Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В начале недели в Москву на несколько дней прилетели танцоры, чьего появления в этом сезоне на льду ждут, пожалуй, сильнее, нежели любого другого дуэта: бронзовый призер Игр в Сочи Никита Кацалапов (в паре с Еленой Ильиных) и победительница юниорского мирового первенства-2012 Виктория Синицина начали кататься вместе в конце апреля, но всерьез намерены биться за место лидеров российской сборной уже в этом сезоне.

Интервью с Мариной Зуевой, согласившейся весной стать тренером вновь сложившегося дуэта, я планировала заранее – так, чтобы не нарушить уже выстроенный график работы, расписанный чуть ли не по минутам на все время пребывания тренера и его фигуристов в подмосковном Новогорске. Но обстоятельный разговор сорвался: предназначенный для него час Марина вместе со своими спортсменами провела в московской пробке по пути на базу. Поэтому беседовать пришлось на ходу, урывками: вечер вторника был отведен у Синициной и Кацалапова под показ обеих программ, оценивать которые в Новогорск приехали наиболее авторитетные специалисты страны: президент ФФККР, олимпийский чемпион в танцах Александр Горшков, глава российской коллегии судей Юлия Андреева и судья международной категории Алла Шеховцова.

Просмотр получился уже третьим по счету: накануне на тренировку в Новогорск приезжала Татьяна Тарасова, а во вторник утром Синицина и Кацалапов показывали программы российскому судейскому корпусу, в числе которого был вернувшийся в Россию из США Геннадий Карпоносов (олимпийский чемпион Лейк-Плэсида в этом сезоне может занять в танцах на льду пост старшего тренера сборной).

Пока спортсмены в спешном порядке переодевались и разогревались перед выходом на лед, я поинтересовалась у Зуевой: зачем вообще ей понадобилось привозить подопечных в Москву? Неужели тренер, который более десяти лет работал с ведущими дуэтами мира, не полагается в таких случаях на собственную квалификацию?

– Я всегда накануне сезона показываю все свои пары специалистам тех стран, которые мои фигуристы представляют, – ответила Зуева. – Просто у меня до нынешнего сезона фактически не было российских учеников. На общие прокаты, которые были в Новогорске в конце августа, мы приезжать не стали. Для пар, которые катаются много лет, такие сроки удобны. Для нас же они оказались несколько преждевременными. В тот момент у нас шла очень напряженная работа по скатанности, элементам, поиску стиля и было слишком жалко тратить время на перелеты и акклиматизацию.

Просто сейчас, когда программы полностью готовы, нужно обязательно получить как можно больше отзывов, чтобы была возможность до начала сезона проанализировать и поправить все недоработки. Тем более что у нас нет возможности до начала «Гран-при» выступить на каких-то второстепенных турнирах – каждая тренировочная минута на счету.

Заодно мы решили использовать свой приезд в Москву, чтобы сшить соревновательные костюмы. У Никиты в Москве есть свой мастер, у Вики – свой, эти мастера знают особенности фигур, особенности движений спортсменов на льду, зачем же мы будем искать каких-то других специалистов? Да и мне самой всегда нравилось, как шьют костюмы в России.

– От Синициной/Кацалапова, точно так же как от их бывших партнеров Елены Ильиных/Руслана Жиганшина, многие ждут в этом сезоне сенсаций. А какую цель ставите перед собой вы?

– Подготовить уникальную русскую пару.

– О какой уникальности можно говорить, когда люди работают вместе меньше года?

– Об этом, считаю, можно и нужно говорить с самого начала. Для того чтобы понять потенциал спортсменов, бывает достаточно нескольких шагов...

Разбор каждой из связок обеих программ оказался жестким и до такой степени дотошным, что невольно наводил на мысль: на Синицину/Кацалапова в этом сезоне рассчитывают более чем серьезно. Поэтому и стараются всем миром предусмотреть абсолютно все слабые места пары. Во время одной из пауз я поинтересовалась у Шеховцовой: означает ли столь активное участие федерации в подготовке Синициной и Кацалапова, что в выборе между двумя вновь сложившимися дуэтами именно этим спортсменам отводится главенствующая роль? Собеседница покачала головой:

– То, что вы сейчас видите, – это нормальный рабочий процесс. Точно так же досконально мы разбирали на закрытых прокатах программы каждого из дуэтов, включая Ильиных и Жиганшина. Просто тут есть одна тонкость: информацию, которая идет от судей и технических специалистов, все воспринимают по-разному. Кто-то подробнейшим образом записывает все замечания, чтобы не упустить чего-то важного. Кому-то кажется, что и сам знает, над чем работать и в советах не нуждается. А ведь от того, насколько внимательны к критике на этом этапе тренер и спортсмены, зависит очень многое. Можно поставить танцевальную связку из девяти шагов, а засчитают тебе один, потому что в остальных где-то что-то недоделано. Или, допустим, смотрите:

(В этот самый момент Кацалапов эффектным движением подхватил партнершу и крутанул вокруг себя.)

– Очень рискованный элемент, – продолжала Шеховцова. – Стоит хоть немного затянуть подобную связку, судьи могут расценить такой подхват как поддержку. А, значит, сразу возрастает риск, что реальная поддержка в конце программы будет засчитана как «лишняя» и останется без оценки. Таких «подводных камней» в каждом танце множество.

