Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Нет такой дисциплины в фигурном катании, на представителей которой ложился бы столь тяжелый груз ответственности, как на российские спортивные пары. Особенно на Олимпийских играх. Потому что из битвы за золото за 40 с лишним лет наша страна еще ни разу не выходила проигравшей. В Турине этот груз ляжет прежде всего на плечи Татьяны Тотьмяниной, Максима Маринина и их тренера Олега Васильева.

На чемпионате мира-2005 Тотьмянина и Маринин во второй раз подряд стали обладателями высших наград. За год до этого золото досталось россиянам не столько благодаря собственному прекрасному выступлению в произвольной программе, сколько из-за того, что их главные соперники - китайцы Шэнь Сюэ и Чжао Хунбо выбыли из борьбы за победу уже после короткой композиции. Победа в Москве-2005 была более впечатляющей, но все-таки получилась слегка смазанной: из-за травмы, которую в ходе соревнований получил Чжао Хунбо, дуэт экс-чемпионов мира был вынужден отказаться от финального выступления.

Парадоксально, но на московском чемпионате зачастую казалось, что само по себе катание чемпионов волнует публику гораздо меньше, чем факт возвращения Тотьмяниной на лед после тяжелейшего падения в самом начале сезона. Несмотря на бесчисленные интервью на эту тему, многое так и осталось за кадром. В частности, то, насколько серьезную ставку делали фигуристы и их тренер на предолимпийский сезон.

К работе над произвольной программой «Шехерезада» была привлечена самый дорогой хореограф Америки Лори Никол. Заплатив ей порядка 20 тысяч долларов, Васильев и его спортсмены, естественно, не могли предположить, что падение перечеркнет множество спортивных и коммерческих планов, в результате чего колоссальные расходы не удастся окупить. По бюджету изрядно ударило и то, что несколько перелетов на соревнования фигуристам пришлось оплатить из собственного кармана. Чтобы покрыть долги, Тотьмянина была вынуждена продать машину, а вся бригада, включая тренера, жила весь сезон, что называется, впроголодь. Плюс ко всему никто не мог сказать, когда же исчезнут (и исчезнут ли вообще) последствия травмы - постоянная головная боль, головокружения после длительных перелетов.

Вслух обо всем этом не говорилось. Сама Татьяна заметила как-то: «Какой смысл жаловаться? Я же не стану от этого лучше себя чувствовать...».

Нынешний, олимпийский сезон Тотьмянина и Маринин начали раньше всех. По сути, они просто не заканчивали предыдущий: вернувшись в мае в Чикаго после гастролей в Туре Коллинза, принялись за постановку новых программ, сделали наметки будущих элементов. И уже первого появления пары на льду на контрольных прокатах в Новогорске оказалось достаточно, чтобы понять: олимпийские постановки чемпионов мира удовлетворяют самым высоким требованиям и формой, и содержанием.

Только вот за день до выступлений сборной в Новогорске Васильев вдруг сказал: «Этот сезон у нас последний. Решающий. Независимо от того, как он сложится, Таня с Максимом уйдут из любительского спорта».

- Вы так рветесь в профессионалы? - не поняла я.

- Дело не в этом. И даже не в том, хотим мы или не хотим остаться в любительском спорте. Таня и Максим находятся почти на грани своих психологических возможностей. Когда спортсмены четыре года ведут столь жесткую борьбу за первое место, это страшно изматывает. Каждый прожитый ими в фигурном катании год можно считать за пять.

- Могли бы вы сформулировать, что такое готовить спортсменов, которые претендуют на первенство в олимпийском сезоне?

- С одной стороны, отличий от любого другого сезона почти нет. Мы точно так же должны ставить программы, которые, в свою очередь, должны соответствовать новым правилам и требованиям. Рабочий график почти аналогичен обычному, он только немножко смещен, поскольку основной старт не в марте, а в феврале. Но работа в целом остается той же самой.

Другое дело - выбор костюмов, музыки. Нельзя не учитывать, где именно будут проходить Игры, и для произвольной программы мы решили взять тему «Ромео и Джульетта». Я почти уверен, что подобными соображениями будет руководствоваться кто-то еще, поэтому мы сделали все возможное, чтобы наша программа, даже если окажется не единственной, воспринималась как уникальная. Например, попросили известного венгерского скрипача Эдвина Мартона специально написать для нас музыку. Я отослал ему всю информацию о программе: где желательно расставить акценты, где должно чувствоваться усиление музыки, как выглядят заходы на элементы, какова продолжительность тех или иных комбинаций... С Мартоном в этом отношении легко работать. Он много сотрудничал с Евгением Плющенко, знает специфику фигурного катания. Когда музыка для программы пишется таким образом, это избавляет спортсменов от необходимости втискивать свое катание в определенные музыкальные рамки, позволяет чувствовать себя на льду гораздо комфортнее.

