Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Отъезд ее в Америку в сентябре прошлого года здорово смахивал на бегство - от затянувшейся полосы неприятностей. Накануне Олимпиады от Дубовой ушли Марина Климова и Сергей Пономаренко и стали с другим тренером (что всячески подчеркивалось в прессе) чемпионами Игр, а летом прошлого года она рассталась еще с одной своей парой - Оксаной Грищук и Евгением Платовым. Что же касалось ее Майи Усовой и Александра Жулина, автоматически ставших лидерами, но тоже уехавших за океан, прогнозы относительно дальнейших их выступлений были весьма туманны. Да и как можно было объективно говорить о паре, на полгода исчезнувшей из поля зрения соотечественников?

И только через полгода все встало на свои места: недавно из Хельсинки с чемпионата Европы они втроем вернулись победителями

- Наталья Ильинична, если честно, вы были уверены в успехе в Хельсинки?

- У меня сложилось впечатление, что там все, кому не лень, пытались то и дело сравнивать Усову и Жулина с Грищук и Платовым, обсуждали ваши отношения с бывшими учениками. Неужели вся эта мышиная возня не действовала на нервы?

- Абсолютно. Потому что она - мышиная.

- А когда Майя с Сашей обратились к руководству с просьбой послать в Хельсинки конкретного судью (что, насколько я знаю, всегда было привилегией первой пары и их тренера) и нарвались на ничем не обоснованный отказ, вы не задумывались о том, что это могло быть просто желанием таким образом сменить лидеров?

- Мне, честно говоря, совершенно неинтересно обсуждать эту тему, равно как и амбиции других пар. Я хорошо знаю всем им цену. На сегодняшний день я занимаю более чем независимую позицию, к которой всегда стремилась. Если бы меня не боялись, то давным-давно забыли бы - уехала же. Но ведь мое имя упоминается во всех публикациях, имеющих отношение к танцам. Я расцениваю это как рекламу, но в своем интервью не собираюсь никому другому такую рекламу делать.

- Ну, все тренеры в той или иной мере стараются рекламировать своих учеников...

- В таком случае тренер должен прежде всего позаботиться о том, чтобы программа его учеников соответствовала правилам, чего, кстати, на мой взгляд, не было у Грищук и Платова в оригинальном танце в Хельсинки. Даже по музыке это был не венский вальс. А уже потом говорить о том, что его пара - выдающаяся. Все, что с претензией, всегда должно быть очень высокого качества. Как в ресторане: если платишь безумные деньги за деликатес, то блюдо и должно быть деликатесом, а не просто хорошей пищей. К тому же когда тренер неоправданно рискует, нарушая правила, то всегда должен быть готов к тому, что может потерять даже то место, которое уже завоевано. Никогда не надо думать, что все вокруг глупее тебя. Потому что в этом случае рискуешь оказаться в дураках сам.

- А может быть, в вас просто говорит обида, что вторую пару на лед в Хельсинки выводили не вы, а другой тренер?

- Знаете, я дважды расставалась со своими парами. Первый раз - когда фигуристы стояли на пороге олимпийских наград, второй - когда бы только работать и работать. И каждый раз мне не позволял продолжить эту работу мой характер. Я отдавала себе отчет в том, что бросаю дело, в которое вложены колоссальные силы, причем не только мои, но и хореографа, видеооператора, моей семьи, наконец. Что своим поступком заведомо обрекаю этих людей на неуспех. Но ничего поделать с собой не могла.

Я очень терпелива. Но, знаете, как бывает - копится, копится, а потом вдруг наступает момент, когда понимаешь, что больше не можешь и не хочешь работать. Человек становится мне просто неинтересен. Знаю, что многие следят за тем, как я встречаюсь с бывшими учениками: как пройду мимо, как посмотрю... И никто по-серьезному не понимает, что для меня они - давно ушедший интерес. А обижаться - это всегда возвращаться назад. Когда человек смотрит вперед, ему не до обид. Надо чему-то учиться, искать новые пути, новую информацию. Мне кажется, что наши молодые тренеры забывают и о том, что при всей своей важности спорт - не что иное, как развлекательная сфера. И жить в ней надо более легко, раскрепощенно, работать с хорошим настроением. А значит, без агрессии.

