Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Тренер олимпийского чемпиона Юдзуру Ханю и двукратного чемпиона мира Хавьера Фернандеса, прибывший на московский этап «Гран-при» одним из первых, рассказал в интервью «Р-спорт», почему был вынужден развести своих звездных учеников по двум разным каткам, в каком возрасте нужно начинать прыгать четверные, а заодно объяснил, почему никогда не задает Ханю лишних вопросов.

- Откройте секрет, Брайан: почему, имея канадский паспорт и ученика, выступающего за Японию, вы представляете на московском турнире Казахстан?

- Никакого секрета здесь нет: за Казахстан в Москве будет выступать моя спортсменка Элизабет Турсынбаева, поэтому я отказался от возможности получить «японскую» аккредитацию ради того, чтобы мы могли отдать ее кому-то из персонала, обслуживающего Ханю. Это обычная практика.

- Вы работаете с Юдзуру уже второй олимпийский цикл. Насколько это сложнее, нежели готовить спортсмена к его первым Олимпийским играм?

- Разница, безусловно, есть, и она велика. Не так давно мы говорили об этом с Трейси Уилсон, вместе с которой работаем много лет, и она призналась, что испытывает в этом сезоне гораздо более сильный стресс, чем раньше. То же самое могу сказать про себя. Это объяснимо: Ханю и Хавьер Фернандес, уже прошли одну Олимпиаду, оба с тех пор завоевали по две золотые медали чемпионатов мира, то есть по определению не могут считаться рядовыми игроками на этом поле. К тому же Юдзуру – олимпийский чемпион, ему в Пхенчане предстоит отстаивать титул. А четыре года назад накануне Игр в Сочи он был, можно сказать, никем: рядовым спортсменом, который еще не успел выиграть ни одного крупного турнира.

- Почему вы с Ханю решили идти на очередной олимпийский штурм со старыми программами?

- Так захотел он сам. Если вас интересует мое мнение, считаю, что в определенном возрасте спортсмен должен начинать самостоятельно принимать важные решения относительно собственной карьеры. Мое дело быть рядом и помогать. Или удерживать от совсем безумных поступков. Если вижу, что решение ошибочно, разумеется, прикладываю силы, чтобы отговорить ученика от того или иного шага. Но в данном случае не видел для этого ни малейших оснований. С короткой программой Юдзуру уже успел установить в этом сезоне новый мировой рекорд, выступая на турнире Autumn classic International (112,72 – прим. «Р-Спорт»), и это, согласитесь, неплохая заявка для олимпийского сезона. Что до произвольной, знаю, что для Ханю эта программа особенная и очень «личная». Для него по ряду причин важно катать в олимпийском сезоне именно эту постановку. Когда он сказал мне об этом, я счел аргументы более чем достаточными. Не говоря уже о том, что обе программы очень нравятся мне, как зрителю.

- Целиком и полностью разделяю вашу точку зрения, но для вас наверняка не секрет: когда кто-то из лидеров возвращается в олимпийском сезоне к прежним постановкам, немедленно начинаются разговоры, что это – проявление слабости и неспособности придумать что-то более сложное и оригинальное.

- Не соглашусь. Я сам в свое время катал на Олимпиаде в Калгари короткую программу предыдущего сезона и выиграл ее. На протяжении тех пяти лет, что мы с Ханю работаем вместе, у нас было множество программ и образов самого широкого спектра. Так что не думаю, что кто-то может сомневаться в способности Ханю воплотить на льду тот или иной жанр. Тут важно другое: если спортсмен сделал выбор, он уже не должен метаться, не должен сомневаться в правильности этого выбора. Ну так мы и не сомневаемся.

