|
|
|
|
|
|||
После того как трехкратная олимпийская чемпионка Ирина Роднина закончила заботу с чешской парой Радка Коваржикова - Рене Новотны, сделав их чемпионами мира-95, она приобрела статус почетного гражданина Чехии (с персональной грамотой от президента страны Вацлава Гавела), золотое колье от федерации фигурного катания страны и стойкое желание закончить с большим спортом в каком бы то ни было качестве вообще. Но не получилось: на чемпионат мира-97 в Лозанну Роднина приехала в составе американской сборной. Тренером-консультантом чемпионов США в парном катании Дженни Мено - Тодда Сэнда. При встрече я по-дружески - все-таки почти двадцать лет знакомы - поиронизировала: «Это твоя очередная «пара уроков?» (Именно так когда-то сама Роднина назвала одну из кратковременно занимавшихся у нее пар.) «Это гораздо серьезнее», - последовал ответ. И по сосредоточенному виду тренера я поняла, что интервью придется отложить до конца соревнований. - Ира, а как же твой зарок больше не связываться с серьезными спортсменами? - Как видишь. Ей-богу, я не собиралась начинать все заново. Сыну Саше в этом году исполнилось 18, Алене - 12, но только после того, как я перестала работать с Коваржиковой и Новотны, смогла наконец уделять им больше времени. А в конце прошлого лета мне вдруг позвонил чемпион мира 1953 года Джон Никс, который десять лет просто не смотрел в мою сторону, и попросил помочь ему в работе с Мено и Сэндом. - Чем же ты так сильно наступила ему на мозоль? - Ничем. Просто он был тренером Тай Бабилонии и Рэнди Гарднера в то время, когда мы с Сашей Зайцевым выступали на своей третьей Олимпиаде. Видимо, не мог простить нам того, что мы тогда выиграли. Я была настолько удивлена звонком, что сама не поняла, как согласилась работать: в моем представлении Мено - Сэнду следовало закончить кататься еще два года назад. А потом мне стало интересно попробовать чего-то добиться - «пофигистом» в работе я не была никогда. - Какие качества этой пары ты считаешь уже своей заслугой? - Ребята в этом сезоне усложнили программу - стали прыгать тройной прыжок. Учить такие элементы в солидном возрасте (Дженни в этом году исполняется 27, а Тодду - 34) крайне сложно. Нам помогли обстоятельства: в сентябре Мено и Сэнд ухитрились почти одновременно поломать руки. Но тренироваться продолжали. И поскольку поддержки, подкрутки и тодесы делать они не могли, пришлось заняться прыжками. - Почему Мено и Сэнд не выступали в финале «Гран-при» в Канаде? - У Тодда были проблемы со спиной. Ребята откатали короткую программу и снялись с соревнований. Их тогда же вызвали на заседание федерации и потребовали гарантий того, что в Лозанне они кататься смогут. В Америке, если спортсмен отобрался на те или иные соревнования, его место неприкосновенно. Но он, в свою очередь, не должен подводить команду неожиданным отказом. - Почему ты выводила пару на лед, но не появлялась в KISS & CRY (так называется то специально отведенное место, где спортсмены ждут оценок. - Прим. Е.В.) после выступлений? - Потому что основным тренером у Мено и Сэнда остается Джон Никс. Американцы ежегодно продлевают с ним контракт, со мной у них тоже существуют определенные договоренности, так что каждый выполняет свои функции. Очень удобная система. В Америке, кстати, если спортсмен меняет тренера или временно обращается за помощью к другому специалисту, это никогда не вызывает скандала: интересы тренера соблюдаются в первую очередь. Даже менеджеры профессиональных шоу-фирм никогда не рискнут сесть за переговоры со спортсменом без его ведома. - В России, насколько могу судить, это наиболее больной вопрос. - Правильно. Потому что тренер вкладывает свои силы, здоровье, деньги... Ты знаешь, что такое выбивать лед в России? А я знаю. И не пожелаю врагу. Знаю, как приходится унижаться перед фирмами, которые могут дать коньки, ботинки. Тренеру приходится идти на это - ради спортсмена. А когда тот становится чемпионом и вдруг решает уйти, тренер остается ни с чем. - Ты ведь сама в свое время уходила от Станислава Жука к Татьяне Тарасовой. - Да. Но сумела добиться того, что в ЦСКА Жуку был оставлен лед для работы. Для этого мне пришлось обращаться лично к министру обороны маршалу Гречко. Сама же я в какой-то степени горжусь тем, что за все годы работы тренером не переманила к себе ни единого фигуриста. - А что, был соблазн? - Скажем так, был случай, когда за спиной своего тренера ко мне обратился спортсмен очень высокого уровня. Я отказала. - Ты по-прежнему работаешь в Лейк-Эрроухед со всеми желающими? - Этим я зарабатываю на жизнь - учу людей кататься. И не приемлю фарисейства, когда тренеры говорят о такой работе, как о чем-то недостойном. Помнишь, какими высказываниями сопровождались многие отъезды? «Ах, уехал зарабатывать!» Точно так же. как я, со всеми желающими работал величайший тренер - Карло Фасси, продолжает работать Фрэнк Кэролл. И я считаю колоссальным мастерством, когда тот же Кэрролл, у которого тренируется экс-чемпионка мира Мишель Кван, до нее может работать с маленькими детьми, а