Когда я получил от Мартона самый первый вариант музыки, сразу понял, что получилось именно то, что я хотел, хотя в комнате звук был не очень хорошим. А когда услышал запись на арене, последние сомнения окончательно отпали.

- Так, может, имело смысл написать специально музыку и для короткой программы?

- Короткая программа - это все-таки не финальное выступление. Там выбор музыки не столь важен.

- Тем не менее я знаю, что руководство Российской федерации фигурного катания было немало обеспокоено тем, что и вы с Тотьмяниной и Марининым, и ваш бывший тренер Тамара Москвина с Юлией Обертас и Сергеем Славновым по случайному совпадению выбрали для короткой программы одну и ту же музыку - свиридовскую «Метель».

- Я слышал, что Обертас и Славнов уже поменяли программу.

- А в чем, собственно, проблема, если, как вы говорите, музыка в коротком прокате не очень важна?

- В том, что об этом начинают постоянно спрашивать, строить какие-то догадки, предположения. В олимпийском сезоне и без этого нервотрепки хватает. Ты постоянно испытываешь на себе внимание со стороны руководства, прессы, телевидения. Приходится больше себя контролировать в действиях, словах, что оборачивается дополнительной психологической нагрузкой.

- Вам когда-нибудь приходилось менять музыку в ходе сезона, будучи спортсменом?

- Дважды. Когда мы с Леной Валовой в 1979 году первый сезон выступали за сборную СССР, наша произвольная программа «Картинки с выставки» почему-то не понравилась руководству национальной федерации, и мы безропотно поменяли ее перед самым чемпионатом страны. А в 1983-м похожая история произошла перед чемпионатом Европы. Музыкальное сопровождение нашей короткой программы до такой степени раскритиковали в прессе, что Москвина решила переделать композицию. Для нас с Леной это было непросто, но в те времена слово тренера было законом.

- Вы приехали в Санкт-Петербург из Чикаго в середине августа и, насколько мне известно, в ближайшее время не собираетесь возвращаться в США. Это как-то связано с важностью предстоящего сезона?

- В предыдущие годы мы тоже приезжали в Питер в августе. У ребят на это время приходится кратковременный отпуск, я занимаюсь делами, которые накопились за год, 1 сентября отправляю ребенка в школу. Так что с этой точки зрения ничего необычного в нашем приезде нет. Обратно же не улетели по нескольким причинам. Одна из них - прокаты. Кто-то их любит, кто-то - нет, но они, безусловно, необходимы. Особенно в олимпийский год. Мы должны показать программы, услышать отзывы о них судей, руководства, чтобы понять, насколько успешной оказалась работа, которую мы провели летом, и какие коррективы нужно внести в дальнейшую подготовку.

Так как между нашим приездом в Питер и прокатами был всего месяц, то лететь в Америку в начале сентября и снова возвращаться - с учетом Таниной прошлогодней травмы - не было никакого смысла. Длительные перелеты для нас все еще остаются большой проблемой: после них Татьяна два-три дня не очень хорошо себя чувствует, дольше времени требуется на акклиматизацию. Так что лишний раз подвергаться ненужному стрессу было бы просто неразумно.

- Означает ли это, что, если бы участие в этапах «Гран-при» потребовало от вас длительных перелетов, вы бы вообще отказались от выступлений в этом турнире?

- Не исключено. Хотя старты нам очень нужны. Необходимо убедиться в том, что все задумки, вложенные в программу, приносят именно те результаты, которых мы добивались. Конечно, опасно раскрывать все карты уже в начале сезона, но в нашем случае это вынужденная мера. Мы не можем позволить себе рисковать, до последнего держать все в тайне, а выйдя на основной старт, обнаружить, что работа оказалась вовсе не так хороша, как думаем мы сами. В этом сезоне нам, считаю, повезло: Таня с Максимом получили именно те этапы, которые хотели - в Париже и Санкт-Петербурге. Есть время и подготовиться к этим выступлениям, и исправить какие-то недоработки до чемпионата Европы, если возникнет такая необходимость.

- Тотьмянина и Маринин заметно усложнили обе программы. Откуда берутся новые элементы в виде спорта, где, казалось бы, все давно придумано?