Фернандес – другая история. Ему нужны новые программы, новые эмоции - от однообразия он быстро устает. Прошлогоднюю короткую программу Хавьер исполнял на протяжении двух сезонов, но это исключительный случай. Если сравнивать двух этих спортсменов, я бы сказал, что Юдзуру перфекционист. Что бы ни делал на льду, не успокаивается, пока не доводит задуманное до абсолютного совершенства. Хави же постоянно экспериментирует, прежде всего – с хореографией. И у него неплохо получается.

- Что стало отправной точкой, заставившей вас развести своих спортсменов по разным каткам?

- Это случилось не так давно - немногим более месяца назад. Как-то вдруг стало ощущаться, что увеличилась загруженность льда. На текущий момент у нас на катке к Олимпийским играм готовятся шесть одиночников и одна спортивная пара. Хави, Юдзуру, Элизабет, Габи Дэйлманн, еще один испанец Хави Райя, корейский мальчик… Плюс – Дилан Москович с партнершей.

- Хотите сказать, что причина в этом, а не в Ханю и не в Фернандесе?

- Не буду врать, в некоторой степени и в них тоже. В целом отношения у ребят вполне дружеские, но давайте говорить откровенно: в олимпийском сезоне каждый бьется сам за себя. Каждый из этих фигуристов заслуживает определенного личного пространства и личного комфорта. Я и сам стал ловить себя на том, что, работая с Юдзуру, краем глаза всегда слежу за Хавьером. И наоборот. А так не должно быть – от этого страдает качество тренировки. Поэтому, собственно, и возникла идея двух разных катков. Периодически мы с Хавьером и Габи просто отправляемся на другой лед и работаем там, в то время как с Юдзуру на нашем основном катке занимаются другие специалисты нашей группы.

- Насколько пристально контролирует олимпийскую подготовку Ханю японская федерация фигурного катания?

- Не сказал бы, что этот контроль навязчив. Я чувствую в этом отношении полное доверие и поддержку, представители федерации приезжали к нам летом, чтобы посмотреть, как движется работа, изъявляли желание увидеть программы до того, как начнется сезон, чтобы проверить уровни сложности элементов, но точно так же ведут себя любые другие страны по отношению к своим спортсменам.

- Алексей Мишин сказал однажды, что лучше иметь в группе двух средних одиночников-мужчин, нежели одну, пусть даже очень талантливую девочку. Вы с такой формулировкой согласны?

- Он правда так сказал? Забавно. Мой опыт говорит о том, что работать со спортсменами очень высокого уровня сложно по другой причине: они очень сильно погружены в собственную подготовку не только физически, но и эмоционально. От тренера они требуют того же самого, и это не вопрос национальности, характера или пола. Одно время я работал только с девочками, когда у меня в группе катались Юна Ким и Кристина Гао, потом остались мальчики, сейчас группа смешанная, и пока не вижу повода менять свою точку зрения на этот счет.

- Сколько четверных прыжков ваши спортсмены планируют исполнять на Играх?

- Ханю собирается прыгать все пять. Плюс два – в короткой программе. Тактика Фернандеса иная, и мне она абсолютно понятна. С тремя чистыми четверными в произвольной программе он обходит любого другого спортсмена, если тот делает ошибки. Как это было на Japan Оpen, где позади Фернандеса остались Нейтан Чен, Шома Уно. Другими словами, никакой нужды в том, чтобы прыгать четверной лутц, у Хавьера нет.

- А он в принципе способен его прыгнуть?

- Четверной риттбергер способен точно. Тут есть одно «но». Новый сложный прыжок очень часто ломает спортсмену сезон, все прокаты сводятся к одному: выеду, или нет? Весь прошлый сезон Хави наблюдал за тем, как бился со своим риттбергером Юдзуру. Видел, сколько раз тот падал, сколько раз доходил до иступления. Но если для Ханю это всего лишь часть тренировочной работы, то для Хавьера в подобном самоистязательстве нет ничего привлекательного. Он привык получать от тренировок удовольствие, а не стресс. Поэтому я никогда не пытаюсь на него давить.

