Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Показательные выступления фигуристов на московском «Гран-при» в воскресенье затянулись. Поэтому в холле гостиницы, где мы договаривались встретиться, Евгений Плющенко появился с небольшим опозданием - прямо из автобуса. «Мне нужно еще несколько минут. Отнести вещи в номер и переодеться. Не возражаете?».

Пока я ждала фигуриста, ко мне неожиданно подошел его тренер Алексей Мишин.

- Вы не были на показательных? Жаль. Женя удивил меня - катался куда лучше, чем готов сейчас. У нас с ним сейчас непростой период. В прошлом году - вы знаете - мы боролись с типично юношеским заболеванием - шляттером. Выяснилось, что зона роста большой берцовой кости у Плющенко не закрылась. Периодически от нагрузок возникало воспаление. Несмотря на то что выигрывать Женя начал уже давно - первый раз стал призером чемпионата мира в 1998-м - и катание показывал вполне взрослое, только сейчас у него сложился по-настоящему мужской тип мускулатуры. Изменилась конфигурация тела. И это пока создает дополнительные проблемы.

- Могу, в свою очередь, сообщить, что на пресс-конференции после победы в Москве ваш ученик честно признался, что ему иногда очень не хватает соперничества с Ягудиным. Той борьбы, которая шла много лет. До этого Плющенко упорно твердил журналистам, что Ягудин для него - всего лишь один из многих. Хотя все понимали, что это совсем не так.

- Видите ли, в чем дело... Я сам постоянно учил Евгения по возможности избегать журналистов, не говорить с ними чересчур много. В этой позиции были как плюсы, так и минусы. У ряда ваших коллег он получил не самую хорошую прессу. С другой стороны, если бы в довольно юном возрасте Плющенко стал много рассказывать о себе, сейчас он был бы куда более опустошен. Возможно, именно мои советы позволили ему сохраниться как личности. А вот и сам Евгений, не буду мешать.

Распрощавшись с тренером, я включила диктофон.

ОБЫГРАТЬ УРМАНОВА ДАЖЕ НЕ МЕЧТАЛ

- Хочу немного продолжить тему вашего соперничества с Ягудиным. Когда вам было сложнее выступать - в той обстановке непримиримой борьбы или сейчас, когда конкуренция почти исчезла?

- В чем-то - сейчас. Хотя не могу сказать, что когда-то было легко. Даже когда только начинал серьезно тренироваться. Нужно было пробиваться, учить сложные элементы. Выигрывать - даже если выступать приходилось с травмами. Если проиграл, никому не докажешь, что у тебя что-то болело.

- Что двигало вами, когда вы начинали кататься у Мишина? Стремление к большим, но абстрактным победам - или желание обратить на себя внимание в том коллективе, в котором оказались?

- Сама обстановка в группе была такова, что вынуждала стремиться за взрослыми ребятами. Урмановым, Татауровым, Новосельцевым. Я старался делать все то же самое, что делают они, так же разминаться, отрабатывать те же элементы. Поэтому часто говорю, что мне повезло оказаться в компании, где только на примере окружающих можно было учиться бесконечно.

О том, чтобы обыграть Урманова, поначалу, естественно, не было и речи. Я пришел к Мишину, когда Леша уже стал олимпийским чемпионом. Что я мог ему противопоставить? Свое детское катание? Поэтому и думал в основном о том, чтобы обыграть Ягудина - он не намного старше меня. Хотя позже удалось обыграть и Урманова.

- Мне кажется, что новая система судейства сильно усугубила ваше положение единоличного лидера в мужском одиночном катании. Именно усугубила. Сделала ваше превосходство над соперниками столь подавляющим, что это никак не может усилить вашу мотивацию к достижению более высоких результатов.

- Даже не знаю, что ответить. Мне эта система нравится. Потому что наконец-то стали оцениваться не только прыжки. Раньше я знал, что прыгнул весь свой набор - и больше ничего не нужно. Тогда как сейчас появилась возможность показать, что я умею не только прыгать.

СУДЬИ НЕ ВСЕГДА И НЕ ВСЕ ПОНИМАЮТ

- Многие фигуристы говорили в начале сезона, что с учетом новой системы им пришлось вносить значительные изменения в свои программы. Вас эта проблема коснулась?

- Конечно. Мы уделили серьезное внимание вращениям. Например, добавили вторую позу во вращение, в котором я делаю что-то вроде полукольца-полубильмана. Планировали поставить в программу еще одно вращение, чтобы показать, что я одинаково хорошо умею вращаться и на наружном ребре, и на внутреннем. Но в итоге от этой мысли отказались - увидели, что получается далеко не так эффектно, как просто вращение в кольце. Сделали новую дорожку шагов.

