Фото © Рафаэль Арутюнян

25 марта 2019

После триумфального выступления в Сайтаме Натана Чена, который во второй раз подряд стал чемпионом мира, выиграв с мировым рекордом, его тренер Рафаэль Арутюнян рассказал Елене Вайцеховской, почему не считает результат ученика рекордным, вспомнил о неписаных правилах фигурного катания и признался, что  имеет две несбыточные мечты

- Это правда, что Натан собирался приехать к вам на каникулы из Йеля, чтобы иметь возможность провести неделю тренировок под вашим руководством, и что вы ему отказали?

- Да, все действительно случилось именно так.  Мне потом друг Чена сказал по-секрету, что Натан долго после нашего разговора в себя прийти не мог, реально почувствовал себя задетым. Но потом  все-таки понял, что я был прав.

- В чем именно?

- В том, что если бы он приехал в Калифорнию, то оставил бы всего себя  там на льду. Поставьте себя на его место: человек тренируется большую часть сезона самостоятельно, получая указания по скайпу, затем приезжает к тренеру, и…

- И лезет из кожи вон, с гордостью демонстрируя, какой он молодец?

- Именно. А мне было нужно, чтобы Натан сохранил все это в себе до приезда в Сайтаму. Зато когда мы встретились с ним в Японии, он слушал меня на тренировках так, как никогда раньше. Ловил каждое слово, выполнял все пожелания. На одной из тренировок я запретил ему прыгать, и он провел все занятие, просто катаясь. Представляете себе такое? Чен, который не сделал ни одного прыжка. Зачем это было нужно, я, пожалуй, говорить не стану – пусть это останется моим тренерским секретом.

- В моей практике был случай, когда тренер точно так же запретила мне выполнять прыжки на разминке перед ответственным турниром. А позже объяснила, что я слишком близко на ее взгляд подобралась к пику соревновательной формы, и нужно было как-то «притормозить» процесс, чтобы не выплеснуть энергию раньше времени.

- Вот вы сами и нашли правильный ответ.  Ну а мы за время тренировок в Японии сделали кое-какие коррекции в короткой и произвольной программах, освежили некоторые технические приемы.

- Получается, что отъезд Чена из Калифорнии в Йель  и его самостоятельные тренировки там сыграли исключительно положительную роль?

- Нет. Спортсмен может удерживаться на плаву, а может прогрессировать. То, что сейчас вы видите в исполнении Натана, это именно удерживание себя на плаву. Он продолжает делать то, чем давно научен, только и всего.

- А вы – большой наглец, как я погляжу. Ваш ученик бьет мировой рекорд, выигрывая, что называется, «трамвайную остановку» у двукратного олимпийского чемпиона Юдзуру Ханю, и это называется держаться на плаву?

- Здесь вообще не имеет значения, кто у кого и сколько выигрывает. Многие спортсмены очень сильно прибавили за этот сезон. Считаю, что прибавить могли бы и мы с Натаном, но этого не произошло. Другой вопрос, что он стал более образованным и психологически зрелым благодаря учебе. В университете Чен изучает статистику, когда мы встретились, он показал мне какие-то свои наработки и сказал: «Тренер, я теперь понимаю, почему ты меня заставлял делать элементы то или иное количество раз». Мы-то в свое время проходили в институте физкультуры и анатомию, и физиологию, и основы тренировки, и математическую статистику, кстати. А в Америке ребята в этом плане не слишком образованы. Поэтому я обрадовался, что Чен стал иначе со мной разговаривать, стал иначе понимать какие-то вещи.

- Со взрослым спортсменом, получается, работать проще?

- С образованным – да. Если же человек дурак, нет никакой разницы, маленький он, или взрослый.

- На Олимпийских играх в Пхенчхане Чен выполнил в произвольной программе шесть четверных прыжков. В Сайтаме – четыре, в связи с чем я вспомнила ваши слова о том, что подходить к выступлению нужно предельно рационально. Где пролегает граница этой рациональности? И стоит ли продолжать гнаться за количеством ультра-сложных элементов в рамках новых правил, которые так жестко карают за ошибки?

