Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В конце 1994-го, когда я впервые попала на репетицию к Тарасовой и просмотрела черновой, в рабочих костюмах, с прерывающейся то и дело музыкой, прокат спектакля, вдруг поняла, что не Олимпийские игры, не возвращение в любительский спорт профессионалов, а именно это трехчасовое действо на полуосвещенном льду лужниковского «Кристалла» стало для меня самым ярким впечатлением прошедшего сезона.

- Когда мы увидели «Золушку», нас впервые в жизни обуяла прямо-таки черная зависть от того, что такой интересный во всех отношениях спектакль идет без нас, - говорили олимпийские чемпионы в танцах на льду Марина Климова и Сергей Пономаренко.

- У Тарасовой надо уметь все. Делать элементы одиночного, парного катания, - рассказывал танцор по спортивному амплуа, бронзовый призер чемпионата мира Владимир Федоров.

Впрочем, то, что тарасовские артисты действительно умеют все, бросалось в глаза с первых минут репетиции. И вызывало естественный вопрос: «Зачем?» Говорили же в свое время Игорь Бобрин, создававший свой театр в одно время с Тарасовой, и танцевавший до недавнего прошлого в Holiday on Ice Алексей Уланов, что ледовый театр - это совсем не спорт, а в первую очередь - образ, интерпретация замыслов великих композиторов, которые отнюдь не требуют прыжков и поддержек. Все это категорически опровергали комментарии самой Тарасовой по ходу репетиции:

- Эту поддержку не делает никто в мире, хотя она разрешена правилами. Такое вращение - тоже. Дорожки шагов тоже уникальны...

Именно тогда я окончательно утвердилась в мысли, что вопрос «Зачем?» будет первым, если мы обе до отъезда театра на гастроли все же выберем время для интервью. Брешь в тарасовском графике нашлась поздно вечером накануне вылета труппы в Лондон.

- Зачем? - повторила вопрос Тарасова, - затем, что я абсолютно не согласна с утверждением, что в театре можно жить только за счет старого багажа. Если артист две минуты просто ездит по льду, это скучно всем, в том числе и ему самому. Декомпенсироваться можно.

- Слово у нас такое в коллективе есть. Переводу, наверное, не подлежит, но когда я говорю, что кто-то декомпенсировался, то все прекрасно понимают, что имеется в виду. И начинают работать. Работа должна постоянно быть интересной. Именно поэтому, «Золушку» у меня танцуют три состава. Солисты в каждом разные, но в спектакле заняты все 22 артиста моего театра. И, например, Ольга Воложинская, которая в первом составе танцует мачеху, в третьем занята в мужской роли - Труффальдино. А мачеху исполняет Слава Войтюк. К тому же, согласитесь, чем сложнее хореографический язык, тем он интереснее и выразительнее. И я горжусь тем, что у меня в театре артисты становятся лучше, чем они были в спорте.

- Это я заметила сразу. Потому что никогда раньше не видела такую Пестову, такую Воложинскую, такого Свинина...

- Для меня тоже было полной неожиданностью, что, например, Марина Пестова, которая шесть лет не выходила на каток, родив ребенка, сможет настолько раскрыться, чтобы именно под нее можно было поставить спектакль.

- То есть «Золушка» поставлена «под Пестову»?

- Да. Точно так же, как наш предыдущий спектакль, - «Спящая красавица» был поставлен под Инну Волянскую. Тогда Пестова выходила на лед во втором составе, сейчас во втором составе Золушку и принца танцуют Волянская и Алексей Тихонов. Это вовсе не значит, что они хуже, чем Пестова и Акбаров. Их «Золушка» - совсем другая. Что же касается Воложинской и Свинина, то у нас был довольно забавный случай. Пару лет назад Саша и Оля взяли и поехали на профессиональный чемпионат мира. Просто так, развлечься. И заняли второе место, опередив Наталью Анненко - Генриха Сретенского. Причем двое судей поставили их на первое место, а победителей - Джейн Торвиллл и Кристофера Дина - на второе.

- Это правда, что Воложинская помогала ставить олимпийскую программу четырехкратной чемпионке Европы Сюрие Бонали?

- Не помогала, а поставила целиком. Оля - совершенно блестящий постановщик. Впрочем, в этом вы могли убедиться и сами на примере той же Бонали.

- Как же Воложинская успевала с ней работать?

- У нас были гастроли во Франции, а в сутках, как известно, 24 часа.

- Лично вам их хватает?

- Конечно, нет.

- Именно поэтому вы не стали работать перед Олимпийскими играми с Катей Гордеевой и Сергеем Гриньковым?

- Там была другая причина, и о ней я уже говорила. Я не смогла заставить себя встать за чужой работой. За уже сделанной работой.

