|
|
|
|
|
|||
Полтора года после Игр-2006 в Турине олимпийские чемпионы в парном катании Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин провели как бы в тени: не принимали участия в светских мероприятиях, не появлялись в рекламе, и даже звездный телепроект, затеянный телевидением, закончился для них, едва успев начаться. Однако, встретив фигуристов на прошлой неделе на катке в Санкт-Петербурге, я искренне удивилась: ого, а спортивная форма у ребят - хоть завтра на любительский лед! Впрочем, такую перспективу Таня, которая пришла на интервью чуть раньше партнера, отмела сразу: - Нет-нет, мы просто готовимся к выступлениям в очередном шоу. На этот раз - в Корее. - Вас совсем не привлекала идея как следует отдохнуть после Олимпийских игр, а потом все-таки вернуться в спорт? Татьяна Тотьмянина: - Привлекала. Вопрос был в том, пойдет ли Российская федерация фигурного катания на то, чтобы помочь нам со спонсорами. Свои спортивные амбиции мы удовлетворили полностью. Все, какие только возможно. Хотелось бы какого-то постоянства, что ли. Чтобы не возникало мыслей, что любой неудачный прыжок может обернуться тем, что наши семьи начнут голодать. Однажды мы с Максимом уже пережили это. Когда осенью 2005-го возвращались из Америки в Россию после того, как в Питтсбурге я упала с поддержки, и у него, и у меня имелось по 300 долларов, и было совершенно неизвестно, сможем ли мы продолжать кататься. А ведь мы положили на фигурное катание всю свою жизнь. И только им умеем зарабатывать. Сразу после того, как Игры закончились, но эйфория от них еще не прошла, нам со всех сторон говорили, что найти деньги - не проблема: мол, вы только возвращайтесь. Но два месяца спустя, когда мы приехали в Москву, встретились с президентом Российской федерации фигурного катания и действительно были готовы обсудить свои дальнейшие действия, выяснилось, что никто не может дать нам никаких гарантий. Федерация была поставлена в известность о наших отпускных планах, мы еще раз подчеркнули, что готовы 1 июля начать серьезные тренировки, если к этому времени финансовые вопросы будут, наконец, решены, однако нам никто не перезвонил. Поэтому мы окончательно пришли к выводу, что дальнейшее благополучие зависит только от нас самих. И выбрали шоу. - Вам это интересно? - Привлекает возможность ставить самые разнообразные программы, не думая о том, чем обернется тот или иной недокрученный оборот. Хотя в артистическом плане мы по-прежнему выкладываемся на льду на сто процентов. - Это заметно. Столь высокий уровень катания достигается за счет прежнего багажа или же это плод ежедневной рутинной работы? - Мы изо всех сил стараемся этот уровень поддерживать. Все-таки звание олимпийских чемпионов накладывает, как мне кажется, определенные обязательства. Поэтому хоть один раз в день, но мы приходим на тренировку и работаем серьезно. Даже в этом году летом специально поехали в Чикаго к нашему тренеру Олегу Васильеву, чтобы сделать новые программы и хотя бы отчасти вернуть форму, растраченную за время отпуска. В фигурном катании ведь все просто: чем дольше ты будешь кататься на высоком уровне, тем дольше будут приглашать во всевозможные шоу. Будь ты хоть дважды олимпийский чемпион, но если выступаешь на остатках старого багажа, это не заинтересует ни одного серьезного продюсера. А может быть, мы с Максимом просто сумасшедшие? - Получается, у вас даже соблазна не было хотя бы чуть-чуть сбавить обороты? - Был, конечно. Первые полгода после возвращения из Турина делать не хотелось вообще ничего. Но когда спустя несколько месяцев я вернулась домой из Тура Коллинза, имея шесть с половиной килограммов лишнего веса, из-за чего у меня стали ощутимо болеть колени, то быстро поняла, что это путь в тупик. Поэтому с прошлой осени мы вернулись к привычной для себя работе: катаемся, ходим в зал, занимаемся хореографией... - Каково было лишиться каждодневной опеки тренера? Вас не задевало, что все свое время Васильев тратит уже на других спортсменов? - Олег никогда не заставлял нас что-либо делать, даже когда мы катались в любительском спорте. Сумел сразу объяснить, что все, что мы делаем, мы делаем для себя. Он до сих пор помогает нам договариваться об участии в тех или иных шоу, взял на себя значительную часть административной работы, и, даже когда мы приходим на