|
|
|
|
|
|||
С середины мая 1996 года Татьяна Тарасова и Илья Кулик начали работать вместе. И трудно сказать, что было большей сенсацией: то, что один из сильнейших фигуристов-одиночников мира Кулик ушел от тренера - Виктора Кудрявцева, сделавшего из ученика чемпиона мира среди юниоров, затем - чемпиона Европы и, наконец, серебряного призера чемпионата мира-96, или же, что Татьяна Тарасова как минимум на два года - до Игр в Нагано - вернулась в спорт Вряд ли стоит напоминать о ее спортивной карьере, но все же: Тарасова - и Моисеева - Миненков, Тарасова - и Роднина - Зайцев, Тарасова - и Бестемьянова - Букин, Тарасова - и Климова - Пономаренко... Перед Олимпийскими играми в Лиллехаммере, казалось, могло сложиться еще одно трио: Тарасова - и Гордеева - Гриньков. Вернувшиеся в спорт олимпийские чемпионы Калгари обратились к Тарасовой тогда, когда подготовка к их последним Играм уже шла полным ходом под руководством Владимира Захарова и Марины Зуевой. Чуть позже сама Тарасова объяснила мне свой тогдашний отказ одной фразой: «Я никогда не стояла за чужой работой». Наверное, не бывает в спорте ситуации более болезненной и щепетильной, когда уже известный спортсмен уходит от одного тренера к другому. Но такое случается. Так было с Родниной и Зайцевым, затем - через десять с лишним лет - с Климовой и Пономаренко. Высказываний о том, что Тарасова забирает уже готовых фигуристов и лишь пожинает славу, было и в том, и в другом случае предостаточно. Но, положа руку на сердце, кто верил, что в Альбервилле Климова и Пономаренко сумеют выиграть? К тому же надо быть очень наивным или ничего не понимать в спорте, чтобы всерьез считать, что на Олимпийских играх определяющими становятся техника и готовность. Там, как правило, слишком многие на равных претендуют на золото, и судьбу главных наград решают иные качества. В первую очередь - непоколебимая уверенность самого спортсмена. И его тренера. С Куликом Тарасова впервые начала работать год назад - приехала из Англии, где гастролировал тогда ее театр «Все звезды», поставила программу и уехала назад. В этом сезоне отношения приняли принципиально иной - более серьез.ный - характер. В конце мая я услышала тарасовский голос в телефонной трубке («Я, кажется, возвращаюсь»), а уже через неделю она сидела на промерзшей скамейке лужниковского «Кристалла», наблюдая за тем, как Кулик раскатывает новые ботинки. - Ужас какой-то на это смотреть. Больно, тяжело, непривычно, ничего не получается... Я всегда старалась вообще из Москвы уехать, когда мои ученики ботинки меняли, - комментировала Тарасова по ходу тренировки. - Только не со мной! - последовал мгновенный ответ Кулика. Но он тут же смягчил тон: - Через три тренировки буду делать все. Обещаю! Но на втором часу тренировки Илья не выдержал: - Малы. Пойду переобуюсь. Жалко: так хорошо лезвия поставил! - Он сам и точит коньки, и ставит, - рассказывала Тарасова. - А с ботинками не везет: на полразмера больше - велики, нога болтается. Эти - в самый раз, а прыгать - пальцам больно. Год назад у Ильи от чересчур тесных ботинок на ногах ногти сошли. - Чем вы руководствовались, когда приняли решение работать с Куликом? - Я с большим удовольствием работала с ним в прошлом сезоне. Но график репетиций и гастролей моего театра не оставлял никакого свободного времени. В этом сезоне мы не готовим премьеру - ограничимся прежним репертуаром, соответственно, у меня появилась возможность заняться и спортивной работой. - Которая, как вы всегда подчеркивали, привлекает вас куда меньше, нежели театр. - Привлекает прежде всего личность. Мне безумно интересно работать с Куликом. Хотя, клянусь, не я была инициатором его разрыва с тренером... Когда Кулик в ранге юниорского чемпиона мира стал чемпионом Европы-95, Кудрявцев, чувствовалось, был серьезно обеспокоен столь быстрым взрослением ученика. Настолько, что хотел даже повременить с участием во взрослом