|
|
|
|
|
|||
Тренер олимпийских чемпионов Виктора Петренко и Оксаны Баюл рассказал специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской, почему следующее поколение одиночниц будет совсем другим, объяснил, чем Алина Загитова отличается от всех остальных и признался, что с некоторых пор не интересуется парным катанием. - Знаю, что вы внимательно следите за выступлениями одиночников на всех крупных турнирах. Какое впечатление оставил у вас чемпионат Европы? - Навел на некоторые размышления. Если мы вспомним Олимпийские игры 1992 года, их выиграла Кристи Ямагучи, прыгнув каскад 3-3. Мидори Ито на тех же соревнованиях показала тройной аксель. Тогда в женском катании витала идея пяти тройных прыжков, и в 92-м пятью тройными владела примерно половина участниц. К 2002-му пять тройных уже были нормой женского катания, хотя каскад 3-3 все еще считался эксклюзивом. Сейчас мы видим, что и пять тройных, и каскад 3-3 с тулупом – это абсолютный, рядовой стандарт. Некоторые лидеры пытаются исполнять каскад с риттбергером, как это делает Алина Загитова. На самом деле его ничуть не хуже делала в свое время Ирина Слуцкая, так что никакой особенной доблести тут нет. Но я к чему: потолок, в который сейчас уперлось мировое женское катание, должен вот-вот прорваться. Но куда? В направлении четверных прыжков? Маловероятно. - Почему? - Потому что для этого должно появиться новое поколение спортсменок, которые с началом пубертатного периода не будут терять скоростные качества, а главное - начальную скорость при входе в прыжок. «Удар-вращение», как когда-то назвал это Алексей Мишин. Пока девочки легонькие и узенькие, этот «удар-вращение» дает им возможность быстро набирать очень большое количество оборотов в секунду. А как только ребенок подрастает, у него тут же начинаются проблемы с угловыми скоростями. Сейчас уже есть спортсменки, которые уже выросли, но успешно выполняют очень сложные прыжки, сохраняя способность быстро крутиться. Как только таких спортсменок станет много, четверные прыжки в женском катании появятся в большом количестве. Это так же неизбежно, как то, что происходило в плане прыжков в мужском одиночном катании. Мы же помним времена, когда четверной тулуп прыгали Элвис Стойко, Курт Браунинг. Каждый раз это была барабанная дробь и никакой гарантии, что прыжок будет выполнен. Когда мы с Галиной Змиевской мучились с четверным прыжком Вити Петренко, чего только не делали, но начальной скорости вращения Виктору все равно не хватало. Слава Загороднюк делал четверной уже значительно увереннее. А Вася Еременко с его невероятными скоростными характеристиками прыгал три различных четверных. Но это были единичные примеры. Которые сейчас наверняка появятся и в женском катании. - Так они уже появились. - Знаю, видеозаписи я смотрел. Во-первых, там пока еще большая проблема с докрутами, а во-вторых, это именно дети, а не девушки. Но: сейчас в женском катании появилась, например, Загитова. Год назад Алина не очень мне нравилась. Более того, я не видел слишком большой возможности развить ее катание. Ошибался: в этом году Загитова катается значительно лучше. Но Загитова вообще другая – она отличается от всех. Это уже не Медведева, но и не те маленькие девочки, которые стоят за спиной. Алину я назвал бы как раз первой ласточкой того поколения, которое массово должно появиться в фигурном катании через несколько лет. Она уже имеет достаточно взрослое тело, и я не исключаю, что пубертатные процессы у нее стабилизировались. Загитова не выглядит ребенком, она – маленькая женщина. - Наверное не случайно Ирина Винер в художественной гимнастике находила многих потенциальных чемпионок на Востоке? - В США не так давно прошел национальный чемпионат по фигурному катанию, так вот из 24-х участников 19 имели азиатские корни. О том, что азиатские спортсмены обладают более высокими скоростными характеристиками и, соответственно, способны более быстро вращаться, говорил еще покойный Игорь Ксенофонтов во времена, когда в фигурном катании отменяли «школу». Так вот Загитова по своему телосложению, структуре тела, скоростным качествам очень близка к идеалу современной фигуристки. - То есть вы не считаете, что после Игр в Пхенчхане ее сметет со сцены та же Алена Косторная? - Косторную я видел на чемпионате России. Я вообще просмотрел все женские выступления по нескольку раз – получил огромное удовольствие от турнира. И должен сказать, что больше других мне понравилась Станислава Константинова. Вот просто – очень. - Чем именно? - Не могу передать это словами. Да, я понимаю, что человек много