|
|
|
|
|
|||
В начале олимпийского сезона даже представить себе было невозможно, что Игры в Сочи пройдут без Москвиной. Точнее – без ее спортсменов. Но получилось именно так: тяжелая травма ноги, полученная осенью Александром Смирновым, поставила под угрозу исчезновения не только их дуэт с Юко Кавагути – одну из наиболее артистичных и утонченных пар мира, но и дальнейшую карьеру выдающегося тренера. Но в сентябре Тамара Николаевна приехала со своими спортсменами в подмосковный Новогорск – на предсезонные прокаты. * * * – Каждый раз, когда речь заходит о парном катании, я невольно думаю о том, что центр, подобный тому, что сумела создать в Москве Нина Мозер, по логике должен был появиться гораздо раньше. И не в Москве, а в Санкт-Петербурге, под вашим началом. Знаю, что и вы прикладывали к этому определенные усилия. Почему не получилось? – Потому что Москва притягательнее для спортсменов и тренеров со всех позиций. Во-первых, все ближе: спортивное министерство, федерация. Во-вторых, много катков, много школ. Да и спонсоров найти проще. – Но ведь были времена, когда мы говорили «парное катание» и подразумевали Питер. – Были. Просто жизнь постоянно меняется. Это как в природе: обвалился берег, река поменяла русло – и там, где всю жизнь сеяли хлеба, образовалось озеро. Был ведь период, когда в Москве парным катанием занимался только Станислав Жук и занимался более чем успешно. Но потом настал момент, когда по целому ряду причин Жук перестал работать так интенсивно, как раньше. И парное катание постепенно «перетекло» в Питер. Сейчас же оно опять вернулось в Москву. Проблема в том, что удерживать лидирующие позиции и одновременно готовить смену – достаточно тяжело, хотя это единственно правильная схема развития фигурного катания как бизнеса. Реализовать такую схему в Санкт-Петербурге оказалось невозможно. Все-таки наша питерская федерация фигурного катания по московским меркам мелковата. Мало средств, мало специалистов, мало катков. Их по большому счету в городе всего два – «Юбилейный» и Академия. – Но ведь родилась в свое время идея создания школы Москвиной и Мишина? В чем был замысел? – Академия фигурного катания за годы своего существования сильно разрослась. Понятно, что кто-то из спортсменов периодически выбивался на более высокий уровень, но сочетать массовость и мастерство, когда не хватает льда, стало невозможно. Дело ведь еще и в том, что занятия детских групп должны проводиться в определенное время. Соответственно спортсменам высокого уровня остаются достаточно неудобные часы. Мы с Мишиным продолжаем тренироваться в «Юбилейном» – чтобы у наших спортсменов было достаточно льда. В Академии катаемся только летом, когда народ в массовом порядке уезжает на сборы и освобождается лед. Что касается нашей с Алексеем Николаевичем школы, ее пока официально не существует. Не решены некоторые административные и юридические вопросы. Но они решаются. – Знаю, что Олег Васильев, вернувшись из США и взяв к себе в группу Веру Базарову и Андрея Депутата, был очень серьезно настроен на то, чтобы сделать своей базой Питер, а не уезжать в Москву. – Я тоже хотела, чтобы он остался. К сожалению, те условия подготовки, которые Олег в итоге нашел в Москве и Саранске, в Питере были недостижимы. Я бы сказала, что в Москве вообще сейчас складывается центр фигурного катания, подобный Академии гольфа или тенниса в США. Если говорить о парном катании, это прежде всего школа Нины Мозер. Лично я искренне восхищаюсь тем, что смогла сделать Нина. А именно – успешно объединить финансовую, организационную и спортивную составляющие. – Но ведь и вы в Питере много лет делали то же самое? – Нине удалось поднять все это на гораздо более высокий уровень во всех отношениях. Это ведь уже все было: в свое время почти все парное катание замыкалось на Станиславе Жуке. К нему в ЦСКА везли лучших спортсменов со всей страны, туда же стремились тренеры, а спорткомитет делал все возможное, чтобы любые возникающие проблемы незамедлительно решались. – Когда к тебе везут спортсменов, это подразумевает, что ты как тренер просто обязан гарантировать высокий результат. Или не так? – В спорте невозможно ничего гарантировать. Я могу обещать спортсмену лишь определенный уровень качества работы и организации. – Является ли умение организовать процесс залогом того, что результат непременно появится? – Думаю, что да. Это как на хорошем производстве, где директор завода собственноручно не кует сталь и не вытачивает на станке детали. Но обеспечивает людям возможность делать свою работу максимально качественно. * * * – Что