Это вообще было самое приятное, что я услышал по итогам своего выступления.

- Вам в Граце уже говорили, что манерой катания вы сильно напоминаете Хавьера Фернандеса?

- Это я прочитал в интернете. Хавьер всегда был моим кумиром, и вроде такие сравнения должны быть приятны, но мне было еще более приятно прочитать, что в плане катания у меня начинает проявляться свой собственный стиль.

- Ваш тренер отметила, что вы всегда очень сильно интересовались тем, что происходит в «большом» фигурном катании. И знаете свой вид спорта так, как его знает не всякий фигурист.

- Будь моя воля, я бы смотрел соревнования по фигурному катанию круглосуточно в режиме 7х24. Мне реально все интересно: кто как катается, какие элементы делает.

- Мне кажется, это должно было сильно отвлекать вас в Граце от собственных выступлений? Надо разминаться, а вы смотрите по сторонам.

- Не скажу, что это сильно меня отвлекало: я сначала делал всю свою работу, а потом садился смотреть на остальных. Очень круто находиться среди тех, за кем до этого следил только по интернету.

- И кто особенно вам запомнился?

- Дима Алиев - своим выступлением в финале. Я, конечно, знал, как он катается, видел много раз, но подобного проката у Димы не припомню.

- Ревность вас не колола, что Алиев сумел откататься безошибочно, а у вас не получилось?

- Нет. Все-таки у Димы это уже второй чемпионат Европы. Не знаю, легче ему было от этого, или сложнее, но это тот самый опыт, которого не было у меня.

- Еще я читала, что вам очень нравится Юдзуру Ханю.

- Это правда.

- Что в этом спортсмене вас наиболее сильно привлекает?

- Умение Ханю очень точно передать эмоции. Его внутренняя свобода. Так свободно, как мне кажется, не катается больше ни один фигурист в мире.

- Кататься в Граце было очень больно? Я про намятую ботинком ногу.

- В азарте соревнований таких вещей уже не замечаешь. Все начинает болеть бычно во время показательных выступлений.

- Кстати, что не так в этом сезоне у всех с ботинками? Вы ведь далеко не первый, у кого возникают проблемы.

- Из того, что известно мне, фирма Edea, в ботинках которой я катаюсь, изменила колодку модели Ice Fly. Поэтому чуть ли не каждый второй фигурист жалуется на то, что стала наминаться косточка или какое-то другое место. Когда я начал раскатывать новые ботинки в начале сезона, на ноге образовалась достаточно большая шишка. Из-за этого у меня даже вылетело некоторое количество тренировок. Потом я вернулся к старой и гораздо более мягкой модели, которая обычно раскатывается в два дня, то есть, очень быстро. Но из-за шишки на ноге этот процесс тоже затянулся. Просто когда все более-менее нормализовалось, ботинки сломались. Пришлось снова вернуться к модели Ice Fly, и вроде бы я даже привык к ней, но сейчас уже и эта пара начинает разваливаться. Как мы будем поступать с ботинками дальше, пока просто не знаю. Хотя запасная нераскатанная пара у меня в запасе есть.

- Многие фигуристы не слишком любят катать классику, считая ее излишне серьезной и обязывающей. Вы же не столько интерпретируете музыку на льду, сколько играете с ней.

- Есть такое.

- Этому учат?

- Моя нынешняя произвольная - эта та программа, которую я год назад катал в юниорах. Поначалу, когда мы только начинали ее катать, я делал все так, как мне говорили тренер и хореограф: здесь позицию выдердал, там улыбнулся, сделал какой-то жест. В этом сезоне, когда мы приняли решение вернуться к прежней программе, тренеры предложили мне попробовать покататься более свободно, не боясь выражать собственные эмоции. И я почувствовал, что могу кататься под эту музыку гораздо свободнее и с большим удовольствием.

- Почему не пошло дело с новой программой «Гладиатор»?

- Изначальная идея была в том, чтобы взять для произвольной программы какой-то серьезный и сильный образ, но... Короче, Гладиатор из меня не получился. Там нужно было кататься более резко, жестко, то есть так, как пока еще я не очень хорошо умею. Хотя не исключаю, что и к этой программе мы с тренерами еще вернемся.

- В процессе проката вы успеваете обращать внимание на зрителей?

- Конечно, причем не только на них, но и на судей тоже. Мы постоянно над этим работаем. Иногда я улыбаюсь тем, кто сидит у борта, могу даже подмигнуть в конце программы, когда все элементы уже сделаны.

- Если бы у вас была возможность еще раз выступить в чемпионате Европы, что вы предпочли бы изменить?

- Обязательно нашел бы возможность все-таки дожать этот лутц, выехать его.

- Но ведь это все равно не позволило бы вам выиграть золотую медаль?

- Ну и что? Зато сейчас я не мучался бы ощущением, что серебряная медаль досталась мне с падением.