Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Когда чемпион мира-95 среди юниоров нахально занял, казалось бы, предназначенное совершенно не для него место в сборной, оказавшись вторым на чемпионате России, его тренер Виктор Кудрявцев озадаченно сказал:

- Вообще-то у меня были совершенно иные планы: рано Илье с мужиками за медали грызться. Свое-то он взять еще не раз успеет.

По враз нахохлившимся плечам его ученика я в тот момент совершенно четко поняла, что характерец у парня - далеко не мед. С тренерской, естественно, точки зрения. А финал взрослого европейского чемпионата, где Кулик стал первым и вовсе, получается,засвидетельствовал неправоту тренера. Естественно, что первый мой вопрос был адресован Кудрявцеву:

- Вы готовы взять назад те свои слова?

- А можно я не буду отвечать? - последовал ответ. - У меня есть свои соображения относительно нашей с Ильей подготовки, и не хочу пока что делать их всеобщим достоянием. Так что расспрашивайте лучше героя.

И Кудрявцев, тщетно стараясь пригасить сияющий взгляд, кивнул в сторону Кулика.

- Илья, ты не находишь, что в том, что о тебе до сих пор толком никто из журналистов ничего не знает, есть что-то противоестественное?

- Все как у всех. Кататься начал во дворе, я вообще, знаете, способный был. Потом родители отвели в ЦСКА. Тренировался я там года четыре, потом поменял несколько клубов и тренеров и, видимо, уже окончательно прижился у Кудрявцева.

- С мыслью стать чемпионом?

- Ну, титулы для меня пока не столь важны. Я просто чувствую, что могу их завоевывать. И не воспринимаю поражения как вселенскую трагедию.

- То, что можешь стать чемпионом Европы вот так - с первого захода, тоже чувствовал?

- Как вам сказать? Когда-то моим кумиром был Брайан Бойтано. Потом - Виктор Петренко, Курт Браунинг. А потом я вдруг понял, что перестал воспринимать сильнейших как какую-то недосягаемую величину. Наверное, тогда и начал понимать, что и сам могу добраться до такого же высокого уровня. И, честно говоря, очень хотел выиграть здесь.

- Тебе очень мешала мысль о том, что ты - лидер?

- Ужасно! Я гнал ее от себя, как мог. Но по-настоящему прогнал перед самым финалом: думал только о программе. И о том, чтобы даже нечаянно не увидеть, как катаются соперники, не услышать их оценок.

- Боялся запсиховать?

- Нет. Не боялся я ничего. Мне же абсолютно нечего терять. Лишняя информация просто могла помешать настроиться. И это было бы обидно.

- Были в твоем выступлении какие-то вещи, которыми ты остался недоволен?

- Нет. Я сделал все именно так, как себе это представлял. Откатался просто в удовольствие. И даже когда сразу после меня на лед вышел Урманов, я поймал себя на мысли, насколько ему сейчас тяжелее, чем мне.

- Теоретически, и тебе должно быть намного тяжелее уже на чемпионате мира.

- Во-первых, я не думаю, что это будет мой первый и последний чемпионат, так что поражения не боюсь. А во-вторых, гораздо больше я думаю о том, что к чемпионату хорошо бы добавить в программу прыжок в четыре оборота. Во всяком случае, мы это планируем.

- Ты слышал, о чем я спросила твоего тренера до начала нашего разговора?