- Я не думаю, что у вас была такая же точка зрения, скажем, лет десять назад.

- Знаете, мне однажды очень точно сказал Александр Горшков: «Наташа, ты всегда обороняешься, а не наступаешь». Если мне мешали, то я умела за себя постоять. Что касается наступления, то тренер должен его вести в овале льда. А не растрачивать себя на интриги. Потому что это метод не очень способных людей.

- Вам сейчас легче от того, что большую часть времени вы готовите свои пары вдалеке от всех?

- Я никогда не считала, что моя жизнь - это только фигурное катание. Ну как вы считаете, в Америке сейчас легче жить? Значит, и работать легче.

- А что представляет собой школа, в которой вы работаете?

- У меня было довольно много предложений поработать в Америке, но все они касались только меня. В Лейк-Плэсиде же открыли школу на основе моей группы. Она - международная, находится под постоянным наблюдением американского Олимпийского комитета, и сами американцы рады, что бывший олимпийский центр снова становится центром. Мой партнер по этой школе - Дэвид Оуэн - тренирует там же свои американские пары, часто приезжают японцы, много юниоров. Школа открыта для всех квалифицированных танцевальных дуэтов, в том числе и для российских.

- И кто определяет квалификацию?

- Главным образом я. Американцам, естественно, стараюсь не отказывать, чтобы хоть в какой-то мере компенсировать расходы, которые центр несет из-за того, что мои четыре пары тренируются бесплатно.

- У вас свой дом?

- У нас так называемый «кондоминиум». Это дом для ленивых хозяев. Он рассчитан на пять семей, у каждой - двухэтажная квартира и отдельный вход с улицы. Убирают же вокруг дома муниципальные службы, что меня очень устраивает, потому что я очень много времени провожу на катке, и на хозяйство меня просто не хватает.

- А что за английская пара появилась в вашей группе совсем недавно? Я имею в виду Мишель Фитцджеральд и Винсента Кайла.

- Кстати, я прочитала сообщение об этом в вашей газете и наконец-то выяснила, как их зовут. Потому что до того момента, когда они попросились ко мне, мы были знакомы всего три дня.

- Они привлекли ваше внимание в плане «материала»?

- Нет. Сам по себе «материал» меня заинтересовать не может, если не заинтересовали люди.

- Чем же они вам так полюбились за три дня?

- Пожалуй, тем, что очень слабо владеют техникой, но при этом пытаются прыгнуть выше головы. И мне ужасно захотелось посмотреть, что получится, если научить их кататься на коньках.

- И на сколько времени будет заключен этот союз?

- Не могу ответить. Пока ребята прислали очень смешной факс в Америку, где в абсолютно счастливом тоне сообщали, что получили американскую визу на десять лет. Кроме этого, я довольно серьезно подумываю о работе с одной из американских пар - не буду пока называть имена, но фигуристы уже тренируются в сильной компании моих спортсменов. И мне, честно говоря, хотелось бы именно таким образом расплатиться с Америкой - подготовить для нее классную танцевальную пару.

- Как же вас хватает на всех?

- Я же работаю не одна. Вместе со мной в США уехала тренер из Латвии Инесса Буцевич. А хореографа там пока нет.

- Но ведь с Усовой и Жулиным уже три сезона работает итальянский постановщик. Кстати, если я не ошибаюсь, вы были первым тренером, пригласившим к себе иностранного хореографа - Шанти Рюшполь, которая работала с Климовой и Пономаренко. И вот теперь - артист «Ла Скала» Джузеппе Арена у Усовой и Жулина. Чем вы руководствовались?

