Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

16 ноября в Париже начинается четвертый этап «Гран-при» в котором примут участие сразу три сильнейших одиночника нашей страны - Андрей Грязев, Илья Климкин и Сергей Добрин. Первого из них предстоит выводить на лед Елене Буяновой, которую весь мир до сих пор помнит по девичьей фамилии Водорезова.

Если бы в фигурном катании вручали приз за самый фантастический дебют, его в прошлом сезоне наверняка получила бы ученица Водорезовой 16-летняя грузинская фигуристка Элене Гедеванишвили. Она стала пятой на чемпионате Европы в Лионе, попала в олимпийскую десятку на Играх в Турине и в своей собственной стране была возведена в ранг национальной героини: за всю историю фигурного катания грузинским спортсменкам никогда не доводилось подниматься на столь высокий уровень.

Однако в середине октября тандем распался, и группа Водорезовой стала почти полностью мужской - ведь в апреле в нее добавился Артем Бородулин - единственный из российских фигуристов, кому удалось выйти в финал юниорского «Гран-при».

Собственно, с юниорской темы и начался наш разговор. С первенства мира-2004, где Водорезова впервые опекала Грязева на столь крупном турнире и где фигурист стал чемпионом.

- Два года назад Андрей на равных боролся с Эваном Лайсачеком, побеждал его. Но с тех пор американец дважды становился призером чемпионата мира уже среди взрослых, Грязеву же ни разу не удалось войти даже в десятку. А насколько конкурентоспособным, с вашей точки зрения, он будет в этом сезоне?

- Я бы поставила вопрос иначе: насколько у самого Андрея велико желание быть конкурентоспособным? Тренер - это ведь только помощник. Как и вся команда, которая работает на спортсмена. Предыдущий сезон, что и говорить, получился для Грязева ужасным. Он и сам был в шоке. Многое пережил и, я надеюсь, переосмыслил многие вещи. Думаю, понял, что другого олимпийского четырехлетия в его карьере может и не быть.

Насколько изменился он сам и насколько правильно мы на этот раз «склеили» подготовку, покажут, естественно, соревнования. Хочется верить, что работа удалась.

Знаете, нас всех очень сильно разбаловали Леша Ягудин и Женя Плющенко. Мы приезжали на любые соревнования - и даже не особо переживали за результат. Заведомо знали, что все равно это будет золото и серебро. Хотя для каждого из этих спортсменов существовало только первое место. Нам повезло, что они были именно у нас, а не в Америке. Сейчас таких фигуристов просто нет. Возьмите Джонни Вейра, которого я очень люблю. По своим данным он мог бы уже быть чемпионом мира. Но ведь не стал им! Показал второй результат в короткой программе на Олимпийских играх, но остался в итоге пятым. Каждый раз ему чего-то не хватает.

- Как, на ваш взгляд, скажется на мужском одиночном катании отсутствие Плющенко?

- То, что его нет на любительском льду, - уже плохо. Это наше достояние и наше богатство. С другой стороны, это заставит всех лезть из кожи вон, чтобы занять нишу, которая была до нынешнего года занята.

Если же говорить о российских спортсменах, то каждый из них должен понимать свою ответственность, которой не было, когда они ездили на соревнования вторыми и третьими номерами. Это совершенно другое ощущение - когда перед тобой нет чьей-то спины.

- А вы, как тренер Грязева, эту ответственность чувствуете?

- Я никогда не была за чьей-то спиной. И всегда старалась нацеливать своих спортсменов на максимальный результат. С той же Гедеванишвили мы приезжали на чемпионаты Европы и мира совсем не для того, чтобы попасть в финал и на этом успокоиться. Хотя Грузинская федерация фигурного катания не скрывала, что будет счастлива уже в том случае, если Лена на этих соревнованиях войдет в число 24 спортсменок.

Мы не собирались занимать первые места, но в то же время я готовила Гедеванишвили к максимально возможному результату. Потому что прекрасно понимала: если на чемпионат Европы приедет девочка из Грузии и станет кататься, как все, начинать она будет в лучшем случае с 15 - 20-х позиций. Для того чтобы обогнать остальных и обратить на себя внимание, должно быть что-то большее, нежели умение спортсменки выполнять предписанные элементы.

- Этот максимализм - ваше врожденное качество или следствие многолетней работы со Станиславом Жуком?

