Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Четырехкратный чемпион России Максим Ковтун объявил о том, что завершает карьеру. В интервью фигурист подробно рассказал о том, как пришел к такому решению,объяснил, какая профессия привлекает его наиболее сильно и признался, что уходит из спорта с легким сердцем.

- В сентябре прошлого года вы рассказывали мне о том, что никогда еще не достигали столь высокой формы, что ваш возраст позволяет вам кататься еще много лет, и вдруг столь резкий поворот. Как долго вы шли к решению завершить карьеру?

- Это сложный для меня вопрос – в том смысле, что не было какого-то длительного пути, длительных раздумий. Я просто вдруг очень отчетливо понял, что представляет собой моя спортивная жизнь, к чему она идет. Закончить с фигурным катанием год назад я не мог. Даже не думал об этом, поскольку знал, что если не сумею вернуться на свой прежний уровень, чувство нереализованности в этом случае просто меня сожрет. Сейчас же у меня есть четкое ощущение, что, как фигурист, я сделал все, что мог, все, на что был способен. Каждая минута моей жизни в этом сезоне была нацелена только на результат. Весь этот год, включая чемпионат России и чемпионат Европы, я жил, как монах в клетке. Пахал на тренировках, не делая себе вообще никаких поблажек. Все это было ради результата, ради того, чтобы быть лучшим, постоянно быть на самом верху, в элите.

При этом я, разумеется, отдавал себе отчет в том, что очень серьезным ограничителем является здоровье. Что моя спина, все эти грыжи и протрузии – это уже на всю жизнь, и единственное, что я могу сделать, чтобы поддерживать спину в рабочем состоянии – это закачивать ее постоянными упражнениями и очень тщательно за этим следить. Но чем больше я работал над мышцами, тем отчетливее понимал, что ресурсов моего организма просто недостаточно, чтобы стабильно занимать места в мировом топе. Не говоря уже о том, чтобы попадать в призовую тройку.

- В какой момент к вам пришло это осознание?

- После чемпионата Европы – когда начал готовиться к выступлению на Универсиаде. Тогда как раз спина очень сильно дала себя знать. Мы с тренером (Еленой Буяновой – ред) прилично облегчили контент программы, но лучше мне не стало. Вот я и начал задумываться: олимпийский цикл только начался, впереди три года до следующих Игр, а это слишком большой срок. Да, наверное, я мог бы продолжать тренироваться, но ради чего? Чтобы болтаться где-то в середине таблицы? Наверное, я не тот человек, кто может себе это позволить.

- После вашего неудачного выступления на чемпионате Европы я, честно говоря, думала о том, что главная ваша проблема кроется не столько в физическом состоянии, сколько в том, что слишком высокого напряжения не выдерживает нервная система. Вы – человек творческий, что в фигурном катании – большое подспорье, но творческие люди, как правило, очень уязвимы в психологическом плане.

- Но у меня ведь бывали хорошие выступления, бывали прокаты, когда удавалось довольно успешно брать себя в кулак. Не всегда это было просто, не стану скрывать. К тому же чемпионату Европы я был готов очень хорошо, гораздо лучше, чем к чемпионату России. Но в день старта было лишь одно ощущение – что все мое тело заполнено цементом. И я не могу ничего с этим сделать.

- Руки не опустились после того чемпионата?

- На какой-то момент – да, так и было. Но меня довольно быстро из этого состояния вытащили. На непродолжительное время я уехал домой в Екатеринбург, потом вернулся в Москву, и мы продолжили готовиться к чемпионату мира. Универсиада должна была стать всего лишь этапом этой подготовки. Просто потом реально начались серьезные проблемы. О каких тренировках можно говорить, когда самостоятельно шнурки завязать не можешь?

- Чемпионат мира вы смотрели?

- Да, конечно.

- И каким было наиболее сильное впечатление?

- Юдзуру Ханю. Мне было наплевать на то, что он проиграл Чену. Нейтан, конечно же, безумно крут, но в совокупности он далеко так сильно меня не впечатлил. И вместе с тем было немного грустно понимать, что Ханю по сути уже некуда расти. Если он станет пробовать усложнять программы, слишком велик окажется риск травм и риск ошибок.

- Как, кстати, вы относитесь к тому, что кто-то из одиночников вот-вот начнет прыгать четверной аксель?

- Иногда думаю о том, что не так давно считалось нереальным сделать в одной программе все четверные прыжки, кроме акселя, но Чен ведь это сделал? Если парни начнут прыгать аксель, это почти то же самое, что пятерной тулуп или сальхов. А значит, и эти прыжки не за горами. С другой стороны, наш вид спорта не должен становиться гладиаторским боем, где поверженный разбивается насмерть. Ведь как бы то ни было, организаторы любых соревнований предпочтут видеть, как катается Ханю, а не как он убивается о четверной аксель.

- Почему, отказавшись от поездки в Сайтаму, вы не стали давать никаких комментариев на эту тему?

- Потому что в тот момент мне было слишком тяжело все это обсуждать. В жизни спортсмена постоянно присутствуют какие-то проблемы. Здесь – немножко здоровья не хватает, там – нервов, травма случилась, или недопонимание какое-то. У меня как-то вдруг все это сошлось в одной точке. Сейчас стало значительно проще: я расставил для себя определенные приоритеты, есть понимание, чем хочу заниматься.

- Буянова пыталась отговорить вас от ухода из спорта?

- Конечно пыталась. Но Елена Германовна поняла, как мне кажется, что причина моего решения кроется вовсе не в том, что я проиграл чемпионат Европы. Что оно не спонтанное. На самом деле я испытал большое облегчение, когда принял это решение. Можно ведь иначе сказать: я просто перестал себя обманывать. Многие спортсмены, когда начинают понимать, что карьера уходит в никуда, очень боятся сделать шаг в другую жизнь. Я бы назвал это страхом взрослых решений. Я этого не боюсь. Наоборот, жажду новых возможностей, которые наверняка у меня появятся.

