Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Когда в 2002-м израильские танцоры Галит Хаит и Сергей Сахновский стали бронзовыми призерами чемпионата мира, в кругах фигуристов это было расценено, как вопиющая несправедливость. Двукратный олимпийский чемпион в танцах Евгений Платов был отнюдь не единственным, кто понимал, что за скандалом неизбежно последует расплата. Но не предполагал того, что, расставшись с прежним тренером Натальей Дубовой, израильские фигуристы прийдут и попросятся в группу именно к нему. И что он не сможет им отказать.

Удар не заставил себя ждать. На чемпионате Европы-2003 в Мальме Хаит и Сахновский заняли лишь шестое место. В финале «Гран-при» остались пятыми.

Первой реакцией Платова был шок: «Меня предупреждали, что последствия той бронзы могут оказаться плачевными. Но чтобы настолько…».

- Вы же не первый год в танцах. Раньше надо было думать, за что беретесь.

- Да ведь в том-то и дело, что браться не собирался. Еще катался сам - мы с Майей Усовой планировали выступать в шоу. Галя с Сергеем обратились ко мне с просьбой сделать показательный номер. Работать с ними мне понравилось. Но согласиться стать из постоянным тренером я был не готов. Колебался месяца три. И за это время увлекся настолько, что на собственные тренировки стало не хватать времени. А потом уже отступать было некуда.

Предполагал, конечно, что скандал на чемпионате мира приведет к тому, что ребят опустят на одно-два места. Но то, что произошло в Мальме, сильно меня ошарашило. Кататься ведь ребята не стали хуже. Мы все лето работали по- сумасшедшему. Прежде всего, над техникой скольжения. Основной упрек всегда был какой? Что Галя с Сергеем не катаются, а бегут по льду. Вот мы и корпели над этим по шесть-восемь часов в день. Сами они удивлялись на каждой тренировке: как многого, оказывается, не знают. С ними же никто и никогда специально техникой не занимался. А в танцах множество тонкостей. Дело даже не во владении коньком. В каждом элементе есть свои нюансы: где должны быть руки, где плечи. Не поверите, как я радовался, когда увидел, что Галя с Сергеем наконец начали скользить. И несмотря на это, с первых же соревнований стало ясно, что наши дела гораздо хуже, чем можно было бы предположить.

- Вы им пытаетесь как-то объяснить, что происходит?

- Сами начали понимать. Ребятам в этой ситуации тяжелее, чем кому-либо: они ведь, по большому счету, ни в чем не виноваты. Катаются, борятся, а судьи не обращают на это никакого внимания. Да и не так просто сознавать, что ты был третьим в мире, а через год проиграл всем, кому только можно, да еще с оценками 5,0. Вы же сами видели, что происходило на чемпионате Европы. Когда немецкая пара падает, пропускает почти всю дорожку… 15 секунд на падении потеряли.

Само по себе падение в танцах - не самое страшное. В правилах даже написано. Особенно если упал и вскочил сразу, не пропустил никаких элементов. Но с таким падением, как у немцев, пара не может не проиграть. А мы все равно остались позади. Именно тогда я окончательно понял, что происходит что-то такое, с чем мы не можем бороться, как бы ни старались.

- Получается, мотивации у ваших фигуристов сейчас нет в принципе?

- Успокаиваю и себя, и Галю с Сергеем лишь одним: если продолжать работать так, как мы работаем, рано или поздно судьи сдадутся. Такую работу не могут не заметить и не оценить.

- То, что вы - начинающий тренер, сыграло какую-то роль?

- Думаю, да. Те же Тарасова, Чайковская проработали в фигурном катании более тридцати лет. На их стороне опыт, авторитет, уважение окружающих. Я, наверное, через 30 лет профессором стану - все предугадывать заранее научусь.

- А не было соблазна обзавестись покровителем? Или, как принято говорить, консультантом?

- Тарасова предложила свою помощь, и я не отказался. Тем более, что тренируем мы сейчас на одном катке - в Хартфорде. Дело не в том, что я рассчитываю на какое-то дополнительное влияние. Просто никогда не забуду, как много Татьяна Анатольевна дала нам с Оксаной Грищук, когда мы пришли к ней в 97-м, за год до Олимпиады. Если бы не она, вторую золотую медаль мы не выиграли бы никогда в жизни. Да и спокойней, когда рядом есть человек, к которому можно обратиться с любым вопросом.