Почему-то в Канаде на втором этапе «Гран-при» эту дорожку оценили как элемент первого (то есть низшего) уровня сложности. Хотя могу честно сказать, что более сложных шаговых комбинаций я пока еще не делал. Естественно, когда мы вернулись из Канады домой, первым делом все поменяли. Оставили самые простейшие скобочки, а в итоге получился второй уровень. Почему-то судьи считают, что именно это - скобки, крюки, выкрюки - и есть наиболее сложные составляющие.

- Возможно, они руководствуются тем, что именно эти элементы с исчезновением из программы соревнований «школы» никто толком не учит?

- «Школу» и я не застал. Но я же умею!

- Какие еще элементы оцениваются, с вашей точки зрения, до обидного низко?

- Серпантин, например. Помните, я делаю проезд в бильмане, который, кстати, из взрослых фигуристов больше не повторяет никто, потом идут шаги. И вдруг от кого-то услышал: «Что он делает? Это совершенно не сложно, первый уровень!».

- А зачем вы продолжаете делать вращение в бильмане?

- В каком смысле?

- Возможно, прозвучит бестактно, но со стороны заметно, что с каждым годом это вращение дается вам все тяжелее и тяжелее. Видно, что удерживать эту позицию вам не так просто. Вот и возникает вопрос: «Зачем?» И без этого сложности хоть отбавляй.

- Во-первых, мне приятно сознавать, что это вращение в мужском катании я сделал первым - и никто, кроме меня, на взрослом уровне не делает его до сих пор. Во-вторых, этот элемент в каком-то смысле детище моей мамы. Ей пришло в голову, что я могу его сделать, она меня растягивала, чтобы я мог стоять в шпагате. Сейчас мне не то чтобы тяжело его исполнять - но, что скрывать, все знают, что у меня болит спина. Иногда защемляются нервные окончания, и вот тогда действительно становится больно вращаться.

- Пару лет назад ваш тренер заметил, что делать дорожки и вращения - те, что исполняете вы, - не менее сложно, чем прыгать. Вы тоже так считаете?

- Знаю множество спортсменов, которым легче прыгать, чем вращаться. Или проще вращаться, чем делать дорожки. Я же могу сказать, что мне все легко.

- И это будет правдой?

ВСЕ ОШИБКИ - СЛЕДСТВИЕ ТРАВМЫ

- На самом деле я хотела спросить не совсем об этом. Во время соревнований Виктор Рыжкин - один из очень авторитетных в фигурном катании специалистов и большой поклонник вашего таланта - сказал, что сейчас одно из главных условий успеха заключается в том, чтобы правильно поставить программу. Так, чтобы, несмотря на все новые требования, спортсмен успевал отдохнуть между прыжками. А еще заметил, что проблемы, которые проявились у вас в прыжковой части произвольной композиции «Памяти Нижинского», возникли из-за излишнего увлечения драматизмом исполнения.

- Мы с Алексеем Николаевичем уже лет десять ставим программы именно с учетом того, о чем вы сказали. Чтобы после каждого прыжка была возможность отдышаться, прежде чем заходить на следующий. Новая произвольная, безусловно, отнимает много сил. Пожалуй, это одна из самых тяжелых для меня программ. Как физически, так и эмоционально.

Что же касается Нижинского и моего увлечения драматизмом... Думаю, слова Рыжкина - это не более чем мысли вслух. Можно, конечно, сколько угодно со стороны рассуждать о том, что мне неудобно в программе, что я слишком поглощен образом. На самом же деле все гораздо проще.

Когда два года назад я катал «Кармен», у меня ничего не болело. А в этом году - серьезная травма. Мениск. Полтора месяца я вообще не катался и всерьез думал, что придется делать операцию. Так, во всяком случае, советовали врачи. Но получилось, что тренироваться мы все-таки начали. Я стал набирать форму - только значительно медленнее, чем хотелось бы. Так что все мои ошибки - это не следствие того, что я катаю Нижинского, а из-за того, что не в форме. Из-за ноги.

- Мне всегда казалось, что тройные прыжки вы должны делать в любом состоянии. Что называется, с закрытыми глазами. Ладно бы четверной, но когда в субботу вы дважды прыгнули двойные вместо тройных, невольно появилась мысль о том, что что-то не в порядке.

- Когда постоянно сбивается дыхание, что-то болит, а сам думаешь только о том, что ни в коем случае не должен лишний раз дернуть ногу, может случиться всякое. И олимпийским чемпионам случается делать «бабочки».

- А эмоциональность катания поддается тренировке?

- Конечно. Чем больше «накатываешь» программу, тем легче становится в ней дышать. Знаешь, где сделать вдох, где выдох. Соответственно и чувствуешь себя намного свободнее. Эмоции перестают отнимать столько сил.

- Можно ли объяснить, что испытывает на льду человек, который находится на самом пике формы?

