Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

С самого утра вторника - день, когда фигуристам-одиночникам предстояло исполнить короткую программу, собравшуюся в Лужниках публику будоражил один-единственный вопрос: будет ли серьезно травмированный Евгений Плющенко продолжать выступления? И если да, то какие последствия могут быть у этого подвига как для самого фигуриста, так и для спортивной России в целом.

По мере того как приближался вечер, Плющенко жалели все больше и больше. В нем видели заложника неразрешимой ситуации. Если бы Евгений снялся, то, значит, сильно подвел бы множество людей, заинтересованных в том, чтобы московский чемпионат мира не потерял привлекательности для зрителей. А это наверняка произошло бы, лишись турнир своего главного героя.

Была еще одна банальная и по-человечески объяснимая проблема: коммерческие планы спортсмена и тренера, составленные задолго до того, как ситуация приобрела экстремальный характер, предполагали, что после московского мирового первенства Евгений примет участие в ряде показательных выступлений, включая четырехнедельный Тур Коллинза, а уже потом приступит к лечению. «Нас просто не поймут, если Плющенко не станет выступать в Москве, а сразу после чемпионата мира поедет на гастроли», - поделился своими соображениями агент фигуриста Ари Закарян.

Несложно представить накал истерии, в условиях которой Плющенко был вынужден принимать окончательное решение.

Со стороны рассуждать всегда легко. Бесстрастная логика диктовала простой и понятный выход из сложившейся ситуации - немедленно снять спортсмена с соревнований. Какая по большому счету разница, сколько одиночников будут представлять Россию на Играх-2006 в Турине, если среди них не будет ни одного, способного бороться за победу? Добиться трех олимпийских путевок и остаться вне игры самому - бред. На Играх каждый бьется за себя. Да и страну (уж такую, как Россия, наверняка) интересовать должно не представительство, а золото или как минимум возможность всерьез на него претендовать. А это в данный момент по силам лишь одному фигуристу. В том случае, разумеется, если он будет здоров.

Снять Плющенко с чемпионата представлялось более правильным даже с коммерческой точки зрения: высшая олимпийская награда сулит в нынешние времена такие дивиденды, что рядом с ними меркнут любые обычные заработки. И если у спортсмена есть шанс завоевать ее, то это, как ни крути, стоит того, чтобы на финишной прямой отказаться от соблазна сшибить лишний гонорар. Так, кстати, поступил прошлой осенью тот же Стефан Ламбьель: менеджеры швейцарца были весьма обескуражены его намерением лечь в клинику на операцию колена вместо того, чтобы участвовать в гастрольном туре по Европе. А попытки надавить на него привели лишь к тому, что Ламбьель уволил всех своих советчиков, заявив: «Я хочу выиграть олимпийскую медаль и поэтому должен быть здоровым».

Но была в истории с Плющенко и другая правда. Правда самого Евгения.

Ажиотаж, набирающий обороты, бесконечные разговоры о том, что он может проиграть и, более того, боится проиграть, вызвали в итоге у него вполне закономерную для настоящего спортсмена реакцию. Плющенко решил выйти на лед, чтобы уж если и лишиться чемпионского звания, то в жестокой драке, а не сдавшись без боя.

К травмам своих спортсменов все тренеры относятся по-разному. Хорошо помню предолимпийский чемпионат мира - в 2001-м в Ванкувере. У врачей сборной там тоже были проблемы: дикие боли в ноге мучили Алексея Ягудина. Перед каждым выходом на лед ему кололи обезболивающее. Однако когда я, встретив на катке Татьяну Тарасову, поинтересовалась самочувствием ее спортсмена, то услышала в ответ: «Я не спрашиваю его. Знаю, что болит. А спрашивать - какой смысл? Что это изменит?».

По обычным меркам такая позиция может показаться бесчеловечной. По профессиональным - нет. Если уж решение биться принято, то оно является единственно верным. Это как на войне, когда идущего в атаку раненого бойца напутствуют словами: «Ты сильный! Ты сможешь!».

Во вторник Плющенко не позволил себе никакой слабости. Все слухи о том, что он подстрахуется, убрав из программы четверной прыжок, как сделал днем раньше в квалификации, были отметены уже на разминке: Евгений попробовал заход на четверной - а просто так на разминке заходы не пробуют.