- Значит, то, что Гордеева и Гриньков не выступают в вашем балете (на что, как я понимаю, вы когда-то рассчитывали), не является причиной личных разногласий?

- Они выступали у меня. Я не угадала с программой, с которой Катя и Сергей выступали на своем первом профессиональном чемпионате. Но второй они выиграли с блеском. Потом специально для них я поставила «Вестсайдскую историю», и они танцевали у меня в театре. Но при этом я прекрасно понимала, что никогда не смогу платить Гордеевой и Гринькову столько, сколько им готовы платить американцы. Поэтому и выступают они сейчас в США. И нет никаких обид.

- А есть ли фигурист или фигуристка, которую вы очень хотели бы видеть у себя в театре? Из тех, кто в свое время ушел от вас?

- Вы имеете в виду Наташу Бестемьянову? Единственное, о чем я жалею, это о том, что за много лет Наташиной актерской работы под нее был поставлен ни один спектакль. Для артистов такого высочайшего уровня надо приглашать персональных постановщиков, создавать для них сольные программы. Бестемьянова, Андрей Букин, Ирина Моисеева, Андрей Миненков - фигуристы, которые могли бы держать любой зал, независимо от того, в каком возрасте выходят на лед. На мой взгляд, чудовищно неправильно то, что Моисеева и Миненков по большому счету не связаны с фигурным катанием вообще.

А своей труппой я абсолютно довольна. Очень всех люблю, и, уверена, они меня тоже. Знаю, что мне очень благодарны все, кто когда-либо со мной работал. Потому что я научила их профессии. Горжусь тем, что мои ученики сейчас работают солистами во всех всемирно известных балетах: Holiday on Ice, Ice Capades, Ice Follis. Точно так же горжусь тем, что у меня в театре до сих пор танцуют Таня Войтюк, Вася Благов, а они - из плеяды начала семидесятых годов.

- Но ведь невозможно любить всех. Всегда есть кто-то, кто, мягко говоря, не подарок с человеческой точки зрения. А кроме того, провести семь или восемь месяцев на гастролях за границей, не срываясь друг на друге...

- При семи выступлениях в неделю на скандалы просто не хватает ни времени, ни сил. Да и сама я органически не переношу скандалы.

- И это говорит человек, который большую часть жизни провел в одном из самых склочных видов спорта?!

- Я старалась не ввязываться в склоки и тогда, когда была в спорте. Мы всегда были втроем: я и мои спортсмены. И всегда имели возможность спокойно работать.

- Остается только пожалеть, что вы уже столько лет не работаете в спорте, а появляетесь там эпизодически - как это было перед альбервилльской Олимпиадой и чуть не случилось перед Лиллехаммером. Насколько велик шанс вашего возвращения перед Нагано? Половина гипотетической танцевальной пары в лице Владимира Федорова, как я понимаю, есть?

- Очень хотелось бы заняться и этой работой. Естественно, не сейчас, чуть позже. Володя же начинал у меня кататься, когда ему было восемь лет. В нем был от силы метр роста, а на тренировки он приходил в спортивной куртке с надписью СССР на спине. Я называла его «Дядя Федор СССР», и Володина мама все время боялась, что я его выгоню и все обещала, что Володя обязательно вырастет. Он и вырос за один год на 16 сантиметров. Времени бы нам побольше. Но сейчас - гастроли до середины лета и что будет потом, пока никто не знает.

- Кстати, что будет потом с точки зрения творческой? Я имею в виду после «Золушки»?

- Может быть, мюзикл. Может быть, еще один балет. Я мечтаю поставить «Корсара». В идеале же стремлюсь к тому, чтобы у театра был свой и достаточно обширный репертуар больших спектаклей. Насчет следующего сезона есть свои предложения и у английской фирмы, которая сотрудничает с моим театром уже несколько лет.

- Вы никогда не думали о том, чтобы стать чисто западным постановщиком?

- Мечтать об этом может только человек, который никогда не работал на Западе. Я очень хорошо знаю, в каких условиях работают фигуристы в той же Америке. Заграница убивает творчество - там надо зарабатывать деньги, тренируя всех, кто готов за это платить. На своих же не остается ни времени, ни мозгов. Мне искренне жаль и Наталью Дубову, и Наталью Линичук, потому что добиться успеха, работая в США, неизмерим труднее, чем здесь.

- А как вы вообще относитесь к чужим успехам?

- По-разному. Скажем так, я всегда могу оценить чужую работу. И в первую очередь виню себя, если кто-то оказался лучше. Объективно лучше.

- Субъективность вызывает обиду?

- Скорее, досаду. С профессиональной точки зрения, обидеть меня или унизить - невозможно. Я слишком хорошо знаю, на что способна как профессионал.

- Если верить вашей постоянно в недавнем прошлом сопернице на тренерском поприще Елене Чайковской, вы способны заставить танцевать даже слона.