Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Юля Обертас сидела на пресс-конференции то и дело ощупывая висящую на шее серебряную медаль. Она единственная из шестерки фигуристов-призеров не сняла награду с шеи после награждения. Это было понятно: для Татьяны Тотьмяниной и Максима Маринина, одержавших уже четвертую европейскую победу подряд, медали давно стали делом привычным, партнер Обертас Сергей Славнов посчитал, видимо, что негоже солидному человеку столь явно демонстрировать свою радость, а вот Марию Петрова и Алексея Тихонова бронза совсем не радовала. Проиграв в Турине совсем юным соотечественникам, они потеряли гораздо больше, чем серебро.

Но винить было некого. Все получилось совершенно справедливо.

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

Такого выступления у Тотьмяниной и Маринина не было никогда в жизни. Чистые прокаты случались. Но даже при полном отсутствии ошибок неизменно присутствовало ощущение, что паре не хватает чего-то главного. Словно на льду не пара, а два чужих друг другу человека, вынужденные в силу обстоятельств выполнять некий совместный номер и мечтающие лишь о том, чтобы поскорее вновь разбежаться в разные стороны.

Бывали исключения. Например, прекрасная произвольная программа «Клуб Коттон», поставленный фигуристам итальянским хореографом Джузеппе Ареной с таким рассчетом, чтобы произвести фурор на чемпионате мира-2003 в Вашингтоне.

Но композиция прозвучала лишь на европейском первенстве. В Вашингтоне же победили китайцы Шэнь Сюе и Чжао Хунбо. Главным промахом российской пары стало то, что они были слишком уверены в собственном успехе. И откатались, как люди, заведомо понимающие, что золото никуда не денется.

Победа россиян на мировом первенстве год назад получилась не слишком триумфальной. Китайцы провалили короткую программу до такой степени, что еще до финала потеряли все шансы на золото.

И снова было тяжело отделаться от ощущения, что, с одной стороны, победителей судить не следует, но с другой, - не дотягивают новые чемпионы до того блистательного уровня, каким до них славились пары-предшественники.

Беда Тотьмяниной и Маринина заключалась еще и в том, что даже выйдя на высший чемпионский уровень, они никак не могли отделаться от какого-то глубиннного провинциализма, въевшегося в сознание еще с тех времен, когда фигуристы впервые приехали в Санкт-Петербург: Таня – из Перми, Максим – из Волгограда. В пару их поставила прекрасный тренер Наталья Павлова, она же, по сути, довела до первой европейской победы в 2002-м. Но накануне того чемпионата Таня и Максим вдруг расстались с тренером. Фигуристов многие осуждали, упрекая в черной неблагодарности по отношению к наставнице, которая все эти годы не только тренировала спортсменов, но и решала все их бытовые проблемы.

Но была и другая правда в той истории. Тренер – почти что дрессировщик: профессия жесткая. Далеко не всегда в процессе работы отношения носят дипломатичный характер: случаются и грубость, и крик. Вот только реагируют на них спортсмены по-разному. То, что столичный, окруженный привычными стенами и близкими людьми человек воспринимает, как сиюминутную, мгновенно проходящую неприятность, врезается, порой, в душу его сверстника-провинциала на всю жизнь. Последним бывает гораздо тяжелее признаться, если они чего-то не понимают – неизбежно появляется страх быть поднятым на смех.

Это, собственно, и происходило с Тотьмяниной. Когда фигуристку впервые поставили в пару с Марининым (до этого она каталась, как одиночница) и тот крепко – как положено в парном катании – взял ее за руку, Татьяна была настолько уверена, что это – очередная попытка ее унизить, что начинала изподтишка царапаться.

Ежедневно приходя на каток, спортсменка до жути боялась в очередной раз нарваться на слово «деревенщина», но слышала его снова и снова. Причем от самого близкого на тот момент человека – тренера.