- Абсолютную легкость. Катаешься очень расслабленно - и при этом получается все что угодно. Например, выхожу на утреннюю тренировку, делаю четверной лутц, четверной тулуп, четверной сальхов, потом прихожу на вечернюю, катаю целиком программу со всеми своими четверными прыжками - и по-прежнему полон сил.

- Сейчас музыкальный рынок предоставляет огромное разнообразие выбора. Чем вы руководствуетесь, выбирая сопровождение для своих программ? И можете ли слушать музыку просто так - вообще не думая о фигурном катании?

- Если какая-то музыка понравилась, автоматически начинаешь думать, как это может выглядеть на льду: здесь - дорожечка, здесь - пауза, здесь - прыжочек... Наверное, это нормально. Как бы то ни было, я живу этим. Фигурное катание и все, что с ним связано, - мой хлеб, моя работа.

- А под гимн России смогли бы кататься?

- Почему нет? Просто не знаю, насколько это правильно. Никогда об этом не думал, честно говоря.

ПЕТРЕНКО - САМЫЙ АРТИСТИЧНЫЙ

- Знаю, у Мишина есть большой архив кино- и видеозаписей выступлений фигуристов прошлых лет. Вы их смотрели?

- Конечно, и не раз. В том числе и тех времен, когда сам Мишин катался с Москвиной. Неоднократно смотрел, как выступали Виктор Петренко, Урманов, Ягудин. Видел и более ранние записи - Ондрея Непелы, Сергея Четверухина.

- Тип какого из фигуристов вам наиболее близок?

- Петренко. Я всегда как бы равнялся по нему. На тот момент, когда я стал осознавать себя как фигуриста, кроме него выступали Бойтано, Браунинг, Урманов. Я смотрел все трансляции с соревнований - и мне нравился именно Петренко. Он был, с моей точки зрения, самым артистичным. У него был великолепный тройной аксель - такой сумасшедший пролет... Даже сейчас мало кто прыгает тройной аксель лучше. Хотя у Петренко не было таких шагов, как у Браунинга, спиралей, как у Бойтано.

- Есть ли какие-то элементы, которые вы видели в исполнении других фигуристов и хотели бы повторить?

- Меня привлекает новое, и в большей степени это касается прыжков. Четверной лутц... Хочется все четверные сделать.

- Включая аксель?

- Об этом даже разговора нет. Я и не пробовал никогда. Но в начале сезона, когда еще нормально себя чувствовал - бегал, много занимался в зале, - был серьезно настроен на то, чтобы ввести в программу новый для себя четверной прыжок. Либо лутц, либо сальхов. А потом появились проблемы с коленом, и от этих планов пришлось отказаться.

- В фигурном катании всегда существовало некое разделение на тех, кто не так часто становился первым, но кого много лет, уже после их ухода, помнят зрители, и на олимпийских чемпионов, пусть и не очень запомнившихся. Какая категория кажется вам более привлекательной?

- Хотелось бы думать, что меня уже запомнили, хотя мне пока всего 21 год. Не буду врать: на первом месте стоит Олимпиада. Не получится выиграть - ну что ж, будем радовать народ дальше.

- Если не получится, это станет большим ударом?

- Конечно. Я всегда мечтал только об Олимпийских играх. Даже совсем маленьким. Смотрел по телевизору, как катаются другие, и думал только о том, чтобы когда-нибудь самому стать первым.

- А что чувствуете сейчас, когда множество мальчишек точно так же стали смотреть на вас?

- Мне нравится чувствовать, что по мне равняются. Я стремился к этому и стремлюсь до сих пор.

- Как часто вам приходится поступать не так, как хочется, а как того требует ситуация?

- В принципе я всегда делаю то, что сам считаю нужным.

- Отказываться ради спорта приходится от многого?

- Сейчас - да. Особенно после травмы. Успокаиваю себя тем, что для меня сейчас главное - кататься. Из-за того, что я год не поиграю в теннис, ничего не случится. Хотя отказываться от футбола было очень тяжело. Футбол я всегда страшно любил. Меня даже Мишин ругал. Мы с ребятами и вместо разминки порой в футбол играли, и после тренировки оставались - доиграть. Но Алексей Николаевич был недоволен тем, что силы неизвестно на что трачу. И боялся, что могу получить травму.

- А случалось?

- Да. Ноги подворачивал.

- Серьезные конфликты с Мишиным у вас на тренировках случаются?

- Нет. Какой смысл? Тренер-то ни при чем, если у меня что-то не получается. Так что если я ругаюсь - то лишь на себя.

- Какой недостаток вашего характера наиболее сильно вас раздражает?

- Не то чтобы раздражает... Я люблю спать. И ненавижу утренние тренировки. Особенно во время соревнований, когда вставать приходится и в шесть утра, и в пять. Вот это для меня самое мерзкое и противное.