- Считаю, что нужно не о правилах думать, а делать то, что считаешь нужным ты сам. Правила для того и существуют, чтобы их нарушать. Не нарушаешь, значит ты такой же, как все. Зачем же я буду учить своего спортсмена быть как все? К тому же правила пишут люди, которые далеко не всегда разбираются в тонкостях нашего дела. Нас с Натаном довольно долго упрекали, например, что в произвольной программе у нас разбег-прыжок. Я задал встречный вопрос. Спросил: «Вы хотите, чтобы Чен чисто выполнял все свои четверные прыжки и при этом подмигивал судьям?» Ну да, мы почти сделали это в короткой программе, но там можно себе это позволить, поскольку программа – короткая. В ней стоят прыжки, которые Натан делает с очень высокой степенью надежности.

- Это не помешало ему вдрызг сорвать короткую программу в Пхенчхане.

- Э, нет, здесь вы не правы. В Пхенчхане Натан прыгал лутц и флип, а это, я бы сказал, взаимоисключающие вещи. Потому что комбинация именно этих прыжков сильно меняет  программу. В произвольной проще, там больше времени. А вставить лутц и флип в короткую программу – это катастрофа для любого спортсмена. И уж точно при этом не потанцуешь.  

- А надо ли вообще стремиться к тому, чтобы добиваться максимальной сложности?

- Я бы на это ответил так: рисковать в нынешней системе правил стало крайне опасно. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского.

- Помню, с каким пиететом вы относились к Мишель Кван, когда она пришла к вам в группу – смотрели на нее, как на небожительницу. Сейчас весь мир так смотрит на Юдзуру Ханю. На вас, как на тренера, не давил его авторитет? Не было чувства, что такого не обыграть, как ни бейся?

- Я вообще-то очень большой фанат Ханю. У меня даже есть его автограф, который я взял именно как фанат. Было это на каких-то соревнованиях, где Натан первый раз выиграл. Юдзуру, безусловно, очень харизматичен, но ощущения, что его невозможно обыграть, у меня нет и никогда не было. В Сайтаме, кстати, возникла интересная ситуация, когда в произвольной программе после выступления Ханю и перед выходом Чена лед забросали игрушками и долго их не убирали.

- Это сильно сбивает настрой того, кому предстоит выступать следом?

- К такому просто нужно быть готовым. Но дело не в этом. В какой-то момент я бросил взгляд на Натана, который раскатывался в центре льда, и увидел, что глазами он очень красноречиво мне улыбается. Я тут же понял, о чем он думает. Нам трижды на разных турнирах приходилось кататься сразу после Ханю, и все три раза Натан его обыгрывал. В Сайтаме я понимал к тому же, что у нас с Ченом элементы-то получше по качеству, чем у Ханю. Поэтому меня не удивил итоговый результат.

- Планы по поводу дальнейшей учебы у Чена не изменились?

- Я предложил ему взять академический отпуск, начиная с декабря, но не думаю, что это будет легко согласовать в университете. Если получится взять такой отпуск, есть надежда, что Натан будет прогрессировать. Не возьмет – все может оказаться намного сложнее. Летом он приедет ко мне на три месяца, но за счет только одной летней работы далеко не уедешь. Если же начать работу в следующем мае после того, как завершится учебный год, останется слишком мало времени для того, чтобы подготовиться к Олимпиаде.

- Мне кажется, что нынешний уровень Чена вполне позволяет ему продержаться на этом багаже достаточно долго.

- Не соглашусь. Мне хотелось бы видеть в его интерпретации совсем  другие программы. По исполнению элементов, по построению. Сейчас-то в чем кайф? Пошел, прыгнул, выехал. Еще раз прыгнул, снова выехал. Ну да, прыгнул классно. Но надоест же на такое катание смотреть.

