Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Марина Зуева, ученики которой трижды становились олимпийскими чемпионами, рассуждает в беседе со специальным корреспондентом «Р-Спорт» Еленой Вайцеховской о том, как головой пробить потолок, вспоминает о своей работе в синхронном плавании, а заодно объясняет, чем Майя и Алекс Шибутани отличаются от всех остальных.

- Марина, много лет назад, рассказывая мне о Шибутани, вы сказали, что брат и сестра – это достаточно специфичная комбинация для танцев. Прежде всего потому, что в этом случае сильно сужается возможный репертуар. Что такое работать с таким дуэтом: своеобразный «крест» для тренера, постоянный профессиональный вызов, или все дело в том, что Майя с Алексом родились в богатой семье и могут позволить себе сколь угодно долго оплачивать любое количество высококлассных специалистов, включая вас?

- Деньги вообще никогда не были для меня определяющим фактором. Майя и Алекс платят за свою подготовку, но за нее в Америке платят все. Для меня, как для тренера, гораздо важнее другое: насколько люди сами хотят кататься. Это, вообще, самое главное в тренерской работе. Понятно, что у каждого спортсмена своя задача, свой «потолок», я же стараюсь помочь этого «потолка» достичь. В определенной степени – да, это вызов.

- При этом очевидно, что у Майи и Алекса нет столь яркого двигательного таланта, как у Тессы Вирчу и Скотта Моира.

- И нет той эмоциональной харизмы, что отличала Мэрил Дэвис и Чарли Уайта.

- Тоже соглашусь.

- Но именно эта пара раз за разом ухитряется разрушать представления окружающих о собственных лимитах. Каждый раз выясняется, что в очередной раз эта граница сдвинута, «потолок» пробит. Как вы этого добиваетесь?

- Вы правильно сказали: у каждого спортсмена есть определенный талант. У Майи и Алекса он заключается в совершенно экстремальной способности работать и воспринимать информацию. Именно поэтому я привлекаю к работе с ними большое количество самых разных специалистов, чтобы дать им возможность улучшиться. Есть еще один момент. Если для Тессы со Скоттом и для Мэрил с Чарли идеи всех постановок всегда предлагала я сама, Шибутани всегда точно знают, чего хотят – этим они отличаются от всех моих предыдущих учеников. Для тренера это всегда большое подспорье, когда спортсмены приходят с идеями и способны их аргументировать.

- Знаю, что в этом сезоне с вашими фигуристами работали Стефан Ламбьель и Петр Чернышев.

- Не только они. Кроме тех специалистов, что есть у нас в школе, я постоянно приглашаю к себе самых разных американских танцоров, работающих в проекте Dancing with the Stars.

- Российский пример Ильи Авербуха, много лет работающего в качестве постановщика в телевизионном ледовом проекте, говорит, скорее, о том, что шаблоны, принятые в танцевальных шоу, не всегда удачно ложатся на фигурное катание.

- Я сейчас говорю не о постановке программ, а о работе, способной дать спортсмену очень много разнообразной двигательной информации. С той же целью Майя и Алекс ездили после чемпионата мира в Хельсинки к Стефану Ламбьелю. И вернулись от него гораздо более, я бы сказала, танцевально раскованными – совершенно другими. Хотя переломным моментом в их двигательном развитии сама я считаю олимпийский сезон-2014, когда мы работали над программой «Майкл Джексон». Специально ради этой программы я тогда пригласила специалистов, которые танцевали вместе с Джексоном в его «Триллере». С ними Майя и Алекс занимались целый год.

- Вам когда-нибудь приходилось сталкиваться с ситуацией, когда вы хотите заполучить специалиста, но нанять его не представляется никакой возможности?

- Я таких не встречала. По крайней мере, все то, что нам требовалось, всегда удавалось реализовать. Люди вообще охотно идут навстречу, причем даже тогда, когда речь не идет о работе с известными спортсменами. Видимо, всем интересно попробовать себя в несколько иной области. Сама я, например, с большим удовольствием работала с синхронным плаванием, когда несколько лет назад меня пригласили позаниматься с американской сборной. В первый раз это произошло, когда мы с Мэрил и Чарли сделали «индийский» танец: кто-то из синхронисток это увидел и заинтересовался тем, как у моих спортсменов поставлена работа рук. В этом году я тоже получила предложение поработать с синхронистками – и тоже согласилась помочь. Это интересно. Да и потом, сейчас спорт вышел на такой уровень, что в одиночку ты в нем ничего не сделаешь. Это как в школе: в начальных классах один педагог, потом идет разделение. Чем выше уровень специализации, тем больше профессоров задействовано в процессе. Не может же один профессор тянуть весь университет, правильно?