трудится, что ей, как и всем остальным, бывает больно на тренировках, что у нее тяжелейшая программа. Но Константинова не показывает этого. Катается – и такое впечатление, что вокруг нее сияние. Ей все удобно, хотя когда начинаешь внимательно всматриваться, видишь, что ей приходится «вытаскивать» какие-то элементы, продираться сквозь них. Это ведь адская работа четыре минуты кататься на льду, не имея возможности перевести дух. И при этом у нее на лбу нет клейма: «Я должна победить». - Так может быть, потому и нет, что не должна? - Безусловно, человеку всегда проще кататься, когда у него нет комплексов. Я рассказывал вам, почему в свое время уехал работать из Киева в Одессу, хотя была возможность вернуться в Ленинград, или выбрать какой-то другой город? В Одессе я как-то оказался на судейском семинаре. И на улице увидел расхристанного пацана, который идет по трамвайным путям, а на лице, в жестах, в походке сквозило такое чувство собственного достоинства, что сразу становилось понятно: идет хозяин жизни. Это – одесские дети. Что бы ни происходило вокруг, они все равно выживут. - Тем не менее во главе девичьего пелотона мы видим Медведеву и Загитову. Девочек, которых, условно говоря, гонят хлыстом к намеченной цели: победить всех. - Ну и что? Пока они это выдерживают. Хотя пример Медведевой показывает, что загнать можно кого угодно. Усталостный перелом – это травма, которая случается только по одной причине: перегрузка, плюс невнимательное отношение к здоровью спортсмена. Значит, в процессе подготовки что-то было сделано неправильно. Чтобы такую травму заработал молодой организм, тренеру нужно очень сильно постараться. - В Москве Женя сказала, что уже не ощущает последствий перелома. - Не верю. На чемпионате Европы она каталась гораздо осторожнее, чем обычно. Она упиралась из последних сил, поэтому и выезды корявенькие были, и на некоторые прыжки она кидалась, как под барабанную дробь. Все это было очень осторожно. В отличие от Загитовой, которая выскочила, как черт из табакерки. Хотя шансов на то, чтобы выиграть Олимпиаду в Пхенчхане, ни у той, ни у другой не так много, как кажется. - Почему вы так считаете? - Объясню. У Загитовой есть, например, прекрасное преимущество в борьбе с Габриэлой Даллман. Да, у той выше и мощнее прыжки, но в целом программа и презентация в сравнении сильно проигрывает. Просто дальше Алины может не хватить. Прыжки-прыжками, а вторая оценка – это вторая оценка. Выиграть второй оценкой у Мияхары или у Кейтлин Осмонд при условии их хороших прокатов будет очень сложно. Для этого Загитовой нужно откататься не просто хорошо, а выдающимся образом. Программа у нее балетная, а спектакль на спектакль никогда не приходится. Я хорошо это знаю, поскольку, когда в Питере над школой, где я учился, шефствовала Мариинка, начиная с третьего класса всех учащихся пускали туда бесплатно, и я смотрел все спектакли подряд по многу раз. Хотя прыгает Алина здорово – ничего не скажешь. - На чемпионате Европы все мои коллеги обратили внимание на то, как много прыгают Загитова и Медведева на тренировках. - Есть такой способ снятия стресса у спортсмена - большим количеством повторов. Но для этого тренер должен быть стопроцентно уверен в том, что спортсмен сделает все прыжки. Если вдруг хотя бы один из прыжков фигурист в этих обстоятельствах срывает, у него сразу появляется сильная неуверенность. А в целом большое количество прыжков всегда приводит к тому, что организм изнашивается раньше времени, исчерпывает свой ресурс. При таком подходе всегда бывает много травм. Травма в фигурном катании всегда где-то рядом, хотя совсем тяжелые случаются не так часто. Я как-то читал медицинскую статистику по этому вопросу, так наш вид спорта стоял на третьем месте – после горных лыж и спортивной гимнастики. Остальные виды спорта были далеко позади. Уж насколько блистательный фигурист Юдзуру Ханю, но даже ему не удалось не травмироваться. - Знаю, что вам всегда была не слишком близка философия побед «любой ценой». - Это действительно философский вопрос. Есть тренеры, которые стараются сберечь спортсмена как можно дольше, есть такие, кто стремится достичь успеха любой ценой. Взять Станислава Жука: у него, образно говоря, имелась амбразура, над которой было написано: чемпионы мира и Олимпийских игр. На эту амбразуру он бросал всех своих учеников и ему по большому счету было неважно, упадут вниз живые люди, или их останки. Было невероятно высокое количество травм, достаточно большое количество талантливых, но так и не состоявшихся спортсменов. Сергей Четверухин – ярчайший пример. В этом