- Чем закончился скандал в Сайтаме с вашими ученицами Мирайей Белл и Ынсу Лим после их тренировочного столкновения, которое сочли намеренным?

- Ничем. Мне очень не понравилось, что в эту ситуацию влезли взрослые. Я вообще не люблю, когда взрослые – будь то родители, или кто-то еще, пытаются мутить детский ум. Каждый, считаю, должен нести ответственность за то, что делает, и понимать, что детей нужно воспитывать, а не провоцировать. Разумеется, на тренировках всегда присутствует определенное напряжение, когда катаются те, кто соперничает между собой. Но главным на катке  всегда должен быть тренер. Если звезды его не слушают, это колоссальная проблема, которую нужно решать. У себя на катке я постоянно разруливаю те или иные ситуации.

- Хотите сказать, что конфликтные ситуации между спортсменами в тренировках - не редкость?

- Видите ли в чем дело, в фигурном катании существует целый ряд неписанных правил. Человек, катающий программу, приравнивается к скорой помощи, пожарной или полицейской машине, которая несется на задание с включенной мигалкой. Такая машина может снести на своем пути все, и никто не имеет права ее осудить. Второй такой неписанный закон гласит: если спортсмен заходит на прыжок, ему нельзя мешать. Это значит, что остальные, те, кто в этот момент делает шаги или вращения, должны уйти с дороги и позволить человеку прыгнуть. Я, по крайней мере, учу этому своих спортсменов с самого начала, как только начинаю с ними работать. Но приезжает, допустим, откуда-нибудь с Тайваня фигурист со своим тренером, и оба они об этих неписанных законах вообще ничего не знают. Человек может совершенно спокойно остановиться посередине катка,  подозвать к себе спортсмена и начать давать ему какие-то объяснения. Я в таких случаях обычно спрашиваю: «Ты на середине хайвэя тоже остановиться можешь, чтобы с кем-то свои дела обсудить? Нет? А почему? Боишься, что собьют? Ну так не лучше ли и здесь отойти к борту и разговаривать со спортсменом там, чтобы с ног не сбили?»

Тот же Михал Бржезина, когда пришел ко мне в группу, тоже первые полгода всем под ноги попадал. А сейчас сам учит других правильному поведению. Не всегда это происходит гладко, но спортсмены тут меньше всего виноваты – их просто не научили правильно вести себя на льду. Вы, кстати, когда-нибудь обращали внимание на то, что траектории разбегов у спортсменов всегда выверены до миллиметров? Они часто попадают в свои же следы – Юдзуру (Ханю) именно так упал в Сайтаме с риттбергера на одной из тренировок. Так же на одном из чемпионатов мира упала Мао (Асада), прыгая с ребра: въехала точнехонько в свой след. Это я к тому, что на той злосчастной тренировке в Сайтаме Мэрайя точно так же ехала по своей траектории, вытянув ногу. И на ее пути оказалась Лим, которая, к тому же, качнулась ей навстречу. Ну а когда к этому подключилась еще и пресса… Вы видели, как я стоял у борта во время женских соревнований?

- Да, и, признаться, поразилась вашей невозмутимости.

- Просто я уже все про своих девочек понял.  А именно - что не нужно ждать никакого результата ни от Белл, ни от кореянки. Они уже сдулись от бесконечных поджучиваний совершенно посторонних людей с двух сторон. Обе. А чемпионат мира – это не первенство двора.

- Я много раз слышала в фигурном катании фразу: «Выиграть тренировку». Объясните мне, в чем ее смысл? И может ли вообще сторонний зритель вынести из предстартовых тренировок какую-то серьезную информацию?

- Вопрос не в бровь, а в глаз.

- Почему вы смеетесь?

- Потому что ко всем этим тренировкам, которые проводятся перед стартом и открыты для всех желающих, как нельзя лучше подходит восточная поговорка: «Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет». Пытаясь выполнять на такой тренировке какую-то серьезную работу, спортсмена можно только изуродовать. Научиться он уже ничему там не может, если не научен раньше, исправить какие-то ошибки – тоже. Когда человек готовится к старту, ему даже советы нужно очень дозированно давать, иначе он их просто не воспримет.