- И чем намерены заниматься сейчас?

- В приоритете сейчас учеба. Я учусь на третьем курсе института физкультуры на факультете «Теория и методика фигурного катания», и очень хочу развивать себя в тренерском направлении.

- Я бы, наверное, меньше удивилась, услышав сейчас от вас слово «рэп».

- Все это давным-давно в прошлом. Когда-то я воспринимал музыку как хобби, но переболел. Мне хочется уже совсем другого. Быть серьезным, самодостаточным и самостоятельным человеком, который строит свою жизнь вокруг большого и интересного дела.

- Все равно не представляю вас тренером.

- Возможно, что напрасно. Амбиции у меня есть, и они очень серьезны. До недавнего времени даже не представлял, какая громадная практическая энциклопедия скопилась у меня в голове. Я же тренировался и у Николая Морозова, и у Елены Германовны (Буяновой), и у (Татьяны) Тарасовой, и у Инны Германовны Гончаренко, и даже у Алексея Николаевича Мишина. Просто передо мной никогда не стояла задача кого-то чему-то научить. Только в последнее время стал кому-то помогать с прыжками, с шагами. Завел себе специальный дневничок, в котором расписываю какие-то тренерские методические идеи, готовлю дипломную работу.

- Кто из перечисленных специалистов был самым жестким тренером из тех, с кем вам довелось работать?

- Наверное, Коля Морозов. Ко мне он ключика так и не нашел, хотя сейчас могу признаться: это было гораздо проще, чем он думал. Но получилось так, как получилось: на меня у Морозова просто не нашлось ни времени, ни желания, ни сил.

- Планы на лето у вас уже составлены?

- В июле-августе меня пригласили поработать с детьми на сборы в Краснодар и Кисловодск, буду набираться практического опыта. Но я не хотел бы сводить свою тренерскую карьеру к тому, чтобы заниматься подкатками со всеми желающими. Мне хочется работать на результат, ездить на соревнования, выходить на мировой уровень. Ради этого я сейчас учусь очень серьезно. А пока нет диплома магистратуры, который позволил бы мне официально работать в качестве тренера, буду проводить сборы, мастер-классы, индивидуальные занятия. Главное, что я сейчас постоянно интуитивно чувствую, что нахожусь на верном пути. А интуиция почти никогда меня не подводит.

- Вы видите себя деспотичным тренером?

- Я умею быть жестким. Могу наорать так, что мало никому не покажется. Но орать на ученика ведь не главное. Главное – уметь подобрать к нему ключик. Есть спортсмены, на которых вообще нельзя повышать голос – они в этом случае просто перестают тебя «слышать». Могу сказать еще об одной своей идее: мне очень хочется попробовать себя в роли постановщика. Никогда этим не занимался, но мне интересно попробовать. Я сознательно стремлюсь к тому, чтобы быть очень занятым. Хочу развиваться во всех возможных направлениях. Не знаю, до какого уровня сумею дорасти, но буду очень стараться.
- Знаю, что вы собирались написать прощальный текст для своих болельщиков в Инстаграме и подписаться: «Мальчик, который не попал на Олимпиаду».

- Это давно уже стало всего лишь шуткой. После того, как я не попал на Игры в Сочи, меня как-то остановил гаишник, открыл права и сказал: «О! Ковтун! Это ты – тот самый мальчик, который не попал на Олимпиаду?» Потом точно так же меня представил на своей передаче Иван Ургант, вот и прилепилось.

- А если без шуток, та история до сих пор сидит в душе занозой?

- Уже нет. Да, я понимаю, что мое время в фигурном катании ушло, но оно было, и, согласитесь, было неплохим. Далеко не всякому спортсмену вообще выпадает такая судьба. Бывает ведь и так, что человек выигрывает Олимпийские игры, а потом становится вообще никому не нужен. Такое, на мой взгляд, реально больно пережить. Мне же грех жаловаться. Я по-прежнему востребован в профессии, у меня есть цель, есть понимание, как к ней идти. А главное, есть чувство, что я сделал все, что мог. Поэтому и ухожу из спорта с легким сердцем.

- В какой степени завершение карьеры ударило по вашему финансовому положению?

- Мое финансовое положение на протяжении всего сезона было равно нулю. Я ничего не заработал, а той стипендии, что продолжал получать, хватало разве что на еду. Первые полгода только и делал, что с долгами расплачивался. Фигурист, который выступает в соревнованиях, зарабатывает лишь тогда, когда показывает топовый результат. У меня же все заработки начинаются лишь сейчас.

- Насколько сейчас упорядочен ваш быт?

- Я бы сказал так: достаточно упорядочен, чтобы о нем не думать. Есть, где жить, есть, на чем передвигаться. Но без понтов. Понты у меня за последние три-четыре года порядком подразмылись. Мечтаю о том, чтобы построить родителям дом, перевезти их из Екатеринбурга за город.

- Нет. Просто сам хочу это сделать.

- Серьезные планы. А какой была самая безумная и бестолковая трата денег?

- На одежду. Был период, я покупал какие-то дорогущие вещи исключительно ведущих брендов. Какое-то безумное шмотье, какие-то только что выпущенные кроссовки…

- И культовая сумка Louis Vuitton имелась?

- А как же! Спросите меня сейчас, зачем мне все это было нужно - не отвечу. Потом все это продал, когда сидел совсем без денег. Так что теперь я – мальчик, у которого нет сумки Louis Vuitton. Но от этого я точно не страдаю!