происходит сейчас на вашем «производстве»? За исключением того, что под вашим началом катаются Кавагути и Смирнов. – Ничего. Других пар пока нет и составлять их не из кого. – Вы хотите сказать, что к вам никто не обращается? – Нет. У меня нет возможности снимать жилье для иногородних спортсменов, выплачивать им стипендии, платить тренерам, которые будут заниматься с этими спортсменами дополнительно. – Обидно? – Нет. Что поделать, если реальность на данный момент именно такова? – Другими словами, как только Кавагути и Смирнов заканчивают кататься, вы остаетесь без работы? – Во-первых, я давно на пенсии, так что угроза потерять работу меня не пугает. А во-вторых, не факт, что я сама захочу продолжать стоять на льду. Надо же периодически заглядывать в собственный паспорт. – С каких это пор у вас появилось такое желание? – Не могу сказать, что оно появилось. Но я же прекрасно понимаю, что продолжение тренерской карьеры подразумевает работу на достаточно далекую перспективу. – А если к вам попросятся уже сложившиеся спортсмены, которые сумеют вас заинтересовать? – Мне очень хотелось бы иметь еще одну пару, скажу честно. Не только для того, чтобы у Кавагути и Смирнова был постоянный спарринг, но и для того, чтобы более юные спортсмены имели возможность быстрее расти, катаясь рядом с мастерами. Но в такую вероятность я не особенно верю. Потому что эти спортсмены первым делом зададут мне вопрос: «Где мы будем жить?» А у меня нет свободной квартиры. И нет лишних средств на то, чтобы ее снять. – Будете ли вы чувствовать себя счастливой, если останетесь вне льда? - Об этом я пока не думаю. У меня есть проект, который нужно довести до завершения. Именно он сейчас является главным делом моей жизни. – В свое время с вами на катке работали Елена Бережная, Артур Дмитриев, Татьяна Дручинина, Оксана Казакова… Кто остался сейчас? – Фактически никого. У Лены свой театр, Артур в Москве, Оксана работает в университете со студентами. Очень хотят работать тренерами молодые спортсмены. Так что не исключаю, что совместными усилиями мы сумеем воссоздать в нашей будущей школе группу парного катания. * * * – В этом году впервые за много лет вы приехали на Олимпиаду в качестве зрителя. Насколько велика разница в ощущениях? – Не сказала бы, что она существенна. Я ведь даже приезжая на Игры со спортсменами находила возможность посмотреть все то, что мне интересно, причем не только в фигурном катании. Встречалась с людьми, договаривалась о будущих проектах, ходила на какие-то вечеринки. Вела очень активный образ социальной жизни, скажем так. Какой смысл сидеть в четырех стенах в Олимпийской деревне и трястись от переживаний за спортсменов? В Сочи обо мне всячески заботились – как о дорогом госте. – Мне показалось, что в катании Кавагути и Смирнова в этом сезоне появилась абсолютная внутренняя самодостаточность. А как бы оценили их нынешнее катание вы? – На данный момент мне вообще не хотелось бы что-то оценивать, потому что все достоинства и недостатки становятся очевидными только в сравнении с другими парами. Безусловно, Юко и Саша продолжают расти в плане артистичности, взаимодействия друг с другом, в связи с этим добавилось внутренней уверенности. Ребята стали проявлять больше интереса к характеру музыки, к тому, чтобы выразить ее на льду максимально глубоко. Но смогут ли они показать все это в условиях соперничества, выяснится только когда начнутся соревнования. – Предположения, что Смирнов может успеть восстановиться после операции, раздавались в прошлом сезоне вплоть до чемпионата Европы. А что думали на этот счет вы сами? – Понимала, что это иллюзия. Операция была сделана хорошо, но это было очень серьезное хирургическое вмешательство. После которого было бы самоубийством форсировать подготовку. Так что все разговоры о том, что можно успеть подготовиться если не к Играм в Сочи, то хотя бы к чемпионату мира в Саитаме, с моей стороны были своего рода психологической уловкой. Если бы я с самого начала заняла позицию «все, проехали, сезон потерян», не думаю, что мне вообще удалось бы сохранить пару. А так мы восстановились, отдохнули, Юко съездила в Токио к родителям, потом мы, как обычно, начали тренироваться. А поскольку программы были готовы, ребята успели даже съездить в гастрольный тур вместе с театром Бобрина. Мне было важно, чтобы таким образом и Юко, и Саша смогли отвлечься от мыслей о недавней травме. Все-таки любое выступление, даже показательное, хорошо выбивает из головы все лишнее. Там нужно думать уже совсем о другом: о партнере, о танце, о музыке, о зрителях. Все