В программе прыжок не получился, и каскад, который мог бы дать чемпиону мира значительное превосходство над большинством соперников, не был засчитан. Тем не менее фигурист продолжал выгрызать каждый балл. Сделал тройной аксель, тройной лутц, вращение в кольце, полностью притянув конек к голове, чего не делал уже давно, - не позволяла больная спина. Ценой каких-то совсем уж невероятных усилий исполнил даже давно забытое фирменное вращение в «бильмане», что дало Евгению возможность максимально поднять уровень сложности. В итоге его результат в короткой программе стал пятым.

- Катался с анестезией, - признался Плющенко в микст-зоне. - У меня действительно надрыв связки, и я сам попросил врача сделать обезболивающий укол. К сожалению, обострение травм оказалось закономерным. За те две недели, что я не тренировался, набрал 5- 6 килограммов лишнего веса, и, когда возобновил тренировки, от дополнительной нагрузки сразу заболели спина, пах, колено, голеностоп... Полностью восстановиться так и не удалось. Но я буду бороться до конца.

Помимо Ламбьеля и Жубера впереди первого номера российской сборной оказались канадец Джеффри Баттл и американец Эван Лайсачек. Двое последних выступали после того, как свою программу «Тореадор» великолепно исполнил еще один российский фигурист Андрей Грязев.

- Меня страшно расстроила квалификация, - сказал он. - Перед ней я чувствовал себя настолько уверенно, что не сомневался в высоком результате. И когда не получился четверной, просто растерялся от неожиданности: на тренировках этот прыжок удавался мне в девяти случаях из десяти. Но потом я разозлился, и, наверное, поэтому в короткой программе все получилось так, как хотелось.

Не в пользу Грязева в какой-то степени сыграл не только проваленный квалификационный прокат, но и стартовый номер: Андрей выступал значительно раньше основных соперников. Можно согласиться с тем, что лиричная рахманиновская композиция Баттла с прекрасными вращениями, шагами и плавностью переходов выглядит в контексте соревнований выигрышнее, но объяснить превосходство Лайсачека было сложнее. Американец явно осторожничал - особенно это было заметно при заходе на тройной флип с шагов, а дорожка по прямой, начатая под одну музыку и законченная под другую, получилась совершенно невразумительной по восприятию.

Впрочем, вопросы к судейским оценкам возникали и в отношении двух лидеров. Ламбьель и Жубер удостоились практически одинаковых (с микроскопической разницей в 0,01) баллов за компоненты, хотя композиция швейцарца выглядела гораздо привлекательнее, чем у его французского визави. С точки зрения техники Жубер был, безусловно, хорош - и не только в прыжках. Такой лаконично-атлетический стиль катания имел своих поклонников во все времена. Но поскольку лаконизм оставляет мало простора для фантазии, рано или поздно начинает казаться, что все программы - на одно лицо, и это однообразие невольно подавляет индивидуальность спортсмена.

Совсем другое дело - Ламбьель, от природы одаренный просто сумасшедшей пластикой, которую невозможно наработать на тренировках. Несколько лет назад, когда Стефан только появился на взрослом льду, у многих опытных тренеров его катание вызвало одновременно восхищение и скептицизм: в фигурном катании крайне редко бывает, чтобы гуттаперчевые, балетной направленности мальчики становились хорошими прыгунами. Однако примерно тогда же мне довелось услышать от кого-то из российских специалистов, что если Ламбьель научится прыгать четверной, то он станет не просто сильным соперником, а явлением в фигурном катании.

Предсказание это начало сбываться в прошлом году. А в Москве на протяжении двух дней соревнований явно заматеревший внутренне и все такой же изящный внешне швейцарец не шел - ломился к своей первой возможной победе как танк в обличье антилопы.

По многим вероятным (казалось бы) фаворитам короткая программа прошлась паровым катком. В противоборстве с ней пали Эммануэль Сандю, Джонни Вейр, Тимоти Гейбл, Штефан Линдеманн. Последний (напомню, именно ради того, чтобы немец получил бронзу прошлогоднего мирового первенства, был принесен в жертву Ламбьель) ухитрился занять в короткой программе аж 23-е место - подвели нервы.

Впрочем, в преддверии произвольной программы весьма распространенным является мнение, что напряжения борьбы, скорее всего, не выдержит и лидер: на финальный прокат Ламбьель вытянул для себя предпоследний стартовый номер и будет выступать, уже зная результаты всех основных соперников.