- Когда у вас в Академии катались Вирчу/Моир, вы постоянно заботились о том, чтобы максимально расширить танцевальный репертуар пары, показать их в каждом новом сезоне с неожиданной стороны. Сейчас Тесса и Скотт соперничают с Габриэлой Пападакис/Гийомом Сизероном, которые уже третий сезон подряд делают программы в одном и том же стиле. И по-прежнему остаются в топе. У вас есть объяснение: почему этот стиль не надоедает ни публике, ни судьям?

- То, что показывают Габи и Гийом - не просто индивидуальный стиль отдельно взятой пары. Эти фигуристы открыли в танцах совершенно новое направление. Благодаря им, после целой эры очень экспрессивных программ, появился вот такой приглушенный модерн. Мне это очень интересно. Я даже сделала две программы точно в таком же стиле для Мэрил и Чарли.

- Они по-прежнему много выступают в шоу?

- Да. Понятно, что катают уже не спортивные программы, но это меня и привлекает, как постановщика: появилась возможность гораздо больше экспериментировать. Со стилями – в том числе. У Мэрил с Чарли всегда было очень скоростное и эмоциональное внутреннее движение: катание, переходящее в своеобразный полет. Они и сейчас так катаются, но выглядеть их программы стали по-другому.

- Менее эмоционально?

- Не могу так сказать. Скорее, говорила бы о эмоциях, которые как бы «уходят» в тело. Внешне вроде бы страсти и эмоции притушены, но продолжают бушевать внутри. Это – именно то, что показывают сейчас Пападакис и Сизерон.

- Признайтесь, в своей тренерской голове вы ведь наверняка непрерывно ищете секретные пути, чтобы попытаться обыграть французов?

- Ищу, конечно. Только тут нет никакого секрета: любой успех лежит прежде всего в развитии. Чем больше разовьешь спортсмена, тем больше он становится способен показать. Поэтому я развиваю Майю с Алексом, как могу, чтобы они в этом развитии не останавливались.

- А за кого более горячо болеете в противостоянии французов и канадцев?

- Мне нравятся и те, и другие.

- Не поверю. Все-таки если говорить о Тессе и Скотте, огромную часть мастерства в них, как в собственных детей, вложили вы с Игорем Шпильбандом. Наверняка ведь до сих пор ёкает в груди, когда канадцы выходят на лед?

- Но как тогда можно смотреть на это со стороны и не болеть за них?

- Я болею, но «нравится» - это совсем другая категория. Мне нравятся канадцы, нравятся французы, нравятся Майя с Алексом: у них есть то, чего нет у других танцоров. При этом я никогда не берусь оценивать, какой из дуэтов на том или ином турнире был лучше: пусть судьи расставляют их так, как считают нужным.

- Что сложнее, работать с одним сильным дуэтом, когда нет никакого соперничества внутри группы, или иметь дело с равнозначной парой соперников?

- Соперничество в моей группе было всегда, пусть и не на самом высоком уровне. У нас довольно много пар, которые выступали на чемпионате Европы, на чемпионате мира, и которые уже отобрались на Олимпийские Игры. При этом у каждого своя цель, и, как я уже сказала, свой «потолок». На льду все катаются вместе, но задания разные.

- Я о другом: не так давно в прессе промелькнула информация, что Мари-Франс Дюбрей и Патрис Лозон, тренирующие французский и канадский дуэты, были вынуждены развести Вирчу/Моира и Пападакис/Сизерона по разным каткам – слишком острой стала конкуренция между ними. Примерно в то же самое время Брайан Орсер признался, что по аналогичной причине был вынужден развести по разным каткам Юдзуру Ханю и Хавьера Фернандеса. Вы с Игорем Шпильбандом всегда подчеркивали, работая вместе, какие замечательные отношения царят в вашей группе между двумя сильнейшими парами. Но в то же самое время, насколько мне известно, на какие-то соревнования они летали отдельными самолетами.

- Это совсем другая история. Тесса со Скоттом и Мэрил с Чарли действительно часто летали на турниры отдельно друг от друга, но лишь потому, что одним брала билеты американская федерация фигурного катания, а другим - канадская. При этом, тренировались все четверо на одном льду, в одно и то же время.