собственные болячки и проблемы уходят на второй план. – Насколько тяжело шло втягивание в сезон? – На удивление легко. Я сразу предупредила ребят, что трудностей вижу много. Мы давно не выигрывали, пропустили целый сезон, включая Олимпиаду. Кроме того, появилось много молодых дуэтов, потенциал которых в гораздо меньшей степени ограничивает возраст. Вполне возможно, что усилия ФФККР и министерства спорта будут направлены первым делом именно на молодых. – То есть вы сделали все возможное, чтобы у ваших спортсменов не оставалось ненужных иллюзий? – Именно. С моей стороны было бы нечестно эти иллюзии подогревать. А кроме того, мне хотелось, чтобы решение Кавагути и Смирнова в отношении собственной карьеры было предельно осознанным. Чтобы приняли его именно они, а не я. Ну а как только ребята пришли ко мне и сказали, что все обдумали и хотят кататься, мы в тот же день начали работать. * * * – Вас удивила какая-либо из множества перестановок, случившихся после Игр в парном катании? – Нет. Если говорить о ситуации в целом, я вижу две пары, прекрасно выступившие в Сочи и достаточно прочно застолбившие за собой первые два места в мировой иерархии. Дальше все места свободны. Наверное, на этом фоне у Юко и Саши есть определенное преимущество в силу того, что они выступают вместе уже много лет, к тому же нам не пришлось менять программы. Остальные дуэты – не что иное, как новые бизнес-проекты. Но не считаю это стихийным бедствием: более того, в отношении каждой из российских пар вижу логическое обоснование тех перестановок, что произошли. Единственные, кто удивил меня желанием расстаться, это, пожалуй, канадцы (Кирстен Мур-Тауэрс/Дилан Москович. – Прим. «СЭ»). Хотя в Америке и Канаде пары вообще тасуются достаточно часто – там это норма. Поэтому и длительных стабильных успехов в парном катании в этих странах нет. У нас же к подбору партнеров всегда подходили гораздо более основательно. Это не любительский кружок, где мальчик с девочкой взялись за ручки и решили, что будут кататься вместе и делать то, что они хотят. А серьезная работа, цель которой – защищать честь страны. – Считаете, что сложившиеся за несколько десятков лет традиции накладывают на спортсменов и тренеров именно такие обязательства? – Конечно. Для того, чтобы просто покататься за ручку, есть платные группы. – Как в таком случае вы относитесь к распаду танцевального дуэта Елена Ильиных/Никита Кацалапов? Ведь на этих танцоров вплоть до нынешнего сезона смотрели как на стратегический проект и именно им прочили золото следующих Олимпийских игр. – А разве в министерстве спорта или ФФККР существуют контракты, обязывающие спортсменов кататься вместе до гробовой доски? – С вашей точки зрения такие контракты должны существовать? – Разве что на один сезон. Что толку связывать людей обязательствами на более длительный срок, когда партнер может на любой тренировке получить травму? Или партнерша вдруг поправится на десять килограммов? Система штрафов здесь не работает. Если спортсмен решил уйти от тренера или расстаться с прежним партнером, его не удержишь ни силой, ни деньгами. – Изменившиеся после Игр правила осложняют вам жизнь? – Абсолютно нет. Зачем вообще об этом думать, если правила едины для всех? Как только их утвердили – все: они не обсуждаются. – Вы сказали, что оставили своим спортсменам прежние постановки. Но ведь короткая программа Кавагути и Смирнова совсем не та, что готовилась к Сочи. – У нас в прошлом сезоне было два возможных варианта музыкального сопровождения. Meditation из оперы «Таис» Жюля Массне мы с Петром Чернышевым рассматривали как запасной вариант в контексте Олимпийских игр. Но основной программой стала «Катюша». Сейчас русско-японская тема уже не столь актуальна. Поэтому Массне. – Какие-то конкретные цели вы в этом сезоне перед Кавагути и Смирновым ставите? – Кататься в свое удовольствие. Если они сумеют показать все то, что мы делаем в тренировках, этого будет более чем достаточно. – Достаточно для чего? – Это уже второй вопрос. В спорте, согласитесь, случаются и травмы, и болезни, и просто неожиданные ошибки. А значит, шанс выиграть остается всегда. Вопрос лишь в том, готов ты этот шанс ухватить, или нет. Знаете, как бывает: стоишь ты целый день с мелкими яблочками в ряду торговцев с экзотическими фруктами, покупатели проходят мимо, не поворачивая головы, а сам ты расстроенно думаешь только о том, чтобы со своими яблочками убраться восвояси. Но тут вдруг появляется тот, кому позарез нужны именно такие яблочки. И платит за них тройную цену... 2014 год
|
Фигурное катание - Тренеры
