Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В современном фигурном катании слишком много внимания уделяется технической составляющей. Так считает двукратный чемпион мира в танцах на льду Максим Ставиский. В интервью RT он дал оценку французской паре Габриэла Пападакис — Гийом Сизерон, рассказал, почему ему больше нравится работать с участниками ледовых шоу, а не профессиональными спортсменами, и признался, что не видит большой разницы между лидерами в одиночном женском катании.

— Вы работали в тренерском штабе Анжелики Крыловой, но начиная с лета полностью сосредоточились на проекте Ильи Авербуха «Ледниковый период». Означает ли это, что ваша работа в спорте прекращена в принципе?

— Нет. С Анжелой мы продолжаем сотрудничать, просто я действительно попросил на некоторое время дать мне отпуск. Проект забирал очень много времени, внимания, нервов. Приходишь с утра на каток, весь день идет ротация пар, постановка программ, отработки. И так до позднего вечера. Мы ведь поставили больше сотни программ. Домой порой я возвращался уже в бессознательном состоянии. Сочетать это с какой-то другой работой оказалось просто невозможно.

— «Ледниковый период» для вас — это большой творческий интерес, или прежде всего большие деньги?

— Дело здесь вообще не в деньгах. Как любит говорить Илья, мы все являемся его командой. И, конечно, когда Илья что-то организует или предлагает, почти все относятся к этому с приоритетом. Всё-таки Авербух — это тот человек, который в определённой степени сделал нам жизнь после спорта. Не позволил пропасть, постоянно дает работу, причём очень интересную. Но даже когда у нас был большой показательный тур, я находил время, чтобы в промежутках между шоу работать со спортсменами. Сначала приходил к Саше Жулину, этим летом достаточно активно помогал Анжеле, поскольку из-за пандемии были отменены все наши спектакли.

— Крылова, как и вы сами, очень творческий человек. Работая с ней рядом вы чувствуете разницу между женским взглядом на фигурное катание и мужским?

— Я в большей мере муштровал партнёров — никогда не умел закрывать глаза на их косяки. В танцах роль партнера невероятно велика, он должен быть стабильной основой, техническим лидером. Условно говоря, партнерша должна чувствовать себя за ним как за каменной стеной. Как в своё время твердили нам самим: партнерша хрустальная ваза, партнер подниматель кобыл. Если партнер зыбкий, то партнерша ни черта не сделает, ни в поддержках, ни в катании.

— Попробую побыть оппонентом и вспомню олимпийскую чемпионку Солт-Лейк-Сити Марину Анисину. Лично у меня всегда было ощущение, что мужскую функцию в паре с Гвендалем Пейера тащит на себе она.

— Я бы сказал, что Анисина просто была ярче. Рыжая, глаза горят. Другой вопрос, что Марина многому научила партнёра: когда они с Пейзера встали в пару, Гвендаль ей абсолютно не соответствовал по уровню катания. Но очень резко и быстро подтянулся. Делал немалую работу, оставаясь при этом в тени. Ведь именно он всегда вёл пару. И позволял Марине быть яркой.

— В чем на ваш взгляд заключается феномен другой французской пары? Имею в виду Габриэлу Пападакис и Гийома Сизерона.

— Когда они выиграли свой первый сезон, я был не то, что поражен их произвольной программой, но мне очень понравилась. Там была какая-то невероятная слитность, кантиленность, как любит говорить Татьяна Тарасова. Но потом я посмотрел внимательно все позиции, шаги, и понял, что там ничего нет. Когда Пападакис/Сизерон появились и начали побеждать, их, если помните, постоянно сравнивали с Тессой Вирчу/Скоттом Мойром (двукратные олимпийские чемпионы — RT). Так вот хочу сказать, что любую программу французов канадцы прокатали бы не хуже при минимальном количестве тренировок. А вот то, что делали на льду Вирчу/Мойр, Пападакис/Сизерон не сумеют повторить никогда в жизни.

— Вы сейчас говорите о сложности элементов?