Что до вашей фразы, могу  точно вам сказать, что Юдзуру выиграл в Сайтаме все тренировки без исключения, на мой взгляд. Единственное, что я сказал Натану: «Don’t follow it» - не вздумай делать то же самое. Очень многие попадаются в эту ловушку. Но неужели вы думаете, что чье-то бряцание мышцами на борцовском ковре в свое время убило бы Александра Карелина? Смешно даже предполагать такое.

Именно поэтому я так скептически наблюдал за тем, как убирают со льда игрушки после произвольного проката Ханю. В Японии это уже стало своего рода психическим оружием, которое на кого-то ведь действительно действует. Приходится долго ждать, когда со льда уберут все посторонние предметы, приходится во время проката  менять траектории. Дети ведь тормозят у бортов, из-за этого образуется достаточно большое количество снега, которое хоть и незначительно, но сужает арену. И когда едешь по виражу, этот снег реально мешает, сковывает спортсмена.

Если человек ко всему этому не готов, он может среагировать неадекватно. Я же просто заранее предупредил представителей ИСУ, что Натану потребуется дополнительное время для разминки из-за «камнепада», который наверняка будет сопровождать выступ ление Ханю. Как только организаторы мне пообещали, что времени будет достаточно, я тут же успокоился.

- Ваша занятость в Сайтаме оставляла время на то, чтобы смотреть другие соревнования?

- Я никогда не смотрю все прокаты подряд – замыливается глаз. Люблю  танцы – подсматриваю у танцоров построение программ, какие-то шаги, идеи. Вообще привык сопоставлять со своей работой все, что вижу вокруг. Даже на детской площадке иногда вижу какие-то вещи, которые могу использовать для работы. Но стараюсь не смотреть на тех, кто плохо катается, не читать интернет, поскольку понял, что весь информационный негатив так или иначе отпечатывается в голове, застревает там.  

- Прокомментировать исторический четверной сальхов Элизабет Турсынбаевой  можете?

- Не вижу, что тут комментировать. У этой девочки в силу ее телосложения очень высокий уровень относительной силы. Она маленькая, легкая, и находится в этом весе уже несколько лет. Это очень важный фактор. Понятно, что Турсынбаева такой родилась, но если мы говорим о том, в каком направлении должно развиваться женское катание, то лично я не хочу видеть его таким, поэтому, собственно,  и считаю, что было бы правильным поднять возраст допуска девочек во взрослое катания. Потому что только тогда мы можем рассчитывать на то, что в нашем виде спорта появятся взрослые и в высшей степени профессиональные спортсменки, которые будут готовы всецело подчинить себя режиму, правильному питанию и добиваться той физической формы, которая позволила бы усложнять программы без риска получить серьезную травму. Только при выполнении всех этих условий четверные прыжки в женском исполнении представляют для меня интерес.  

- Слышала, что у вас в Калифорнии самый лучший в мире каток.

- Да, он открывается в апреле. Здоровый, как аэропорт – четыре льда под одной крышей, двери открываются по отпечатку пальцев, мониторы везде. Там я уже назначен главным тренером по спорту высших достижений, есть свой офис, есть пять часов ежедневного льда. И есть две мечты, которые противоречат друг другу.  Одна из них - вообще закрыть свой каток от посторонних, как это делали в советские времена наши тренеры, чтобы никто из конкурентов не видел того, что я делаю.

- А вторая мечта?

- Открыть двери и приглашать к себе всех желающих. Спортсменов, тренеров. Считаю, что этот вариант перевесит, поскольку полностью закрыться от мира сейчас невозможно. Сколько бы ты ни кричал, что снимать на твоем катке нельзя, сколько бы ни отслеживал нарушителей, всегда найдется тот, кто уже не только все снял, но и выложил в интернет. 
 

• Наверх
• Вернуться к оглавлению раздела