Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Специальный корреспондент РИА Новости Елена Вайцеховская рассуждает в блоге редакции о старых, как мир, вещах: способно ли разрушить карьеру неумение использовать свой шанс, возможна ли рокировка в российском парном катании, и что можно противопоставить сопернику, когда не хватает сложности.

Чем дольше я наблюдаю за Тиффани Загорски и за тем, как азартно она соревнуется, тем больше она мне нравится. Похожие чувства возникли нынешним летом – к защитнику футбольной сборной России Марио Фернандесу, когда он исступленно бился на каждом клочке поля, а чуть ли не вся страна заходилась в безудержном ликовании: «Вау, да он, оказывается, – гораздо более «русский», чем мы думали!»

Удивительно, но для оседающих в нашей стране спортсменов-иностранцев столь выраженное стремление к тому, чтобы максимально реализовать себя, не редкость. Хотя, возможно, это чисто личностное качество – уметь биться до последнего, пока перед тобой маячит пусть даже призрачный шанс. Возможно, как раз поэтому за рыжеволосой Тиффани и ее необычайно ярким и талантливым партнером Джонатаном Гурейро хотелось следить с самого начала появления этого дуэта на взрослом льду.

В Хиросиме Загорски и Гурейро свой шанс упустили – остались в турнире танцевальных пар вторыми, проиграв Кейтлин Хавайек/Жану-Люку Бейкеру, и это было обидно хотя бы потому, что на прошлогоднем мировом первенстве российский дуэт был восьмым, а американский – десятым. Да и запас после первого выступления в Хиросиме у представляющих Россию танцоров был более чем солиден – почти пять баллов. Но далее последовал лишь четвертый итоговый результат в произвольном танце (Гурейро по неаккуратности сделал ошибку в серии твиззлов) и пара фактически потеряла совершенно реальное место в финале Гран-при, то есть – возможность войти в элиту.

После того, как это произошло, я не могла не вспомнить разговор, который состоялся у меня с одним их российских танцевальных специалистов за несколько дней до вылета фигуристов в Японию. Собеседница говорила о том, что талантливые и яркие спортсмены очень часто становятся заложниками этой яркости: они внутренне уверены в том, что рано или поздно добьются всего, чего пожелают, поэтому не слишком умеют биться за каждый выпадающий им шанс, как за последний.

Вина за ошибку в парных видах программы всегда делится пополам – это аксиома. Да и речь вовсе не о том, чтобы пост-фактум искать виноватых. Скорее, о том, что спорт – это всегда «здесь и сейчас». Позволить себе притормозить, недооценить соперника или уверовать в то, что результат может быть достигнут малой кровью – самый верный путь к тому, чтобы проиграть. Иногда – отдельно взятый турнир, а иногда – всю свою спортивную жизнь: стоит выпасть из обоймы, и уже никого не интересует, насколько ты был талантлив.

Как надо биться за свой шанс, прекрасно продемонстрировал в Хиросиме турнир спортивных пар: Наталья Забияко и Александр Энберт. В серии Гран-при их победа стала уже второй, фигуристы отобрались в финал с абсолютным результатом в 30 очков, они почти на 16 баллов превысили свой личный рекорд в этом сезоне и почти на 10 баллов заочно превзошли результат чемпионов Европы Евгении Тарасовой и Владимира Морозова, который те показали на первом этапе серии в американском Эверетте.

С точки зрения отбора в финал Гран-при подобные сравнения имеют на первый взгляд не слишком большое значение: Тарасовой/Морозову предстоит еще один старт на следующей неделе в Москве, их конкуренты на предстоящем турнире не столь сильны, чтобы ставить победу фаворитов под сомнение, то есть набрать те же самые 30 очков для первой российской пары не представляет никакой видимой сложности. Но дело здесь, как мне кажется, совсем не в отборе в Финал. А в том, что Забияко и Энберт, на которых в прошлом сезоне смотрели, как на надежных (и не более того) статистов, одним-единственным выступлением поставили себя на уровень лидеров сезона, а Тарасову и Морозова – в положение людей, которым уже ни за что нельзя ошибаться, потому что ошибки влияют не только на техническую, но и на вторую оценку. Если вдруг у чемпионов Европы она начнет хотя бы незначительно снижаться, это будет означать, что между двумя российскими дуэтами сложится абсолютное равенство сил, и победу в этом противостоянии одержит тот, у кого окажется больше характера, а не мастерства.

Сравнивать Рику Кихиру, выигравшую женский турнир в Хиросиме, и ее соотечественницу Сатоко Мияхару, завоевавшую серебро, занятие сомнительное: единственное, что объединяет этих двух японских спортсменок, что обе они – чемпионки своей страны. Рика – в юниорском разряде, Сатоко – во взрослом. Иначе говоря, у Кихиры нет ни опыта более старшей соотечественницы, ни столь же невероятной музыкальной выразительности и фантастических по восприятию постановок. Но зато у нее есть топор. По английски – Axe. Именно такая аналогия напрашивается при созерцании стартовых протоколов, где у Кихиры, как когда-то у ее соотечественницы Мао Асады, тройной аксель присутствует во всех возможных видах: в короткой программе, в произвольной, и там же – в каскаде с тройным тулупом.