плане философия Жука и философия Игоря Москвина всегда были диаметрально противоположны. Стас был классным тренером, очень хорошо ко мне относился, довольно много помогал, но москвинское отношение к спорту и людям, которые в нем находятся, всегда были для меня гораздо ближе, чем принципы Анатолия Тарасова в хоккее, или Жука – в фигурном катании. И травм у Москвина всегда было намного меньше. - Но получается, что вообще избежать травм невозможно в принципе? - В нашей со Змиевской группе их было не так много, хотя прыгали спортсмены очень интенсивно – снижали количество прыжков только перед соревнованиями. Просто ОФП было на высочайшем уровне, нормой жизни. Помню, к нам приехал один 18-летний спортсмен, провел вместе со Славой Загороднюком разминку в зале и в ужасе спросил после нее: «Если это – разминка, то что называется тренировкой?» Плюс к этому мы ежегодно проводили летом трехнедельный сбор на песке – укрепляли связки. Сейчас такая работа почти не ведется. Тут есть определенный парадокс: чем выше человек поднимается, тем меньше у него остается времени на то, чтобы заниматься собой, готовить тело к работе. У нас это тоже было: все, допустим, уже вовсю работали на песке, а Витя Петренко катался в Туре Коллинза и приезжал на сборы только в июле. В отношении маленьких детей получается другая история: они растут, вытягиваются, мышечная масса становится в процентном отношении меньше, спортсмен же продолжает тренироваться, не снижая нагрузок. И получается, что, чем больше он умеет, тем больше подвержен опасности. - Многие специалисты по ОФП считают, что сложность прыжков – это вопрос не таланта спортсмена, а лишь того, насколько хорошо проработано его тело. - Безусловно, но тут еще важно и то, какую задачу ставит перед спортсменом тренер. Я, например, часто думаю о том, что девочки такого уровня, как Загитова и Медведева, с такими начальными характеристиками могли бы показывать в фигурном катании нечто более интересное, чем каскад лутц-риттбергер. Сейчас, понятно, уже никто не будет этим заниматься – время ушло. Учить четверные прыжки в шестнадцать лет уже очень сложно, неважно, кто этим обучением будет заниматься: Сергей Дудаков с Этери Тутберидзе, или Алексей Мишин. Это не просто изменение каких-то технических навыков, а глобальное изменение отношения к самому прыжку. Изменение прыжковой философии. Мишин, знаю, это понимает. Большинство других тренеров – нет. Если к Мишину привести девочку и сказать, что через год она должна прыгнуть четверной прыжок, не думаю, что он ее возьмет. А вот возиться с Каролиной Костнер ему было интересно. - Возможно, все дело в том, что у Мишина не было никакой ответственности за результат? - Да нет. Скорее, ему было просто интересно: сможет он вытащить Каролину и з того состояния, в котором она к нему обратилась, или не сможет. Я считаю, что проект не получился. - Не соглашусь. Каролина восстановила все прыжки и даже тройной лутц, который не получился в Москве, на чемпионате Италии был выполнен идеально. - Да, но ничего нового она не сделала. Если внимательно посмотреть на то, как Костнер прыгала раньше, и как прыгает сейчас, большой разницы в техническом отношении нет. За счет того, что Мишин детализировал каждый элемент, он дал Каролине «мозговой» фундамент - ментальную уверенность. Которая появляется, когда спортсмен до мельчайших винтиков понимает все, что происходит, может предвидеть сбой. Все, что произошло с Костнер сейчас, идет ведь от слишком большой уверенности. Подозреваю, что она в последнее время очень хорошо тренировалась. - И могла прийти к мысли, что способна теперь так кататься у любого тренера? - Да, особенно если тренер даст ей задачу, которую она самостоятельно сможет доводить до совершенства. Костнер не требуется, чтобы ей управляли. Она работает много и работает «с головой». Образно говоря, Костнер – это спортсменка, которой нужно ставить задачу не забить мяч в ворота, а забить его под левую перекладину, стоя в дальнем углу штрафной площадки. Так что к Мишину она пришла скорее всего не потому, что он – великий тренер, а потому что Хут перестал двигаться вперед. Исчерпал на каком-то этапе способность находить для Каролины задания, которые ей нужны. Я как-то был свидетелем сцены, как Четверухин начинал отрабатывать у Жука восьмерку назад с петлями. Стас опоздал на тренировку, и когда появился, тут же спросил: «Что отрабатываешь?» И когда услышал про восьмерку назад с петлями, выгнал Сергея с тренировки. Потому что этот элемент имеет такое количество деталей, что работа может идти только над чем-то строго конкретным. И