Как только тренировка была закончена, я снова подошла к Зуевой:

– По ходу проката произвольного танца вы заметили, что вынуждены отказаться от первоначальной задумки – выполнить в двух программах две разные поддержки. Почему?

– Потому что разучивание поддержек отнимает слишком много сил. Мы довольно быстро поняли, что реально не можем позволить себе разбрасываться временем, которое гораздо правильнее потратить на скатывание пары. На мой взгляд, в отношении поддержек в танцах сейчас вообще образовался некий перегиб. Для того чтобы получить заветный четвертый уровень сложности, нужно затратить очень много времени, причем все оно уходит на достаточно специфическую работу, связанную только с конкретной поддержкой. Если в парном катании партнерши обычно маленькие и легкие, то у нас девочки достаточно высокие. А это требует при обучении дополнительного времени. Да и сами поддержки становятся более травмоопасными.

– Вы довольны отзывами, которые получили за эти два дня?

– Очень. Понятно, что технической работы в связи со всеми замечаниями у нас прибавится, но это нормально. Главное, что обе постановки всем очень понравились и не придется ничего менять.

– Новые ученики успели хоть чем-то вас удивить?

– Да. Тем, как быстро они стали осваивать поддержки. Это было нелегко, но вы же сами видели ребят на льду? Добиться такой легкости очень непросто. Это я говорю вам как профессионал во всем, что касается поддержек. Ведь в это направление я сама в какой-то степени завела спортивные танцы.

Не затронуть в разговоре с Зуевой тему появления у нее в группе Никиты с новой партнершей было бы неправильно уже потому, что всего за пару недель до этого события – на чемпионате мира в японской Саитаме – Марина говорила об Ильиных и Кацалапове:

«Они рождены для того, чтобы кататься вместе. У них все общее – скорость, скольжение, эмоции, которые возникают от каждого совместного движения. Поставь любого из них с другим партнером – получится уже совсем не то. Заметьте, я не говорю о таланте Лены или таланте Никиты. Это прежде всего талант быть парой. И великое везение, что ребята совпали во времени, и их дуэт сложился».

– Марина, вы сразу дали свое согласие тренировать Никиту и Викторию?

– Да. Уже после того, как чемпионат мира был завершен, я разговаривала с очень многими людьми, имеющими отношение к паре Ильиных/Кацалапов. И поняла, что с ребятами разговаривали уже все, включая министра спорта – пытались уговорить их продолжать выступления. Другими словами, там уже нечего было склеивать. Не буду вдаваться в подробности, но те профессиональные аргументы, которые привел мне Никита, были достаточно убедительными. Для меня во всяком случае стало очевидно, что если я скажу «нет» - значит, Никита будет искать другого специалиста. Или вообще закончит кататься.

Если совсем честно, я вообще не ожидала звонка от Кацалапова. Скорее, допускала, что мне позвонит Ильиных.

– Если бы она позвонила, вы бы согласились тренировать их дуэт с Жиганшиным?

Тренировка Синициной и Кацалапова продолжилась после окончания прокатов уже в другом ракурсе: фигуристы выходили на лед то в одних, то в других костюмах, чтобы проверить, как те ведут себя в «работе» – то есть при исполнении тех или иных частей танца на скорости. Периодически в ход шли ножницы или булавки, Марина все чаще поглядывала на часы (она планировала улететь в США ранним утром следующего дня), но тем не менее мы продолжили беседу:

– Применительно ко всем своим бывшим дуэтам вы всегда объясняли, почему выбираете ту или иную музыку и что именно хотите показать в программе. Чем был продиктован выбор танца для Синициной и Кацалапова?

– Что такое танец? Это прежде всего диалог между мужчиной и женщиной. В Никите я увидела мужчину, который с колоссальным уважением смотрит на женщину, которая находится рядом с ним. Это диалоговый дуэт, в котором партнеры постоянно разговаривают – глазами, телами, жестами. Понятно, что все это сейчас невозможно показать в полной мере, поскольку идет скатывание. Тем не менее я выбрала блюз – музыку, которая сама по себе является гимном любви. Мне кажется, это удачный выбор.

– Попав в вашу группу, Синицина и Кацалапов оказались в уже сложившейся системе подготовки или что-то вам пришлось подстраивать конкретно под эту пару?

– Что-то безусловно пришлось менять. Но принцип работы остался общим. Как в школе, где сначала тобой занимается один учитель, а потом появляются педагоги по каждому предмету. Если, допустим, идет работа над фламенко - значит, приглашается преподаватель, который профессионально занимается именно этим танцем, бальные стандартные танцы – другая тема, Латинская Америка – третья...

Уже прощаясь с тренером, я спросила:

– В интервью с Кацалаповым, опубликованном в немецком журнале Pirouette, автор упомянул, что Никита согласился на разговор лишь после того, как получил на это ваше разрешение. Вы считаете нужным ограничивать общение спортсменов с прессой?

– Ну зачем же? Просто в нашей группе существуют некие дисциплинарные правила: если человек запланировал на какое-то время разговор с журналистом, он ставит меня в известность. Чтобы я не запланировала на это же самое время что-то еще. А ограничивать общение… Кто будет знать о моих спортсменах, если пресса перестанет о них писать?