- Сложно сказать. Каждый элемент так или иначе базируется на требованиях правил. А вот мелочи иногда рождаются из ошибок, из того, что доводится видеть в балетах, у конкурентов. Они становятся некой комбинацией входящей информации, переработанной с учетом особенностей и возможностей спортсменов. Из 14 элементов произвольной программы мы по сравнению с предыдущим сезоном усложнили 11. Без изменений остались два прыжка и один выброс. Второй мы сделали с шагов, укоротив тем самым подготовку к этому элементу на льду и сделав выброс более зрелищным. То есть постарались подняться на максимально возможный уровень сложности.

- Насколько тяжело шел этот процесс?

- Знаете, я в Чикаго тренирую, стоя на коньках. И какие-то вещи до сих пор делаю лучше, чем мои спортсмены, несмотря на длительный перерыв в катании и свой возраст. Потому что все фигуристы моего поколения прошли через обучение обязательным фигурам. Те часы, месяцы и годы, которые мы на это тратили, остаются в мышечной памяти на всю жизнь. Тотьмянина и Маринин такой школы не имели. Таня, например, вообще не знала разницы между «крюком» и «выкрюком» - банальными элементами, которые мы осваивали, едва встав на коньки. Сейчас технические требования зашли так далеко, что нужно снова отрабатывать обязательные фигуры. Во-первых, правила требуют, чтобы все эти «крюки», «выкрюки», «чоктау», «твиззлы» проходили через дорожку шагов. Во-вторых, не овладев ими, не сделаешь более трудные вещи, которые необходимы для того, чтобы, скажем, вывести ту или иную комбинацию со второго уровня сложности на третий.

У Максима к тому же есть очень интересная привычка: в ответ на любое мое предложение он сначала всегда говорит «нет». Независимо от того, реально это предложение или нет. Так как мы работаем вместе не первый год, я уже привык к этому и знаю, что завтра он скажет «да». Просто ему нужно время, чтобы все осмыслить. Поэтому никакого раздражения у меня это не вызывает. В этом году ребята за летний период научились гораздо большему, чем за предыдущие три или четыре года вместе взятые.

- В своем кругу вы как-то отреагировали на известие о том, что ваших главных конкурентов может вообще не оказаться в Турине?

- Безусловно. Обсуждали три варианта. Первый: травма Чжао Хунбо действительно настолько тяжела, что может помешать ему выступить на Олимпиаде. Второй: это лишь хитрость, предлог отказаться от предолимпийских стартов, чтобы бросить все силы на подготовку к Играм, сделать всем этакий шокирующий сюрприз. И третий: травма действительно имеет место, но вылечить ее средствами знаменитой китайской медицины можно не за шесть месяцев, а за два-три. Поскольку все три варианта мы обсудили вдоль и поперек, ни один из них не застанет нас врасплох. Впрочем, меня волнуют не столько соперники, сколько то, чтобы мои спортсмены сумели выполнить все задуманное. Это касается и элементов, и психологии.

- А что потом, после того, как сезон будет завершен?

- Потом - на вольные хлеба. Сейчас в фигурном катании крутится значительно меньше денег, чем когда-то, но в любом случае у Тотьмяниной и Маринина нет большого выбора. Либо кататься, либо тренировать. Кататься легче - это вам скажет любой фигурист. Хотя конкуренция в профессиональной обойме очень велика. Стоит пропустить полгода-год - из-за травмы, рождения ребенка или еще по какой причине - и можно лишиться своего места навсегда. Это жестокий мир. Помню, когда мы с Леной Валовой перешли в профессионалы, то не выиграли ни одного титула, потому что это было совсем другое катание, с другими требованиями, к которым не так просто было приспособиться. Таня с Максимом уже три года выступают у Коллинза в Champions on Ice, возможно, им будет легче. Они уже четко знают, что необходимо, чтобы быть востребованными. Хотя, когда выступали у Коллинза первый год, на это было не то чтобы больно смотреть, но... Бросалось в глаза, что они - любители.

- А что собираетесь делать вы?

- Либо брать молодых фигуристов и стараться вывести их на высший уровень, как Таню и Максима, либо зарабатывать деньги банальной тренерской работой со всеми желающими. В Америке это гораздо более выгодно. Но то, что делаю сейчас, дает возможность чувствовать, что я двигаю фигурное катание в каком-то ином направлении. Это престижно, доставляет совершенно особое удовольствие. Хотя и не оставляет времени ни на что иное.