- Наверное, все вместе. Жук нас всегда приучал к тому, что нужно быть на голову сильнее соперников. А как иначе? Средний уровень - он и есть средний. В одной только Москве на детских соревнованиях выступают по 25 человек. И выделиться из этой массы не так просто. Если ты «как все» - тебя никто и не заметит. Должна быть яркость, вспышка.

- Как случилось, что Гедеванишвили была вынуждена уехать из России?

- Я была с Бородулиным на этапе «Гран-при» в Голландии, и тут позвонил муж, сообщивший, что произошло. Гедеванишвили с мамой возвращались с тренировки домой, и их остановили на улице для проверки документов. Это был как раз период обострения российско-грузинских отношений, что сопровождалось, как вы помните, повышенным вниманием к людям с кавказской внешностью со стороны наших правоохранительных органов. Документы у Лены оказались в полном порядке, а вот ее мама делала регистрацию в одной из фирм, коих в Москве множество. Все необходимые штампы в паспорте были, но когда стали проверять более тщательно, выяснилось, что в компьютере данные отсутствуют. Это означало, что в Москве она находится нелегально.

Многие пытались помочь, но не могли изменить главного - маме Гедеванишвили в любом случае нужно было возвращаться в Грузию и заново заниматься оформлением документов.

Когда я вернулась в Москву, Лена пребывала в ужасном состоянии. Понять несложно: когда человек никогда в жизни не был в милиции и вдруг попадает туда в такой неприятной ситуации, это способно вызвать шок даже у взрослого. Ее мама высохла вполовину. Мало того что над ней висела угроза депортации, так еще начались постоянные звонки из школы, где учился сын (сам он в то время был на горнолыжных сборах в Австрии), с требованиями сообщить, где находится ребенок. Когда я все это увидела, то поняла, что единственная возможность как-то отвлечь Лену, переключить ее внимание - это соревнования. И через три дня после моего возвращения из Голландии мы все вместе улетели на турнир в Австрию.

Планировалось, что затем мы с Леной вернемся в Москву, и она будет жить у меня дома. Но в Вене я узнала, что Лена с мамой получили указание возвращаться в Грузию и в зависимости от того, как быстро будут решаться дела с документами, либо оставаться там, либо искать место для тренировок где-то еще.

Я предложила Эстонию - договорилась с Анной Кондрашовой, что она временно возьмет Гедеванишвили к себе. Но спустя какое-то время мне позвонил президент Грузинской федерации фигурного катания и сказал, что родители Лены приняли решение отправить дочь в США - к Галине Змиевской.

- Обидно было?

- Не передать. Лена каталась у меня с шести- или семилетнего возраста. Довести грузинскую спортсменку до такого уровня - это совсем не то, что русскую. В этом сезоне у нас получились очень красивые программы, да и сама подготовка складывалась на редкость хорошо: в результате Лена выглядела прекрасно. Мы планировали выступить на двух этапах «Гран-при», но после всех этих событий от них пришлось отказаться. Сумеет ли Гедеванишвили в таких обстоятельствах подготовиться к чемпионату Европы, я просто не знаю.

- Получается, тот уровень, которого добилась ваша фигуристка в олимпийском году, для Грузии вполне достаточен, чтобы не думать о ее спортивном будущем?

- Получается, так. Хотя, как я поняла с чужих слов, финансирование Гедеванишвили идет на очень высоком уровне. Лена была несколько раз на приеме у президента страны, к ней очень хорошо относятся, она в буквальном смысле национальная героиня.

- Вам-то после Олимпийских игр хоть орден грузинский дали?

- Мне даже никто не сказал спасибо.

- Знаю, что в России, как и в школе ЦСКА, далеко не все были в восторге, что вы работаете с иностранной спортсменкой.

- Я начинала свою тренерскую карьеру в частной школе Елены Чайковской, где никого вообще не должно было интересовать, с какими спортсменами работает тот или иной тренер. В США же никто не интересуется, почему американские специалисты работают с японцами, китайцами. Это их кусок хлеба. За то, что я тренирую Гедеванишвили, мне никто не платил до самого конца прошлого сезона. Поэтому о каких-то материальных благах, которые я якобы имела, говорить смешно.

Другое дело, что ни один тренер никогда не откажет себе в удовольствии заниматься со столь способным ребенком. Это такая редкость, когда в руки попадает талант такого масштаба. Мне вообще непонятно, когда возникают разговоры подобного толка. Помню, как говорили про Тарасову, что она, мол, являясь консультантом российской сборной, не имеет никакого права тренировать Шизуку Аракаву. То, что существует контракт, который Тарасова подписала, еще работая в США, никому почему-то не пришло в голову. Как и то, что за те деньги, которые платили иностранцы, Тарасова сумела подготовить в Америке и Илью Кулика, и Ягудина. В Москве на тот момент она не смогла бы этого сделать. Потому что таких условий, как в США, у нас в стране не было в принципе.