- Хотите сказать, что никакого безумного соперничества в вашей группе не было в принципе?

- У меня в группе вообще нет и никогда не было ничего безумного. Все очень организованы, каждый нацелен на свою задачу. Безусловно, нельзя исключать человеческий фактор. Но я стараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы сфокусировать каждого спортсмена на свою конкретную задачу и на свою конкретную цель. И даю directions, как эту цель осуществить. Далее все зависит от того, кто из спортсменов сколько информации сумеет «переварить». В спорте ведь все устроено именно таким образом: один берет то, что ты ему даешь, другой не берет.

- Это понятно. Но вы наверняка согласитесь с тем, что в спорте практика очень часто расходится с теорией. Когда Тесса после проигранной Олимпиады в Сочи дала интервью канадским журналистам, в нем сквозила дикая обида на весь мир и на вас, как на тренера. Понятно, что отчасти это было продиктовано не самыми приятными эмоциями, пережитыми на Олимпийских Играх. Но ведь и у вас наверное была обида, что фигуристы, которые под вашим руководством завоевали золото в Ванкувере и серебро в Сочи, решив вернуться в любительский спорт, вернулись не к вам?

- Нет, никакой обиды не было. Чисто человеческие отношения между нами остались замечательными. Не так давно Тесса и Скотт мне, вообще сказали: «Марина, мы никогда не стали бы теми, кем стали сейчас, если бы не работа с тобой».

- По ряду личных причин Мэрил должна быть вам гораздо ближе других учеников?

- Теперь - да. Скоро будет, видимо, совсем близко.

- В связи с тем, что она вот-вот уведет у вас единственного сына, ревности не испытываете?

- Ну, во-первых, не уведет. Просто наша семья станет больше.

- Вы когда-нибудь пытались разговаривать с Мэрил и Чарли на тему возвращения в любительский спорт?

- А почему я должна была с ними про это разговаривать?

- Хотя бы потому, что вернулись Тесса и Скотт. Неужели вы никогда не задумывались о том, что Мэрил и Чарли тоже могли бы вернуться, и тоже могли бы продолжать выступать на самом высоком уровне? Неужели вам, как тренеру, это не было бы интересно?

- Было бы. Но считаю, что подобная инициатива все-таки должна идти от спортсмена, а не от тренера. У меня был опыт с Катей и с Сережей (двукратными олимпийскими чемпионами Гордеевой и Гриньковым), когда они пришли ко мне за год до Олимпийских игр в Лиллехаммере и сказали: «Марина, мы хотим попробовать вернуться». Да, они вернулись, и выиграли еще одну Олимпиаду. Но это была целиком и полностью их инициатива – я даже в мелочах не пыталась навязывать им свое мнение на этот счет. Навязывать спортсмену вообще ничего нельзя. Весь мой тренерский опыт показывает, что, если та или иная инициатива изначально направлена не туда, все равно ничего не получится, сколько ни работай.

- Поэтому вы не стараетесь давить на Патрика Чана в отношении четверных прыжков?

- Патрик, конечно же, понимает, что происходит: видит, допустим, что чемпион мира среди юниоров Винсент Чжоу, который тоже тренировался у нас в Академии и продолжает довольно часто приезжать, чтобы поработать над исполнительским мастерством, уже владеет всеми четверными прыжками. А ему всего 16 лет. Но, во-первых, все четверные нужно прыгнуть: даже самым талантливым это не всегда удается. Японец Шома Уно, например, прыгнул пять четверных в середине сентября на турнире Lombardia Trophy в Италии, а спустя три недели на открытом чемпионате Японии справился лишь с двумя прыжками из пяти: было уже видно, что ему слишком тяжело. Сейчас в связи с этим всем приходится тяжело. Все специалисты учатся тренировать четверные, что тоже непросто: над прыжками нужно много работать и одновременно с этим не упускать спортивную форму. Патрик - прежде всего исполнитель, а не прыгун. Он живет движением на льду, видимо поэтому и вернулся в спорт. Смотреть как он катается – для тренера счастье. Как мы с ним поступим в этом отношении четверных прыжков, зависит сразу от нескольких факторов. Прежде всего - от времени и задачи.

- И от настроения спортсмена в том числе?

- Нет. Если мы говорим о профессиональном спорте, настроение вообще не должно служить критерием отношения к работе.