- Раньше ведь все танцы базировались в основном на классике. Но как-то незаметно на Западе классические вещи стали исполняться с использованием совершенно другой, более современной хореографии. Мы же оказались к этому не готовы. Однажды я пошла в Париже на «Нью-Йорк-Сити Балет» и увидела в их исполнении современную интерпретацию Шопена. И поняла, что никогда наши балетмейстеры не смогут поставить ничего подобного - они этого просто не понимают. А когда Климова и Пономаренко начали работать в современном ключе, то я подумала: зачем же нам себя обманывать и искать советского а-ля модерниста, когда можно пригласить западного. Объяснила это - без всяких обид - нашему хореографу Людмиле Буцковой, и та предложила кандидатуру Шанти Рюшполь, которая в то время работала постановщиком в еврейском театре. И мы стали работать вместе. А с Ареной меня познакомила чуть позже бывшая итальянская фигуристка Матильда Чича.

- Но если тренер прибегает к помощи иностранного хореографа сознательно, то откуда такая болезненность в их отношениях после успеха пары? Из разговора с самой Рюшполь я поняла, что она очень обижена и на Тарасову, с которой начала работать после того, как к ней ушли Климова и Пономаренко, и на Линичук, когда под ее началом ставила произвольный танец Грищук и Платову.

- Меня, кстати, тоже неприятно удивило, что Шанти в интервью для вашей газеты не сочла нужным упомянуть о том фундаменте, на котором и сложился ее успех. А ведь большую часть работы с этими парами сделала я. Человек, который силен по-настоящему, никогда не боится называть имена людей, которые так или иначе были к успеху причастны. Отречение от помощников - это всегда от слабости. К тому же театральный хореограф может поставить танец на полу. А лед - это прежде всего динамика, которой нет и не может быть ни у одного театрального постановщика.

- Что вы думаете по поводу того, как сложится борьба между танцорами в олимпийском Лиллехаммере-94? С учетом, скажем, возвращения в любительский спорт Джейн Торвилл и Кристофера Дина?

- Я не очень люблю загадывать наперед. Но по большому счету мне кажется, что сегодня еще ни одна танцевальная пара не достигла эталона Торвилл и Дина. Я не так давно была на одном из их спектаклей, который они делали с украинским балетом на льду, и была потрясена тем, что люди так долго держат форму и заставляют себя по-настоящему работать. А то, что в каждом спектакле они по шесть-семь раз за вечер выходили на лед, говорит о их колоссальном запасе прочности. Так что я считаю, что на сегодня они стоят повыше остальных.

- В том числе и ваших?

- О своих, я, извините, не говорю. Они же - как дети. Хорошие, плохие - не важно. Потому что свои. А значит - лучше всех. Но Торвилл и Дин постоянно привлекают мое профессиональное внимание.

- А чем вы будете заниматься, когда фигурное катание потеряет для вас интерес?

- Не думаю, что это произойдет. Например, сейчас я нашла новый стиль, и мне снова безумно интересно работать. Да и не только работать. У меня, например, никогда в жизни не было офиса. Кажется, ну зачем он тренеру? Я всегда раздевалась в одной раздевалке со своими спортсменами. Даже тогда, когда у моих коллег уже появились личные рабочие телефоны. А сейчас, помимо сумки, я хожу еще с портфелем. И все дела - на мне: контакты с менеджерами, фирмами, зарубежными клубами, спортсменами. Впервые села здесь за руль, и было страшно приятно, что и реакция у меня в порядке, и получается все быстро. В нас ведь от спорта сидит желание быть лучше, чем кто-либо другой. И вообще в Штатах я постоянно чувствую себя незаслуженно молодым человеком.

- Потому что то и дело задаю безумно наивные вопросы. Но - учусь, учусь, учусь...

- Ну а представьте, что вы всему уже научились: водить машину, хорошо говорить по-английски, свободно ориентироваться в деловой жизни. Да и фигурное катание будет в печенках сидеть... Что тогда?

- Пойду по магазинам. Стыдно сказать, но за полгода я ни разу не была ни в одном торговом центре Лейк-Плэсида.