— Скорее, о переходах между этими элементами. То, что в фигурном катании называется Transitions. Пападакис — классная фигуристка, умеющая сливаться с партнёром, как хамелеон. Но именно она постоянно подстраивается под него, именно она несёт его на протяжении всего танца, как ту самую хрустальную вазу. Иначе говоря, всячески способствует тому, чтобы Гийом мог показать свои лучшие качества. Партнер же занят исключительно тем, что демонстрирует сам себя. И катают французы, если рассуждать глобально, одну и ту же программу. Просто под разную музыку. Для меня это немножечко странно.

— А вам не кажется, что сейчас вообще нет нужды придумывать что-то оригинальное в плане постановок? Связки элементов, которые приносят максимальное количество баллов, давно известны, в одиночном катании люди из года в год выполняют одни и те же дорожки щагов, меняя только музыку и костюмы

— В танцах тоже просматривается такая тенденция.

— Но вам она не нравится?

— Дело в другом. Можно поймать определённую волну и ехать на ней пять-шесть лет, как это делают те же Пападакис/Сизерон. Но так можно кататься, если ты представляешь Францию, или Россию, или Канаду. Мы с Албеной (Денковой — RT) все-таки катались за Болгарию. И если бы шесть лет делали одно и то же, наскучили бы всем уже через год, и навсегда остались бы аутсайдерами. Поэтому приходилось каждый раз удивлять. Искать и придумывать новые поддержки, интересную хореографию, запоминающиеся шаги. В танцах, например, есть шаг, который первым продемонстрировал Кристофер Дин. Элементарный шаг абсолютно, из разряда беговых. Но, вот, запомнился, бросился в глаза – и все теперь знают: это диновский шаг. Нужно постоянно думать о том, как приманить зрителя, заинтересовать его. Если ты из года в год один и тот же – быстро наскучишь. И судьям тоже.

— Если бы вы могли влиять на принятие каких-то изменений в правилах, что бы поменяли в танцах в первую очередь?

— Перестал бы так сильно заморачивать людей в поддержках. Те поддержки, которые танцоры делали раньше, были реально более интересными. И в плане идей, и в плане позиций. Сейчас же идёт сплошная акробатическая клоунада из серии «угнать тачку за 60 секунд». Не успел взять партнершу в одну позицию, тут же перевернул в другую, в третью. Крутят девочек, через голову, через ноги, через руки. Как в цирке. И уже, честно говоря, никто этим не может никого удивить.

— И фигурное катание потихонечку превращается в шоу с заданными элементами?

— В том-то и дело, что само шоу пропадает. Потому что на первый план выходит задача тупо проехать программу и чисто сделать все элементы. На хореографию, на постановку многие, грубо говоря, давно забили. Даже в подборе музыки. «А давайте возьмем «Кармен»? Да эту «Кармен» уже катали миллиард раз, ну, возьмите вы что-нибудь другое! Или сделайте постановку, как сделали в своё время Вирчу/Мойр, чтобы всем это запомнилось, чтобы все ахнули.

— Получается, ваш вид спорта изживает себя, утыкаясь в тупик?

— «Облегченно вздыхают враги, а друзья говорят устал. Ошибаются те и другие: это привал». Посмотрим. Но думаю, фигурное катание никогда себя не изживет. Просто всё идёт волнами. То вообще не на кого смотреть, а потом вдруг неожиданно появляется целая пачка гениальных спортсменов, которые вытворяют на льду такое, что даже нам не всегда понятно, как это вообще можно выполнить. А может быть сейчас просто такой период, когда спортсмен не успевает раскрыться. Посмотрите, например, на Сашу Эберта — каким роскошным партнёром он стал в рамках «Ледникового». Отыгрывает всё здорово, учится каким-то новым элементам, ему не свойственным. Причём очень старательно учится. Почему его так не раскрыли в спорте? Ведь и партнёрша классная у него там была. Та же Катя Боброва за время своего участия в проекте тоже по-другому стала много чего воспринимать. По катанию, по хореографии, по контакту с партнером. Да и Дима Соловьев только сейчас, похоже, понял, что такое управлять партнершей. Потому что на проекте реально управлять приходится.

— Вы говорите о проекте, а я ловлю себя на ощущении, что вам сейчас это гораздо интереснее, нежели спорт.

