Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Чемпионом Европы в мужском одиночном катании второй раз подряд стал испанец Хавьер Фернандес. Серебряную медаль впервые в карьере выиграл Сергей Воронов, бронза досталась Константину Меньшову. Чемпион России Максим Ковтун стал пятым.

Год назад пятый результат Ковтуна на чемпионате Европы в Загребе был расценен, как безусловный успех. В Будапеште то же самое пятое место означало для фигуриста безусловный провал. Тем более что не было на чемпионате спортсмена или тренера, кто не знал бы, что именно здесь решается судьба самого титулованного на сегодняшний день фигуриста современности, олимпийского чемпиона Турина Евгения Плющенко. И определить ее должно было выступление Ковтуна.

Он же не выдержал груза ответственности. Перегорел.

Признался сам после проката, что не знал, куда деться в ожидании своего выхода на лед: в уши назойливо лезли чужие аплодисменты и голос информатора, объявляющий чужие оценки, а на многочисленных экранах прыгали и прыгали соперники.

Услышав об этом уже после соревнований, президент российской федерации фигурного катания и олимпийский чемпион Александр Горшков лишь покачал головой: мол, недосмотрели. Надо было не отходить от парня ни на шаг, но не позволять ему смотреть на чужие прокаты. Вспомнил Горшков и о том, что в свое время ни на одном из своих шести чемпионатов мира, несмотря на куда более солидный возраст и опыт ни разу не выходил из раздевалки раньше времени – чтобы не растрачивать эмоции и не терять настрой. И добавил: «Тут ничего не поделаешь. Таким вещам учатся на собственной шкуре».

Максим тоже сказал о неоценимом опыте. О том, что в Будапеште он в полной мере почувствовал, насколько стремительно выгорают нервы, если позволить себе следить за тем, что происходит вокруг. Но факт был фактом: своим выступлением 18-летний спортсмен поставил российскую федерацию фигурного катания в тупик – максимально осложнил решение, которое должно быть принято ФФККР не позднее вторника: кого посылать на Игры?

Задним числом умны все. Одна из точек зрения довольно влиятельного спортивного чиновника, высказанная не для прессы, сводилась к тому, что было ошибкой вообще посылать Ковтуна в Будапешт. В конце концов, Максим был единственным, кто сумел пробиться осенью в финал «Гран-при», следом он выиграл чемпионат России в прямой конкуренции с Плющенко, что, безусловно, стоило колоссальных нервных усилий, и уже тогда было понятно, что еще один серьезнейший старт за столь короткое время мог оказаться непосильным грузом для его нервной системы – как оно в итоге и вышло.

Возможно, федерация действительно просчиталась. То, что на Плющенко нельзя делать никакой серьезной ставки, все понимали еще в декабре. Понимают и сейчас, что постоянно сквозит в разговорах. Но посылать-то кого?

Вроде бы ответ лежит на поверхности: по совокупности результатов чемпионата России и европейского первенства этим спортсменом должен стать Сергей Воронов. Но есть нюанс: в Будапеште Сергей оказался в положении человека, которому абсолютно нечего терять. Его и подводили именно к этим соревнованиям, понимая, что в следующий раз пик формы понадобится спортсмену лишь в конце марта – на мировом первенстве. Выходить на лед в таком состоянии, не забивая себе голову ненужными мыслями куда проще, чем когда от тебя ждут сложнейшей программы и высочайшего результата. Причем не просто ждут, а при каждой удобной возможности напоминают об этом.

Да и можно ли гарантировать, что Воронов не дрогнет, если на него свалится давление сродни тому, что обрушилось в этом сезоне на Ковтуна? Возможно, и сдюжит, кто знает. А может и нет.

То же самое можно сказать о Константине Меньшове, сумевшем преодолеть в Будапеште карму «вечно четвертого». На пресс-конференции Костя сказал, что второй четверной прыжок в короткую программу включил в этом сезоне скорее от безысходности. От того самого «нечего терять». Но все равно это не оправдало себя.

– Все-таки я не до конца наработал такой контент, и, видимо, какая-то боязнь, неуверенность во втором четверном прыжке – сальхове – не позволила мне показать чистый прокат ни на чемпионате России, ни здесь на чемпионате Европы, – пояснил Меньшов. – В этом сезоне у меня вообще есть проблема с короткой программой – я достаточно стабильно выполнял тройной аксель и четверной тулуп, но упорно делал ошибки на лутце. Каждый раз, завалив короткую программу, мне приходилось догонять соперников. Смог бы так откатать произвольную программу в Будапеште так же хорошо, если бы справился с короткой? Не знаю, но, надеюсь, прокат получился бы не менее достойным.

Ошибкой Ковтуна в Будапеште было названо и то, что Максим продолжал исполнять все ту же программу-максимум – с пятью четверными прыжками в двух программах. Тут трудно что-либо утверждать однозначно: на тренировках спортсмен достаточно уверенно с этим набором справлялся. Хотя если рассуждать задним числом, возможно, стоило чуть облегчить хотя бы произвольную.

Сам Ковтун совершенно опустошенно сказал после проката, что у него уже не осталось ни сил, ни эмоций: как будет – так и будет, не ему решать. И уж тем более нет смысла обсуждать выступление с позиции сослагательного наклонения. Наверное, мог бы, да. Но не сумел.

Если отвлечься от эмоций, то несложно прийти к простому, в общем-то, выводу: мы сами нагромоздили на Максима слишком много ожиданий. Собственных и, наверное, неоправданно завышенных. Что способны сделать эти ожидания со спортсменом, исчерпывающе показал прокат чемпиона Европы-2011 Флорана Амодио, приехавшего в Будапешт биться с Брайаном Жубером за позицию первого одиночника Франции. Все, что удалось фигуристу – дважды сделать тройной сальхов. Все остальное было завалено до такой степени, что теперь Амодио, занявший в произвольной программе 20-е место, а в общем зачете – 13-е вообще формально не имеет права претендовать на какую-либо из двух олимпийских вакансий – впереди него в протоколе оказался и Жубер, и третий французский участник Шафик Бессегье.

Главный же парадокс заключается в том, что только теперь стало совершенно очевидно: решение относительно олимпийской мужской вакансии было гораздо проще (а, возможно, и правильнее) принять до начала чемпионата Европы, нежели сейчас.