Необходимость непрерывно находиться в глухой защите от окружающего мира и привела к тому, что Татьяна и Максим оставили наставника, как только почувствовали, что способны сами зарабатывать себе на жизнь. Некоторое время они катались без тренера, затем стали работать с Олегом Васильевым в Чикаго.

Америка подбросила новые испытания. Васильеву пришлось взять на себя роль не только тренера, но и няньки. Учить подопечных английскому языку, вождению машины, обращению с кредитными карточками и банковскими счетами. Освоившись, Тотьмянина и Маринин заметно раскрепостились и на льду. Та их программа – «Клуб Коттон», стала своеобразным символом выхода на новый виток спортивной жизни. Былая провинциальность проявлялась порой лишь в одном качестве: заметно болезненной реакции на какую бы то ни было критику со стороны.

Так происходило до начала нынешнего сезона. А в октябре случилось страшное падение Тотьмяниной в Питтсбурге.

Такие трагедии неизбежно заставляют людей переосмыслить всю предыдущую жизнь. Можно только представить, что пережил в Питтсбурге Маринин, пока партнерша находилась без сознания, как мучительно он избавлялся от кошмаров и страхов, когда тренировки возобновились, но изменился и он.

На льду Турина Таня и Максим впервые предстали единым целым. С первого до последнего такта музыки Максим не отрывал от Тани глаз. Его движения выглядели не просто привычно отточенными, но крайне бережными. Возможно, они сами не отдавали себе отчет в том, насколько по-другому стало восприниматься их катание, но это действительно было так.

Моя давняя знакомая – английская журналистка Сандра Стивенсон, в пух и прах критиковавшая Тотьмянину и Маринина год назад именно за их разрозненность на льду, подошла прямо на пресс-конференции:

- Я должна сказать, что беру обратно все свои слова. Ваши фигуристы – действительно нечто выдающееся. Другой уровень. Явление.

ГЕРОИ МИНУВШИХ ДНЕЙ?

Мария Петрова и Алексей Тихонов давно научились достойно выдерживать любые удары. Говорят, что наиболее тяжелые испытания судьба обычно готовит лишь тем, кто способен их выдержать. Но почему, начав хлестать, не останавливается – всегда загадка.

Трудно сказать, как бы могла развиваться карьера спортсменов, если бы в 1996-м Тихонов, уже давший согласие встать в пару с Петровой, которая на тот момент рассталась с прежним партнером Антоном Сихарулидзе, не сбежал из Санкт-Петербурга, испугавшись неизвестно чего. Выступать вместе они начали лишь два года спустя. И через несколько месяцев стали чемпионами Европы-99. На следующий год пара выиграла чемпионат мира в Ницце.

Потрясающе удачное начало карьеры на самом деле имело двойное дно. Европейское первенство Петрова и Тихонов выиграли благодаря невероятному стечению обстоятельств: Елена Бережная и Антон Сихарулидзе были вынуждены сняться из-за тяжелой простуды партнерши и реальная возможность получить золото в отсутствие лидеров психологически выбила из колеи наиболее вероятных претендентов на чемпионство – немцев Пегги Шварц и Мирко Мюллера и французов Сару Абитболь – Стефана Бернади.

А вот в Ницце, где Бережная и Сихарулидзе не выступали из-за нелепой дисквалификации Елены, на победу второй российской пары негласно работали многие: нельзя было допустить, чтобы место лидера в парном катании заняла какая-то другая страна, кроме России.

С возвращением Бережной и Сихарулидзе все кардинально изменилось. Не потому, что Петрова и Тихонов стали слабее. Просто так всегда было принято в фигурном катании: бросая все силы и влияние на поддержку лидера, остальных нередко приносят в жертву.

Апофеозом такого отношения стали Игры в Солт-Лейк-Сити, где Бережная и Сихарулидзе стали чемпионами, а Петрова и Тихонов, идеально исполнив произвольную программу, остались шестыми.