- А то, что ваши спортсмены и Елена Грушина с Русланом Гончаровым тренируются на одном льду, не создает нездоровой конкуренции?

- Напротив. Нет ничего хуже, чем ситуация, когда пара постоянно варится в собственном соку. Это чудовищно тяжело. На своей шкуре испытал, когда с Грищук у Тарасовой кататься начал. Мы тогда даже начали просить Татьяну Анатольевну взять кого-угодно. Именно поэтому она взяла Романову - Ярошенко. А когда Галя с Сергеем стали тренироваться с украинцами, выгода была обоюдной. Все они, кстати, в замечательных отношениях, много лет дружат. И дух соперничества есть.

- Вам довелось работать почти со всеми ведущими танцевальными специалистами: Дубовой, Линичук, Тарасовой… Чей стиль наиболее импонирует?

- Сложно сказать. От каждой из них я получил очень много. В этом мне, безусловно, повезло.

- Я слышала, что технике, как таковой, Тарасова не учит. Это так?

- Так, как нас в начале карьеры муштровала Дубова, сейчас не учит вообще никто. А на более высоком уровне как бы подразумевается, что это не очень нужно. Хотя сам я считаю это ошибкой. Возьмите балет. Павлова, Уланова, Плисецкая - даже в зените своего величия каждый день начинали у станка. А кто из фигуристов на тренировках отрабатывает троечки, скобочки? Никто! Этим вообще перестали заниматься.

- Если бы все фигуристы начинали день у станка...

- …То уровень фигурного катания вырос бы не представляете как. Никакой иронии: не знаю уж, насколько соответствует истине то, что пишут о Торвилл и Дине, но сам читал, что они могли отрабатывать одну-единственную дугу въезда в «чоктау» по два часа. Это впоследствии и привело к тому, что их катание до сих пор считают идеальным. Во всяком случае, 6,0 за обязательные танцы кроме Торвилл и Дина не получал никто.

- К чемпионату мира вы со своими фигуристами намерены предпринимать какие-то мероприятия по «спасению»?

- Наверное. Хотя я не вижу откровенных недостатков. Ребята продолжают набирать форму, а в этом состоянии всегда что-то меняется само по себе. Какие-то элементы добавляются, какие-то начинают выглядеть по-другому.

- А если снова очередная сокрушительная неудача? Вы готовы, что к вам могут прийти и сказать: «Все! Мы не хотим продолжать!». Что тогда?

- Вот тогда уж точно получится, что вся эта нечеловеческая работа была сделана впустую. Но не думаю, что один неудачный сезон сломает нас окончательно.

- И все таки, если продолжения не последует, станете искать замену, или задумаетесь, чтобы возобновить собственные выступления?

- Не могу сказать, что мыслю себя тренером лишь спортсменов высокого уровня. Я ведь и сейчас параллельно работаю с детьми самого разного возраста. Единственное, за что не возьмусь никогда - тренировать бабушек. Это выше моего понимания. Зарабатывание денег в чистом виде мне не интересно. А с детишками интересно. Особенно когда у них начинает что-то получаться. Появится возможность выступать в шоу, значит буду выступать.

- Вам приходило в голову, какой фурор можете произвести, снова встав в пару с Оксаной Грищук?

- Американский интернет периодически бурлит по этому поводу. Народ в основном дискутирует, какое место мы могли бы занять, вернувшись в спорт. Удивительно, но процентов 80 убеждено, что заняли бы достойное место, а возможно, выиграли бы у всех, кто сейчас катается. Всерьез я это, естественно, не воспринимаю. Тем не менее, с интересом посмотрел, что пишут. Было приятно, что нас любят, помнят, ценят, что мы сделали.

- Спорт я, как раз, в виду не имела. А вот в шоу-бизнесе, наверняка, отбою от приглашений не будет.

- Не исключаю подобного варианта. После рождения дочки Оксана сильно изменилась. Прислала фотографии, где она с малышкой. Перед самым моим отъездом на финал «Гран-при» позвонила, и мы очень долго разговаривали по телефону. Просто так, о жизни. В какой-то момент я ее по-привычке назвал Пашей, она тут же меня поправила.

На самом деле я очень рад, что наши давно увядшие и, казалось бы, навсегда испорченные отношения начинают восстанавливаться. И кто знает, хоть мы пять лет и не встречались, могли бы, наверное, попробовать прокатать какую-нибудь программу?