- Вас не пугает тот факт, что четверные прыжки начинают делать в фигурном катании уже чуть ли не десятилетние дети?

- Один такой у меня сейчас катается. Делает все четверные, включая лутц, а ему всего 12 лет. По-моему он говорил, что свой первый тройной аксель прыгнул и выехал три года назад. Сколько получается ему было? Девять?

- Но ведь эти прыжки не становятся проще для исполнения. Что изменилось? Техника? Или просто стали легче ботинки?

- Вы упомянули на самом деле две ключевые вещи. В таких ботинках, как те, в которых в свое время прыгал я сам – в том числе и четверные прыжки – уже давно никто не то, что не прыгает, но даже не катается. Что до техники, я бы сказал, что изменился сам взгляд на многооборотные прыжки. Примерно как было в легкой атлетике в середине 70-х годов прошлого века, когда пробежать милю быстрее четырех минут было несбыточной мечтой каждого бегуна. И когда это сделал Роджер Баннистер, в этот прорыв немедленно ломанулись все остальные: четыре минуты перестали быть психологическим барьером.

Примерно то же самое произошло в фигурном катании. Для спортсменов моего поколения, да и более поздних тоже, четверной был событием, серьезной вехой. Сейчас же ютьюб полон видеороликами, где четверные на любой вкус. Их прыгают все – это стало неотъемлемой составляющей одиночного катания. Когда я смотрю, как мой 12-летний спортсмен отрабатывает каскад из четверных лутца и тулупа, то просто офигеваю, пытаясь представить себя на его месте. А у него даже страха нет: прыжок – и прыжок, ничего особенного.

Способны ли подобные прыжковые нагрузки спровоцировать ранние травмы? Многое, разумеется, зависит от того, насколько спортсмен техничен. У моего парня с техникой все в порядке. Он – большая умница, у него спортивная семья, родители сами занимались спортом и понимают его. Поскольку процесс роста в 12 лет в самом разгаре, у спортсмена периодически возникают боли в коленях. Но такие проблемы решаются довольно просто: мы убираем прыжковую нагрузку и занимаемся чем-то еще: шагами, скольжением, хореографией.

- Можно ли говорить о том, что четверные прыжки требуют от фигуриста более тщательной проработки тела?

- Безусловно. У себя в группе мы уделяем много внимания специальной растяжке – одной из форм Пилатеса. Когда катался я сам, то имел обыкновение по три – четыре часа в день работать над обязательными фигурами. Когда много скользишь то на одной, то на другой ноге, выполняешь всевозможные петли, крюки, скобки, повороты на малой скорости и в медленном темпе, в теле прекрасно прорабатываются все самые мелкие мышечные волокна. Это помимо всего прочего очень хорошая профилактика травм. Того же самого эффекта можно добиться специальной тренировкой, и все мои спортсмены этим занимаются. Я постоянно напоминаю им, как важно уметь слушать свое тело. Перед турниром Autumn classic Ханю начало беспокоить колено. Ничего серьезного, но после того, как он проиграл произвольную, я видел, что японские СМИ пытаются раздуть из этого целую историю. На самом деле причина была абсолютно мне понятна: Ханю так дотошно отрабатывал в тренировках четверной лутц и четверной ритбергер, делал такое количество повторений, что тело отреагировало на это своеобразным стоп-сигналом: в финале он не сделал ни тот, ни другой прыжок из-за чего посыпалась вся программа. Я дал ему несколько дней отдыха, и все встало на места.

- Когда тренер работает со спортсменом много лет, он обычно знает подопечного не хуже, чем его родители. Можете сказать подобное о Ханю?

- Как спортсмена, полагаю, я изучил его досконально. С чисто человеческой точки зрения он в каких-то вещах для меня по-прежнему загадка. По реакции Юдзуру на какие-то мои шутки, я вижу, например, что с чувством юмора у него все в порядке. В то же самое время он слишком сильно сфокусирован на том, чтобы выиграть Олимпийские игры. На мой взгляд – излишне сильно. Я бы хотел, чтобы он хотя бы иногда позволял себе думать не только о результате, но и об удовольствии. Но это – Ханю.