— Объясню, почему. Когда работаешь со спортсменами, им порой приходится без конца повторять элементарные вещи: не смотреть вниз, не задирать плечи, сесть на ноги. Повторяешь это, как попка-дурак, на протяжении месяца, уговариваешь, ругаешься, пытаешься заставлять, хотя не должен, и не можешь отделаться от чувства, что твои слова не вызывают у людей никаких эмоций. В проекте у нас катаются взрослые, состоявшиеся люди, которым вроде бы ничего не нужно. И вдруг оказывается, что нужно. Делаешь замечания — они смотрят тебе в рот, ловят каждое слово и пытаются что-то исполнить. Вот эта вот разница раздражает, конечно.

— Сейчас очень много копий ломается в фигурном катании по поводу возраста фигуристок и вопроса, стоит ли спортсмену вообще стремиться к длинной карьере, если можно что-то выиграть и тут же уйти в шоу.

— С одной стороны, конечно, лучше уходить из спорта на пике, победителем. Но, если ты стал победителем в 15 лет, уходить очень обидно. Просто понимаешь значительно позже, что именно ты потерял. Посмотрите на ту же Женю Медведеву. Видно, что она не накаталась. У нее только осознанная жизнь в фигурном катании началась и видно, что ей хочется ещё. Покататься в спорте, повариться в этом, поадреналинить, посоревноваться. В этом же главный кайф. Мы с Албеной очень сильно скучаем по соревнованиям, до сих пор. Нам не хватает этого адреналина.

— У людей, которые работают в сфере шоу, периодически возникает идея провести что-то более спортивное, как на протяжении 25-ти лет проводил свои профессиональные чемпионаты двукратный олимпийский чемпион Дик Баттон.

— Илья тоже проводил профессиональный турнир, в котором многие из нас катались. Даже приглашал к себе Стефана Ламбьеля (двукратного чемпиона мира — RT), чтобы тот соревновался с Алексеем Ягудиным. На мой взгляд, это был достаточно качественный опыт. Просто сейчас сложно о какой-то перспективе в этом отношении говорить. Все живут от старта к старту, постоянно ждут, отменят выступления, не отменят. Но лично мне хотелось бы в таких соревнованиях поучаствовать. Показать, что еще есть порох в пороховницах.

— Короткий блиц применительно к текущему сезону: Юдзуру Ханю, или Нейтан Чен?

— Пусть оба будут. Вот в этом вопросе точно не хочу выбирать. Пусть оба прогрессируют, соревнуются, прыгают, и пусть судьи сравнивают их друг с другом. А мы будем смотреть на это со стороны и получать удовольствие.

— Трусова или Валиева?

— Не знаю. У девочек, как и у всех одиночников, принцип один: отпрыгал все свои прыжки — программа шедевральная, гениальная. Упал где-то – программа никуда не годится. Хотя на мой взгляд все нынешние одиночницы приблизительно одинаковы. Кто больше и качественнее напрыгает — тот и выиграет.

— Этери Тутберидзе или Алексей Мишин?

— Это разные фигуры. Как сказал в свое время один из журналистов, сравнивая Мишина и Тарасову, если Алексей Николаевич — прекрасный повар, то Татьяна Анатольевна — прекрасный официант. Так же и здесь: Тутберидзе – это же не человек, который ставит спортсменам прыжки. Но она — прекрасный руководитель. Хоть и своеобразный.

— В чем именно?

— В своём подходе к процессу. Она жесткая, иногда слишком. В Европе, может быть, ее не приняли бы вообще. Но она дает результаты. Все ее девочки постоянно рвутся к победе и выигрывают. Я, например, Тутберидзе очень сильно уважаю — именно как организатора. Очень важно, когда человек может найти лед, хореографов, специалистов, способных поставить прыжки, объединить их единой целью…

— Как думаете, Евгений Плющенко способен стать специалистом такого уровня?

— По своему потенциалу – вполне. Видно, что он очень хочет этого. Женя всегда был очень работоспособным, работящим парнем. Когда у него есть желание чего-то добиться – он добивается. Поэтому, если он захочет стать такого уровня специалистом – он им станет. Главное, чтобы ему не мешали. К тому же Плющенко много лет работал с Мишиным. Знает, как строится процесс, как поставить прыжки. Мне кажется, у него все получится. Почему нет?