Фигурное катание никогда, за редким исключением, не было плацдармом для проявления высокоморальных качеств. Если партнер или тренер перестают казаться перспективными, через человеческие отношения перешагивают не задумываясь. Таковы правила игры. Либо ты приносишь в жертву все, ради достижения результата, выдирая свое с кровью и мясом, либо тебя самого сжирают заживо. На этом фоне Петрова, Тихонов и их тренер Людмила Великова всегда казались белыми воронами. Потому что никогда в жизни никому не дали повода упрекнуть себя в непорядочности поступков. И никогда, по большому счету, не боролись за свои права. Но чем более жестким становился их спорт, тем чаще приходилось задумываться, что место Петровой и Тихонова, несмотря на всю чистоту и прелесть их катания, не в этой, а в какой-то прошлой жизни с давно забытыми нынешним поколением человеческими ценностями.

Думаю, что в Турине им бы не дали выиграть ни при каком раскладе. Как не давали много раз. Фигуристы не могли не понимать этого, но, как случалось много раз, все равно продолжали надеяться, что прыгнут выше головы. Но после того, как Алексей ошибся в короткой программе, пошла цепная реакция: спортсмен целые сутки изводился чувством собственной вины, Маша, как самый близкий и родной человек, страдала ничуть не меньше от бессилия чем-то помочь и в итоге нервов на выступление не хватило уже ей.

ДЕТИ ТЕХНОЛОГИЙ

Программу нынешнего сезона для Юлии Обертас и Сергея Славнова их тренер Тамара Москвина собирала, как конструктор – модель суперсовременного космического корабля, каждая деталь которого должна максимально эффективно заработать, когда придет срок. Было бы наивно предполагать, что эта модель рассчитана на туринский чемпионат. Он, как и все предыдущие старты, должен был стать очередным испытательным полигоном. С единственной целью: добиться автоматического исполнения сложнейших выбросов, поддержек, подкруток и прочих замысловатых элементов, на базе которых пойдет куда более серьезная – олимпийская работа.

С точки зрения качества придираться к программе вице-чемпионов можно было долго. Фигуристы с помаркой исполнили подкрутку, не очень синхронно исполнили комбинацию прыжков, Юля сорвала тройной тулуп и, наконец, чуть не упала с поддержки в конце программы. Но нельзя не учитывать, что подкрутка была четверной – уникальным, по нынешним меркам, элементом, да и остальные составляющие не уступали. Достаточно сказать, что базовая сложность программы почти на 2 балла превышала стоимость «Шехерезады» Тотьмяниной и Маринина. На подкрутке, к тому же, Славнов выбил палец на руке. Так что серебро было добыто в итоге не столько классом, сколько характером.

В среду, слушая рассказ Обертас о том, как четыре года назад она с мамой перебралась с Украины в Питер, не имея ни жилья, ни денег (украинская федерация фигурного катания, пытаясь воспрепятствовать переходу, не вернула фигуристки ни копейки из заработанного за сезон), было несложно понять, что никакая другая цель, кроме победной, ее не интересует. И что для ее достижения спортсменка не остановится не перед чем. Украинского партнера Дмитрия Паламарчука Юля оставила сразу, как только поняла, что для спортивного роста ей нужна куда более серьезная конкуренция, чем та, что имелась на родине. Потом оставила и Алексея Соколова, с которым начала было кататься у Людмилы Великовой и даже выступала на чемпионате Европы и мира в сезоне-2003. Короткая фраза спортсменки: «Он мог опоздать, или вообще не прийти на тренировку», - объясняла многое в ее отношении к профессии. Затем последовал переход от Великовой к Москвиной. И лишь там совпало все.

Тоже своего рода технология. В которую органично вписались уже даже не двухразовые – а трехразовые ежедневные тренировки: помимо парных занятий Обертас по собственной инициативе стала заниматься в группе питерских одиночников – разучивать и отрабатывать новые тройные прыжки.

Того, что было показано питомцами Москвиной в Турине, с лихвой хватало, чтобы понять: если технология будет доведена до совершенства, речь на Играх пойдет не просто о медали. Вполне возможно – о золоте. И что и сами спортсмены и тренер будут биться за это насмерть.