Я сама тренирую уже 15 лет и только сейчас получила возможность работать так, как считаю нужным. Прекрасно помню, как в 1995-м мне приходилось выпрашивать разрешение у руководства катка поехать с Ольгой Марковой на чемпионат Европы - и чувствовала себя при этом чуть ли не преступницей. Хотя мы вернулись из Дортмунда с серебряной медалью.

- Никогда не задумывались, какого результата могли бы добиться, если бы Маркова попала к вам в руки не 12 лет назад, а сейчас?

- Думаю, она была бы вне конкуренции за счет одних только уровней сложности. Я еще не видела девочки, которая владела бы коньком так, как Ольга.

- Вам не было страшно брать к себе спортсменку такого уровня?

- Вопрос стоял иначе. Мы с Марковой были близкими подругами. Она знала все обо мне, я - о ней. Пока смотрела на ее катание со стороны, не переставала поражаться тому, что Ольга умеет так потрясающе кататься, так чувствовать конек, но совершенно не умеет прыгать. А потом получилось так, что она переехала из Питера в Москву под обещание, что с ней начнет работать другой тренер. Но тот в последний момент отказался. И Маркова, оборвав все связи в Питере, осталась безо всего. Так что ко мне она обратилась уже в порыве крайнего отчаяния: «Ну возьми же меня хотя бы ты!»

Группа на тот момент у меня была небольшая, поэтому я согласилась не раздумывая - было интересно поработать с фигуристкой такого уровня. Ни она, ни я друг от друга ничего не требовали. Огромную роль сыграло то, что Ольга с самого начала очень правильно себя повела. В жизни мы оставались подругами, но на льду была четкая субординация: я - тренер, она - спортсменка, которая беспрекословно выполняет все требования. Ольга мне верила. Поэтому у нас все получилось.

- Но ведь у вас и раньше, насколько мне известно, была возможность тренировать взрослых спортсменов?

- Я отказывалась от этого сама. Все те, кого мне предлагали взять, после того, как я перестала выступать, были моими ровесниками, друзьями по тренировкам. Например - Александр Фадеев. А как требовать полного подчинения от друзей, не имея никакого тренерского опыта?

Очень сложные отношения были у меня поначалу и с Грязевым. Он пришел ко мне в 2004-м как бы временно - как ученик великой Тарасовой. У Татьяны Анатольевны в тот момент серьезно болел муж, она не имела никакой возможности регулярно приезжать к Андрею на тренировки. Я же была для него никем. Так - временный человек, к которому его до поры до времени подкинули. На тренировках Андрей меня практически не слышал и не видел. Мы вместе были на юниорском первенстве мира, где Грязев выиграл, на чемпионате Европы, но это не меняло в наших отношениях ровным счетом ничего.

- Но сейчас-то отношения вошли в нормальное русло?

- Я могу только надеяться, что это так. Что Андрей мне поверил. Хотя до сих пор мы с ним скорее союзники. Тренер - Тарасова. Это культивируется мною.

У нас было тяжелое начало сезона. В апреле Грязеву сделали операцию на мениске. Он безумно переживал, поскольку не знал, как будет чувствовать себя и что вообще будет дальше. За время послеоперационного лечения мышцы ноги атрофировались, так что, вместо того чтобы поехать домой в Пермь, Андрей сидел в Москве и занимался общефизической подготовкой под руководством специального врача. Потом поехал на сбор в Сочи. Истязал себя работой до такой степени, что даже я была поражена.

Когда врачи разрешили Грязеву выйти на лед, он первым делом стал пробовать, как работает колено. Прыгать, естественно, было нельзя, Андрей делал шаги, но я-то видела, что в этих шагах он постоянно пробует подход к тройному акселю. Постоянно держит в голове именно этот прыжок. Он буквально жил этой мыслью: сможет или не сможет?

Наблюдать за этим было так страшно... Я же, получается, взяла всю ответственность на себя - тем, что привела его к хирургу. До тех пор, пока Грязев не начал прыгать, не могла найти себе места. Точно так же, как и в ночь перед операцией. И только потом, когда он наконец сделал этот аксель, меня отпустило.

- Чего вы ждете от выступления Грязева в этом сезоне? Что именно хотите увидеть?