В Хиросиме Кихира преподнесла миру мастер-класс по использованию топора в личных целях. Как только она успешно выполнила в произвольной программе второй из двух акселей, стало понятно, что ее не догонит уже никто. В том числе Елизавета Туктамышева с тем же самым тройным акселем в арсенале – просто в силу того, что такой прыжок у россиянки всего один.

Это было обидно констатировать, потому что Кихира разбила экс-чемпионку мира по-сути ее же оружием – сложностью. Она не изобрела ничего нового - просто сделала в этом направлении дополнительный шажок вперед.

Ставка на повышенную сложность всегда достаточно шаткая штука: чем уникальнее прыжки, тем выше риск не справиться с ними. Но иногда у фигуриста просто нет другого выхода. Как не было у той же Туктамышевой: сложность непрыжкового технического контента всегда дается более старшим спортсменкам сложнее, нежели недавним юниорам.

Та же самая картина нередко наблюдается у мужчин: понятно же, например, что по пластике, музыкальности и компонентности катания тот же Сергей Воронов вряд ли может сравниться с двукратным олимпийским чемпионом Юдзуру Ханю. Дело тут даже не в природных задатках, но и в том, что Воронову – 31, а Ханю на восемь лет моложе. Он вырос в антураже новых правил, в то время как Сергей оказался вынужден приспосабливаться к ним, будучи уже сложившимся фигуристом. При этом Воронов – один из немногих одиночников, кто способен очень качественно и хорошо выполнять прыжки. Но четверной в его арсенале всего один – тулуп. Вот и получается, что биться по-настоящему, если соперники не совершают ошибок, Сергею просто нечем. Нет запаса.

Впрочем, то же самое можно сказать о двух сильнейших (по итогам прошлого сезона) российских одиночниках Дмитрии Алиеве и Михаиле Коляде. И тот, и другой в свое время намеревались включить в технический репертуар четверной лутц, но в этом сезоне оба решили отказаться от риска, показавшегося ненужным, и сделать ставку на надежность. Ставка не сыграла, в итоге козырей у фигуристов не осталось вообще: после того, как Коляда в Хельсинки финишировал четвертым, а Алиев в Хиросиме остался пятым, их шансы на попадание в финал Гран-при свелись к нулю.

Дорогу к успеху чемпионы всегда показывают соперникам сами. В свое время это прекрасно сформулировал олимпийский чемпион в парном катании Антон Сихарулидзе, сказав: «Когда ты видишь человека на пьедестале, то всегда можешь отследить, каким путем он шел. Соответственно понимаешь, что должен сделать сам, чтобы оказаться там же. Просто тем, кто внизу, всегда легче: они ориентируются на лидеров, идут за ними, и главное – им всегда есть, куда идти».

Сказанное не обязательно относится исключительно к чемпионам. Скорее, ко всем тем, кто делает что-то первым. Не случись после Олимпиады изменений в правилах, ограничивших простор для надбавок за прыжки во второй половине программы, уверена, что сейчас ноу-хау Алины Загитовой, переместившей все прыжковые элементы во вторую часть, тиражировалось бы повсеместно. Сейчас же отчетливо видно: все лучшее, что было придумано в части одиночного женского катания в России, уже взято на вооружение.

Это продемонстрировала в произвольной программе та же Мияхара, не имеющая в арсенале ни тройного акселя, ни четверных прыжков. Зато все остальное Сатоко сумела довести до совершенства: за лето она заметно улучшила все элементы, включая прыжки, а главное – совершенно безупречно и без потери качества вписала их в очень интересную с точки зрения хореографии постановку со сложнейшими заходами на прыжки и переходами между элементами. Когда видишь подобные «эксклюзивные» программы, сложно не задуматься о том, что времена, когда можно было взять любую из старых программ и кусками (а то и полностью) переложить ее на новую музыку, очень быстро отходят в прошлое: на фоне лучших хорео-образцов они неизменно будут проигрывать.

Комментируя итог женского турнира в Хиросиме, Алексей Мишин, подопечная которого Елизавета Туктамышева проиграла Мияхаре 0,45, сказал, что сложные заходы зачастую просто прячут низкое качество прыжка. И что в мощном скоростном разбеге тоже есть художественная ценность. Здесь тренер лукавил: во-первых, выполнять сложные шаги фигуристу предписывают правила, значит, обсуждать, нужна эта связующая сложность, или нет, бессмысленно в принципе. А, во-вторых, хорошо выполнить прыжок со сложного захода гораздо сложнее, чем сделать то же самое, исполняя многооборотный элемент с длинного разбега.

Хотя Мияхаре, конечно же, повезло: если бы не помарка Туктамышевой на приземлении с акселя, не видать бы японке серебра!