- Из тех соревнований, где приходилось выступать, какие-то запомнились вам особо?

- Пожалуй, первый профессиональный турнир, на который я попал в 15 лет. Я выиграл у Петренко. Испытал чудовищное потрясение. Не представляете, как мне было стыдно! Но подошел Витя и сказал: «Не переживай, когда-то это должно было случиться».

Через год я катался на одном турнире с Браунингом - и тоже выиграл. Вновь было не по себе. Еще запомнился чемпионат мира, когда я стал первым, - в Ванкувере. Как меня встречали, сама атмосфера чемпионата. Но больше всего люблю кататься в России - так не принимают нигде.

МИГ ПОБЕДЫ ТРУДНО ПЕРЕДАТЬ СЛОВАМИ

- По-моему, Елена Чайковская как-то сказала, что миг победы - очень личный миг. Потому что пережить его так, как переживает спортсмен, не дано никому. Вы могли бы попробовать сформулировать, что ощущаете, побеждая? Когда заканчиваете выступление, зная, что - первый, когда встает зал...

- Вы говорите это сейчас, а у меня по коже мурашки бегут. Вот вам и ответ. Когда зал встает - это всё! И отдать за это можно многое. Похожее чувство я испытываю на пьедестале - когда играют российский гимн.

- Перегорать на соревнованиях вам случалось?

- В Миннеаполисе, на чемпионате мира 1998 года. Я приехал туда выигрывать. И должен был выиграть. Был готов лучше всех остальных и прекрасно понимал это. На тренировках без срывов делал четверной, и даже 4+3. Но после короткой программы стал вторым. Пришел в гостиницу и стал думать о том, как завтра сделаю четверной в каскаде, потом его же отдельно, потом прыгну аксель... Заснул в итоге в три часа ночи, не выспался и ничего не сделал.

- Как вы относитесь к собственной славе?

- Она меня пока не утомила.

- А бытовую жизнь не осложняет?

- Ну я же не поп-звезда. От того, что с кем-то сфотографируюсь или дам пару-тройку автографов, много времени не потеряю. Да и бывает такое только на соревнованиях. В Питере спокойно хожу по магазинам, сейчас, например, строю дом - езжу с рабочими, покупаю мебель. Мне приятно, что меня узнают, приглашают в театр, в другие места.

- Кстати, походы в театры, музеи, про что любит рассказывать ваш тренер, для вас удовольствие или некая обязательная программа?

- Я впервые попал в Мариинку на балет в 12 лет. Мне безумно понравилась аура. Это было совершенно новым ощущением, и я запомнил это ощущение надолго. Если бы позволяло время, ходил бы по театрам намного чаще.

НА ЯХТУ ПОКА НЕ ЗАРАБОТАЛ

- Спортсменам не так часто удается получить полноценное образование. По этому поводу вы не комплексуете?

- Если мне захочется, любое образование получу - после того, как закончу кататься. Что же касается книг, спектаклей, я успеваю прочитать и посмотреть все, что хочется, и все, что нужно. Нужно было прочитать книгу о Нижинском - я прочитал.

- С удовольствием или потому что было нужно?

- С удовольствием. Меня потрясла его судьба. Человек приехал с мамой, пошел в балетную школу, его случайно взяли... Я разговаривал со многими людьми из мира балета, и они утверждали, что Нижинский двинул это искусство на 30 - 40 лет вперед. Пластику, технику танца. Хотя тогда далеко не все его понимали. Я читал и думал, что о такой роли в истории можно только мечтать.

- Насколько важна для вас поддержка болельщиков?

- Это для любого спортсмена важно. Допустим, кому-то кричат с трибун: «Ты лучший!» - а тебе не кричат. Тому, кому кричат, сразу кататься легче становится, словно второе дыхание появляется. Болельщики для меня очень много значат. Приятно видеть флаги, плакаты, которые они возят с собой на соревнования, да и катаюсь я прежде всего для них.

- Тем не менее есть категория людей, считающих вас холодным, неприступным, зазнавшимся.

- Сам я уверен, что зазнаться мне просто не дадут. По крайней мере пока я тренируюсь в «Юбилейном». Бывает, не заметил кого-то на бегу, не поздоровался, тут же слышу: «Плющенко, ну-ка опустись на землю!!!».

По молодости я, случалось, переживал, когда слышал о себе какие-то неприятные вещи. Сейчас привык. Сколько людей - столько мнений.

- Вам снится фигурное катание?

- Бывает. Прыгаю во сне, катаюсь, делаю сложные элементы...

- Мечта, не связанная со спортом, у вас есть?

- Построить дом на берегу озера, чтобы у причала стояла лодочка спортивная, на которой можно лежать, смотреть в небо, отдыхать от спорта, от поездок, от суеты. Или просто спать.