мировом чемпионате. Не вышло. И у Кулика начались проблемы, без которых редко обходится переход любого спортсмена во «взрослую» жизнь. Следующий свой европейский чемпионат - в Софии - Илья проиграл. Программа, поставленная Тарасовой, немедленно была подвергнута самой суровой критике, мол, не по возрасту парню столь серьезная музыка. Но сама Тарасова тогда сказала: «Если Кулик справится, то в дальнейшем он справится с чем угодно...». А еще через месяц, на чемпионате мира, эдмонтонский «Колизеум», только что переживший провал своего национального героя - чемпиона мира Элвиса Стойко, захлебывался в восторженных визгах в такт движениям русского фигуриста. Серебро Кулика вполне можно было приравнивать к золоту Тодда Элдриджа: лишь минимальный перевес в судейских голосах оказался в пользу американца. Выяснять, по какой причине расстаются спортсмен и тренер, дело крайне бесполезное - правды не узнаешь никогда. Да и вряд ли это касается кого-либо, кроме них самих. Но всевозможные слухи поползли там же, в Эдмонтоне. Поговаривали о том, что к перспективе работы с Куликом проявил интерес сам Карло Фасси - легендарный итальянец, подготовивший на своем веку чуть ли не десяток мировых чемпионов. Но после месячных гастролей в туре Тома Коллинза Илья вернулся в Москву. У спирали образовался новый виток. - Почему Тарасова? - спросила я Кулика еще в Софии, накануне чемпионата Европы. - Мне очень интересно с ней работать, - ответил он. - А главное - я почувствовал какую-то сумасшедшую уверенность в себе. Когда в начале лета в Лужниках я поинтересовалась, не боится ли Илья того, что работать (в связи с предельной занятостью тренера) в значительной мере придется самостоятельно, он ответил: - Я привык. Главное - мне нравится работать... - Он тренируется, как одержимый, - комментировала Тарасова трехчасовую тренировку (зал, лед, снова зал, кросс...). Втихаря я подошла к освободившемуся тренажеру, от которого отошел Илья, и, к своему стыду, даже не смогла сдвинуть с места рычаги. После очередного этапа работы в зале тренер Кулика по силовой подготовке Леонид Райцин, который много лет работал в фигурном катании со Станиславом Жуком, Галиной Змиевской, Натальей Дубовой, рассказывал: - Я очень давно хотел поработать с Тарасовой: личность тренера меня привлекала. Поэтому, как только получил предложение помочь ей в работе с Куликом, согласился сразу. Сложность такой работы в том, что нужно не просто заставить спортсмена «качаться», но научить его тренировать определенные группы мышц. Многие ошибки, которые принято считать техническими, на самом деле проистекают от недостаточной скоростно-силовой подготовки. При этом крайне важно, чтобы тренер не пытался дополнительно нагружать спортсмена «своими» упражнениями в зале. Только тогда я могу гарантировать, что нагрузка не повлечет за собой ни физических, ни психологических травм. Кстати, три года назад я был приглашен с лекциями в США, в Стэнфордский университет, и вместо положенных 20 минут выступал два часа. Зрителей, а тем более журналистов, не так часто допускают до внутренней тренерской «кухни», где создаются программы. Помню одно из первых появлений у Тарасовой два года назад, когда здесь же, в «Кристалле», шла постановка танца «Ромео и Джульетта» Марине Климовой и Сергею Пономаренко. Тарасова фонтанировала идеями («Подними ее, выше, теперь поворачивайся, еще...»), Пономаренко бурчал: «Не могу я так. Навертелся уже по самую ботву...» Мини-спектакль, который с успехом фигуристы показывали на профессиональном льду уже через месяц, не давал ни малейшего повода задуматься о том, насколько на самом деле изощренно-тяжела программа. Сейчас над катком тоже звучал Чайковский. Как и два года назад, в хаосе идей и движений лишь изредка угадывались какие-то связные моменты. До начала соревновательного сезона оставалось чуть больше трех месяцев... 1996 год
|
Фигурное катание - Тренеры