после - учить танцевать старушек. Это очень сложно, потому что требует совершенно разных тренерских приемов, иной работы. Не говорю уже о том, что на коньках приходится проводить по восемь - десять часов в день. - А без коньков нельзя? - Без коньков в Америке не работают. Уроки в большинстве двадцатиминутные, и тренер не может себе позволить провести впустую даже 30 секунд. Тем более дорогостоящий тренер. - Каким, знаю, ты считаешь себя. - Да. При этом мне совершенно не важно, буду я работать в большом спорте или нет. Я очень трезво смотрю на то, что делаю. Фигурное катание я люблю, но не настолько, чтобы на нем свихнуться. - За те шесть лет, что ты в Америке, не приходилось жалеть о том, что работаешь не дома? - Как я могла остаться работать дома? Меня же стремились убрать отовсюду. А по моему глубокому убеждению, когда показывают на дверь, нормальный человек уходит и не возвращается. Во всяком случае, именно в Америке я поняла, что никогда не останусь без работы. Потому что владею своей профессией. - К чему в Америке сложнее всего привыкнуть? - К тому, что накануне соревнований на тренировки фигуристов продают билеты, и зал всегда забит до отказа. Перед последним чемпионатом США Мено и Сэнд 10 дней тренировались при аншлаге. - Каким тебе видится современное парное катание? - Оно стало сложным и. увы, нескоростным. На конгрессе Международного союза конькобежцев до начала чемпионата мира мне запомнилось выступление Олега Протопопова, который сетовал на то, что парные программы превратились просто в набор элементов. Но деваться некуда. Требования к сложности сейчас таковы, что фигуристы должны в обязательном порядке делать тройной прыжок, а то и не один, разные выбросы, подкрутку. В мое время самым сложным прыжком был двойной аксель - его - Протопопов, кстати, любит говорить о том, что те спирали, которые до сих пор они делают с Людмилой Белоусовой, не может повторить никто - настолько это сложно технически. - Думаю, их просто не пытаются повторить: с точки зрения современного парного катания это ничего не стоит. Есть спирали, которые наверняка Белоусова и Протопопов сделать не смогут. И которые тоже невыгодно вставлять в программу. - Почему? - Потому что на спирали теряешь 25 - 30 секунд. За это время можно сделать несколько прыжков, что гораздо выгоднее. Хотя программу это обедняет. Сделать хорошую поддержку или тодес - действительно парные элементы - ничуть не легче, чем тройной. Но по-настоящему умеют это единицы. В мои времена, например, партнерша в тодесе должна была сделать два полных оборота. Сейчас его упростили до одного. Инго Штойер в поддержке поднимает Мэнди Ветцель, выражаясь хоккейной терминологией, у синей линии и еле-еле довозит до красной. Заставь его пронести партнершу через весь лед - он просто не сможет. Тем не менее они - чемпионы мира. - Многие после таких фраз начинают поносить судей. - А что это даст? Ну, скажу я в очередной раз, что судьи у нас, скажем так, малопрофессиональны. Но они и не могут быть другими. Фигурного катания, кроме как раз-два в год, большинство из них не видит, приходят в судьи большей частью из одиночников, причем из таких, кто сам никогда в жизни не соревновался на высоком уровне. Я три раза в жизни давала олимпийскую клятву соревноваться по правилам и уважать своих соперников. И у меня как у тренера остались те же принципы. - То есть ты никогда не стремилась заиметь «своих» судей? - А какой смысл? Ну, подойду я к кому-нибудь по дружбе, ну попрошу. А спортсмен не прыгнет. И как потом этот судья будет на меня смотреть? - Логично. В конце концов парное катание - не танцы, где давным-давно, судя по закулисным разговорам, схвачено все и всеми. - Там не падают, поэтому возможны «игры». Я хорошо помню, как в Лейк-Плэсиде при большом содействии советских руководителей французского судью упоили до такой степени, что в танцах она свою пару засунула место на 15-е. В то же время и в танцах было немало совершенно бесспорных побед. Людмилы Пахомовой - Александра Горшкова в 1976-м, Джейн Торвилл - Кристофера Дина в 1984-м. Натальи Бестемьяновой - Андрея Букина в 1988-м... - А Оксаны Грищук и Евгения Платова в Лиллехаммере? - Лично мне больше нравились Торвилл и Дин. Вернуться через столько лет, более того, суметь полностью поменять произвольный танец, костюмы, прически за три недели до Игр - после чемпионата Европы - это героический поступок. И катались они ничуть не хуже чемпионов. На мой взгляд, сейчас Грищук и Платов стали кататься намного более зрело и интересно. И действительно бесспорно побеждают. - Неужели сама ты никогда не выходила на лед, зная, что большинство судей на вашей с Зайцевым (или Улановым) стороне? - Знаешь, в Лейк-Плэсиде Анна Ильинична Синилкина, которая очень много лет возглавляла нашу федерацию фигурного катания и ездила абсолютно на все соревнования, сказала фразу, которую я буду помнить всю свою жизнь: «За Роднину, начиная с 1969 года, мы не выставили судьям ни единой бутылки». 1997 год |
Фигурное катание - Чемпионат мира 1997 - Лозанна (Швейцария) 