каток, где тренируются другие пары, Васильев краем глаза всегда смотрит и на нас с Максимом. Подсказывает, если видит ошибки. Поэтому никакой обиды или ревности нет. - Что за конфликт случился у вас этим летом с Туром Коллинза? - Ничего особо скандального не произошло. Мы приехали заранее, начали репетировать, затем выступать, но сам график тура в этом году не очень нас устраивал. Он был растянут на два месяца, и в неделю получалось два, максимум три выступления. Для американцев такой график был удобен: в выходные откатался - и домой. Нам же с Максимом приходилось либо улетать в Россию, либо искать, куда приткнуться в Америке. Поэтому Васильев договорился с Коллинзом, что мы не останемся в его туре до конца, а продолжим кататься в России у Ильи Авербуха. - Коллинз не обиделся? - Не думаю. У нас по-прежнему существуют контрактные отношения, срок которых истекает через два года. Хотя не знаю, состоится ли тур в следующем году вообще. В этом он прошел неважно. Было слишком мало зрителей. Возможно, именно поэтому Саша Коэн подписала контракт на следующий сезон со Stars on Ice, а это для Коллинза - компания-конкурент. - Еще одна конфликтная тема - ваши отношения с Евгением Плющенко, которые, как мне известно, несколько обострились после того, как вы отказались выступать в его шоу. - Эта тема вообще, на наш взгляд, не должна была выноситься на обсуждение. Все вопросы относительно наших взаимоотношений мы уладили заранее с руководством Ice Vision - компанией, которая занималась организацией шоу. Предупредили их, что мы будем кататься у Авербуха. Женя, скорее всего, услышал об этом случайно, мог где-то по этому поводу что-то сказать, информация просочилась и была тут же подхвачена и раздута желтой прессой. У нас же любят делать сенсации из негативных вещей. Максим Маринин: - После Олимпийских игр Женя стал слишком публичной личностью, поэтому все, что он говорит и делает, вызывает в прессе повышенное внимание. Любое слово, неосторожно произнесенное вслух, становится поводом для отдельного обсуждения. - Благодаря тому, что в России появились многочисленные шоу и телепроекты, фигуристов сейчас воспринимают как очень богатых людей. Это как-то сказывается на вашей обыденной жизни? Тотьмянина: - У меня вдруг стали появляться какие-то многочисленные родственники. Звонят, представляются, причем для меня загадка, откуда люди узнают мой номер телефона. - По этой логике, видимо, у Максима по всей стране должны начать появляться дети? Маринин: - Я никогда не отличался какой-то разгульностью поведения, так что, думаю, мне это не грозит. Знаю, что детей у меня пока нет. - Пока вы тренировались, ваша невеста успела мне сообщить, что первенец ожидается в сентябре. А Таня обзавелась собакой, получается, из солидарности? Тотьмянина: - Неравноценная замена. Иметь ребенка мне хотелось бы больше. Но пока не складывается. - То есть собака - средство от одиночества? - Конечно. Ведь когда ты ездишь по миру, то постоянно находишься в кругу одних и тех же людей. И временами понимаешь, что никого не хочешь видеть. Проводить несколько месяцев в шоу, не имея при этом никакой возможности сменить обстановку, психологически очень сложно. А собака - это существо, которое всегда радо тебя видеть, о котором приходится заботиться. На руки возьмешь - и сразу становится легче. - Ваш тренер рассказывал, что перед приездом в Россию вы очень помогли ему работать с парами в Чикаго. А вам понравилось тренировать других? Маринин: - Мне было интересно. Я, правда, не назвал бы это тренерской работой. Мы ведь не несли никакой ответственности за свои подсказки. Но в то же время чувствовали, что чему-то действительно можем научить. Тотьмянина: - Когда Олег на несколько дней улетел в Германию, я работала с Машей Мухортовой и Максимом Траньковым. Так после первой самостоятельно проведенной тренировки не могла прийти в себя три дня - настолько устала от постоянной концентрации. Ведь тренеру приходится держать в голове кучу вещей. Чувствовать, в каком состоянии спортсмены, насколько можно отправлять их на тот или иной элемент, чтобы не случилось травмы, и так далее. Совершенно не представляю, что могла бы выдерживать такую работу каждый день. Не говоря уже о том, чтобы ездить с кем-то на соревнования. Маринин: - Зато я по-настоящему понял, как много работы нужно