- Я слышала от японских коллег, что Юдзуру очень сильно ограничил в этом сезоне свои контакты с прессой.

- Это действительно так. Если того же Фернандеса я могу в любой момент попросить встретиться с кем-либо из журналистов, то подходить с подобной просьбой к Ханю даже не рискую. Знаю, что услышу: «Нет».

- А вам известно, что японцы никогда не говорят «нет» более старшему собеседнику?

- Надо же, не знал. Надо будет обратить на это внимание. Но не думаю, что готов это проверять. Во всем, что касается общения с прессой, у японцев свои порядки, довольно жесткие. Та же самая история была с Юна Ким, когда она у меня каталась: все ее интервью контролировались целым рядом менеджеров.

Сам я всегда старался объяснять своим спортсменам, что любое общение – это улица с двусторонним движением. Нормальные отношения с журналистами особенно важны, когда все идет наперекосяк. В свое время на своем примере усвоил, что самое правильное после неудачного проката не искать оправданий, а честно рассказать, что чувствуешь. Потому что тогда получаешь чисто человеческое сочувствие в ответ. А не издевку и не насмешку. Это всегда приятнее. Когда я уходил из спорта, был даже удивлен тем, как тепло и хорошо писали обо мне все канадские журналисты, А ведь я уходил проигравшим.

- Возвращаясь к олимпийскому сезону: вы планируете выступать со своими подопечными во всех турнирах без исключения?

- Я мог бы сказать, что нынешний сезон точно такой же, как тот, что был и год, и два назад, но вы не хуже меня понимаете, что он не такой же. Все думают только об Олимпиаде, уровень стресса уже сейчас порой зашкаливает до такой степени, что мы даже решили привлечь к работе со спортсменами спортивных психологов.

- Неужели все так серьезно?

- Как вам сказать… Та же Габи летом перенесла довольно серьезную операцию из-за которой сейчас несколько отстает от тренировочного графика, и иногда ей нужно просто с кем-то поговорить, чтобы стресс не перерастал в панику. Я вообще не сторонник того, чтобы раньше времени нагнетать обстановку: если спортсмен внутренне неуравновешен, он не может продуктивно тренироваться. Но подготовку мы начали на месяц раньше обычного, чтобы успеть сделать больше подготовительной работы.

- Означает ли сказанное, что сезон будет закончен тоже раньше обычного?

- Вообще-то я сторонник того, чтобы в олимпийском году мои спортсмены выступали и на чемпионатах мира тоже. Мне это кажется правильным по отношению к ISU (Международный союз конькобежцев – прим. «Р-Спорт»), поэтому в свое время я приложил много сил, чтобы убедить Юну Ким поехать в Турин после ее победы в Ванкувере. Пусть она и стала там второй. Все, конечно же, будет зависеть от Олимпиады. Это главная задача сезона – оказаться в максимальной форме в строго определенный день. Нужно еще учитывать, что Игры начнутся с командного турнира, который тоже может стать для спортсменов большим стрессом. Но это коснется только двух моих спортсменов – Юдзуру и Габи.

- Насколько вероятно, что Ханю и Фернандес продолжат любительскую карьеру после Игр?

- Возможно прозвучит смешно, но я никогда не спрашивал их об этом. Возможно, подсознательно просто не готов услышать ответ. Хавьер как-то сказал в интервью, что после Игр возможно покатается еще год-другой. Что думает Юдзуру, я просто не знаю: все свои интервью в моем присутствии он дает на японском языке. Возможно, захочет остаться – он моложе Фернандеса. Хотя в этом случае не исключаю, что останется и Хави.

- А если уйдут оба?

- Тогда у меня наконец-то появится немного свободного времени.