очень важно, когда спортсмен умет свою работу детализировать. - Олимпийский командный турнир, который будет разыгрываться на Играх во второй раз, вам интересен? - Нет. Возможно это неприятие связано с тем, что для меня выход спортсмена на лед остается таинством, когда человек идет преодолевать себя. И весь балаган, который происходит вокруг льда в командном турнире мне просто не нравится. Хотя я не отрицаю, что такой формат имеет право на существование. Точно так же мне не нравится музыка со словами – считаю, что фигурное катание после снятия ограничений в этом отношении много потеряло. Существует огромное количество прекрасной, интереснейшей музыки. Современной, классической, оперной. Есть множество интересных исполнителей. Есть даже специальная обработка оперной музыки без слов – то, что называлось у нас «рыбой». Такие пластинки было тяжело достать, их производством занималась одна фирма звукозаписи в Англии, но мы доставали. - Возьметесь спрогнозировать возможный олимпийский расклад в одиночном катании? - Олимпийские игры – сложные соревнования В том числе с точки зрения судей. Посмотрите на результаты чемпионата Европы: Вы всерьез считаете, что Мария Сотскова не заслуживала того, чтобы стать третьей? Заслуживала. Тогда почему на третьем месте оказалась Костнер? Потому что впереди Олимпиада. Какими бы ни были правила судейства, пока девять человек сидят за пультами и нажимают кнопки, внутри этой группы людей будут происходить разнообразные процессы, которые прекрасно укладываются в формулировку «Против кого сегодня дружим?» Итальянцам отдали место на чемпионате Европы, значит, итальянцы обязаны теперь вернуть судейский «голос». Где и как это проявится – другой вопрос. В целом мне нравится, как ведут подготовку к Играм японцы. В начале сезона нравилась Кейтлин Осмонд, и я даже думал о том, что хотел бы увидеть ее на олимпийском пьедестале. - Почему именно ее? - Кого сейчас можно напугать лишним тройным прыжком? Никого. Значит, на первый план выходит не что человек катает, а как он катается. Мне нравится жизнерадостность на льду. А вот драм я не люблю. Трагедий и без того в нашей жизни хватает. А ярких и смешных событий не так много. Поэтому обычный человек всегда предпочтет комедию. А я – обычный человек. - Вы, знаю, всегда любили парное катание. - Любил. Очень болел за Ксению Столбову и Федора Климова. Не понимаю, что с ними случилось, но пропала «изюминка». Они стали обыкновенными. Из-за этого я даже стал меньше за парным катанием следить. Да, есть пары, которые делают сложнейшие элементы, но меня это не цепляет. - А если говорить о мужском одиночном катании? - На меня не произвел никакого впечатления чемпионат США. Общий уровень мужского подпрыгивания вырос. Про катание я этого сказать не могу. В этом плане в Корее будут кататься те же люди, что всегда: Юдзуру Ханю, Хавьер Фернандес. Заметьте, я не говорю про «выиграть», я говорю про «кататься». Только не нужно путать это понятие с умением быстро передвигаться по льду. Это разные вещи. Натан Чен прекрасно прыгает, но по уровню владения коньком и движений на льду даже близко не стоит с Ханю. С моей точки зрения Чен – это пока лишь улучшенная копия Бояна Цзиня или второго американца, который тоже прыгает кучу четверных прыжков. А Ханю – явление. - Может быть, вы просто не любите Чена? - Не очень его люблю, это действительно так. Меня всегда сильно задевают метания взрослого спортсмена от одного тренера к другому. Было очень обидно дважды: первый раз, когда Чен ушел от Рафаэля Арутюняна к Марине Зуевой, и второй – когда он попросился обратно и Рафик его взял. С моей точки зрения, это было ошибкой. Ну, не было бы сейчас Чена, как фигуриста, и что? - Вам не кажется, что те понятия об этике, которыми сейчас оперируете вы, давно потеряли в современной жизни актуальность. Сейчас это чистый бизнес и ничего личного. - Если относиться к фигурному катанию как к бизнесу, нужно тренировать не Чена, а тех, кто только учится кататься. Тогда у тебя будут те же деньги, но гораздо меньше нервотрепки, беспокойства и бессонных ночей. Я не так давно выгнал из группы китаянку, с которой мы начинали разучивать четверной лутц. Сделал это сразу, как только родители стали пытаться рулить тренировочным процессом. Я не пытаюсь сейчас говорить о том, что в СССР отношения тренер-ученик были какими-то другими, нежели на Западе, что мы воспитывали их, как собственных детей – речь вообще не об этом. А о том, что никогда нельзя позволять кому-то садиться себе на голову. Никогда и ни на каком уровне. 2018 год |
Фигурное катание - Тренеры