проделать, чтобы появился хотя бы небольшой прогресс. Понял, как тяжело было Олегу с нами. Чего ему стоило довести нас с Таней до медали. Спортсмены ведь очень эгоистичны. Достаточно не выспаться или что-то не суметь в тренировке, виноваты кругом бывают все. И прежде всего - тренер. Тотьмянина: - Никогда не забуду, как в Турине, когда нам нужно было выходить на лед и катать произвольную программу, я вдруг почувствовала, что впервые в жизни мне по-настоящему страшно. Что на ноги вдруг свалились гири, каждая - с тонну. Что даже не представляю, как заставить себя сделать шаг вперед. Я тогда повернулась к Олегу и сказала: «Я боюсь». А он вдруг совершенно ровным и спокойным голосом нам говорит: «Ребята, да не волнуйтесь, все будет хорошо». Эти слова настолько меня успокоили, что я тут же выкинула все свои страхи из головы. Маринин: - Хотя на самом деле этой фразой Олег просто взял всю ответственность за наше выступление на себя. Причем я до сих пор недоумеваю: каким образом ему удалось произнести эту фразу без тени сомнения на лице. Но результат был достигнут. И я, и Таня подумали об одном и том же: «Если он так спокоен, нам-то чего волноваться?» - Тот прокат пролетел как мгновение или остался в памяти со всеми деталями? - Я чувствовал себя каким-то роботом. Как только пошла музыка, в голове словно автомат включился. Эмоций не было вообще. Программа к тому времени была уже настолько отработана, что за ее качество мы не беспокоились. Важнее было заставить себя отключить мозги. Чтобы они не мешали телу сделать то, к чему ты готовился всю жизнь. И вот это ощущение, что ты скользишь, прыгаешь, улыбаешься, но все происходит словно не с тобой, оказалось наиболее сильным. Тотьмянина: - Я чувствовала то же самое. Когда мы сделали заключительную поддержку и начали заход на тодес, Максим вдруг заорал во все горло. Именно в этот момент ко мне вернулось сознание. Я увидела сразу все: как люди встают со своих мест, как начинают нам аплодировать. - Как быстро вы успели почувствовать себя олимпийскими чемпионами? - Для меня это до сих пор как сказочный сон. Честно. Разве что на льду, когда я смотрю на молодых и вижу, как они пашут, испытываю какое-то странное чувство от сознания, что для меня все это уже позади. Маринин: - Особо ведь ничего не изменилось. Безусловно, я получаю большое моральное удовлетворение от сознания, что столько лет работал ради выдающейся цели и ее добился. Что именно я, а не кто-то другой завоевал эту единственную медаль. Что 25 лет жизни прошли не зря. - Этот титул изменил отношение к вам окружающих? Тотьмянина: - По-разному бывает. Иногда мне кажется, что порой мы вызываем у людей какую-то необъяснимую зависть. Но ведь мы действительно абсолютно не изменились, получив в Турине золотые медали. Я по крайней мере не чувствую никакой разницы. И совершенно неловко чувствую себя, когда окружающие начинают проявлять ко мне повышенное внимание. Не так давно, например, пришла на каток в Санкт-Петербурге со щенком, который в ладонях умещается, так один из охранников вдруг начал очень зло кричать на весь вестибюль: «Ты не зайдешь сюда с собакой!» Я попросила его не кричать, дождалась, когда вниз спустится директор, он дал разрешение пропустить меня внутрь, но в спину мне все-таки было сказано: «Подумаешь, звезда экрана...» - Насколько вы свободны в планировании своей дальнейшей жизни? - Существует приблизительный график выступлений, который постоянно приходится корректировать, потому что то и дело возникают какие-то новые предложения. За полтора года, что прошли со времени Игр в Турине, мы имели возможность побыть дома в Санкт-Петербурге в общей сложности всего месяц. Сейчас снова уезжаем - до мая. - Максим, а вас не тянет задуматься, что в графике выступлений пора предусмотреть время и для семьи? Маринин: - Мне все-таки проще: мужчина прежде всего должен зарабатывать деньги, чтобы эту семью содержать. К тому же я занимаюсь любимой работой. Делаю то, что мне нравится. А главное, вижу, какое удовольствие это доставляет людям. Для меня это очень важно. А еще я не раз замечал, что стоит начать строить далекоидущие планы, они тотчас рушатся. Поэтому пока ничего и не загадываю. Хотя о том, как будет жить моя семья, думаю очень много. И отдаю себе отчет в том, что я уже не один. 2007 год
|
Фигурное катание - Спортсмены 
