|
|
|
|
|
|||
В истории женского одиночного катания есть две фигуристки, которые всегда будут стоять особняком. Аделина Сотникова стала первой российской олимпийской чемпионкой, победив в 2014 году в Сочи, а в 1999-м Мария Бутырская открыла счет российским победам на мировых первенствах. За несколько дней до начала чемпионата Европы Бутырская рассказала специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской о том, кого из нынешних юниорок рассчитывает увидеть на Олимпийских играх в Пекине, объяснила, какую задачу считает в своем виде спорта наиболее сложной и раскрыла секрет: почему, достаточно уверенно владея тройным акселем, она так никогда и не показала этот прыжок в соревнованиях. - После того, как в Саранске завершился чемпионат России, в сознании многих любителей фигурного катания, и у меня в том числе, наступил определенный диссонанс – мы увидели абсолютную неспособность взрослых спортсменок соревноваться с теми, кто пребывает в юниорском возрасте и побеждать их. Видимо, настало время признать, что юниорское катание, как любят говорить многие тренеры, – это совершенно другой вид спорта. Особенно когда речь идет о женщинах. - Моя спортивная карьера закончилась пятнадцать лет тому назад и сейчас даже не вспомню, сколько на моем жизненном пути было чемпионок-юниорок. Я, например, как ни старалась, не могла пробиться в юниорскую сборную – ни разу не отбиралась на первенство мира. Тогда мы еще катали «школу», которую я, честно говоря, не очень любила, а когда полюбила и поднялась на очень неплохой уровень, «школу» отменили и пришлось идти учить тройной лутц и фактически снова начинать все сначала. Вы, наверное, даже имена юниорок того времени сейчас не вспомните: Наташа Горбенко, Таня Андреева. А ведь обе они были чемпионками мира среди юниоров, просто дальше ничего выдающегося не добились. Потом юниорские первенства выигрывали Лена Иванова, Юля Солдатова, Даша Тимошенко, Кристина Обласова – но и они точно так же не сумели успешно выйти на взрослый уровень и закрепиться на нем. - Другими словами, те процессы, которые сейчас происходят в женском катании, отнюдь для вас не новы? - Именно так. Отличия, разумеется, есть. Прежде всего они связаны с тем, что сменилась система судейства а вместе с этим изменилось фигурное катание – оно стало намного сложнее. В мое время мы воспринимали дорожки и вращения как элементы, на которых можно отдохнуть перед тем, как пойти на прыжок. Сейчас же все это стало таким сложным, и так дорого стоит, что концентрацию нельзя терять ни на секунду. На тех же вращениях можно как набрать, так и потерять кучу баллов. - В вашей карьере случались ситуации, когда противостояние с более молодыми соперницами реально портило бы вам жизнь? - У меня такая судьба в фигурном катании дурацкая… До того, как я пришла к Елене Анатольевне (Чайковской) и стала у нее чемпионкой мира, для меня самым важным стартом всегда был чемпионат страны. В голове постоянно сидело, что если не дай бог сорву какой-либо элемент, то не попаду в сборную. Сейчас смешно, конечно, прозвучит, но я ведь не просто так шестикратная чемпионка страны. Каждый из этих титулов был по-настоящему выстрадан, и я в определенной степени горжусь тем, что ни разу не проиграла внутри страны маленьким девочкам. - Но, положа руку на сердце, опасались этого? - Конечно. Постоянно чувствовала эту опасность, поэтому и настраивалась и концентрировалась совершенно по особому. Зато потом меня реально «накрывало». В такой форме следовало быть на чемпионатах Европы, на чемпионатах мира, я же оставляла все силы в декабре. Зачем? Ну вот так складывалось. Хотя я до сих пор и сейчас иногда не понимаю: зачем нашим сильнейшим девочкам до такой степени выкладываться на национальном первенстве? - Вы имеете в виду, что такие фигуристки, как Алина Загитова и Елизавета Туктамышева вообще не должны участвовать в отборе? - Я имею в виду, что они не должны рвать жилы, пытаясь соревноваться на внутренних соревнованиях с Анной Щербаковой, Александрой Трусовой и Аленой Косторной. То есть с теми фигуристками, которые ни при каких условиях не могут потом поехать на главные старты. - А имеет ли для судей значение тот факт, что в графе «результат национального первенства» в анкете сильнейшей японской или канадской фигуристки будет стоять цифра «1», а у Загитовой – только «5»? - Я бы сказала, что скорее да, чем нет. С одной стороны, это прекрасно, что в России существует такая скамейка запасных, что любая маленькая девочка, на ней сидящая, обыгрывает олимпийскую чемпионку, но нужно ли это в том мире, где судьбу золотых медалей определяет множество мелочей? - Слушаю вас и пытаюсь понять: почему подобного противодействия не наблюдалось в 2009-м, когда первые два места в чемпионате страны заняли совсем маленькие Аделина Сотникова и Лиза Туктамышева? - Не вспомню сейчас по именам, кто в те годы выступал у нас во взрослой категории, но тогда в женском катании у нас был очень приличный провал. И юниорки, как мне кажется, были допущены до взрослого чемпионата как раз с той целью, чтобы как-то «взбодрить» тех, кто старше. Сейчас же я в принципе не вижу необходимости без нужды сталкивать между собой маленьких девочек и тех, кто претендует на места во взрослой сборной. Мне, например, очень интересно, что будет происходить на чемпионате мира в Саитаме. Европейское первенство в этом плане достаточно предсказуемо: понятно же, что любые три спортсменки, которые поедут в Минск от нашей страны, будут на пьедестале. А вот в Японии появилась очень серьезная и достойная соперница. - Вы о Кихире? - Да. Она прыгает в произвольной программе два тройных акселя, один из них – в каскаде с тройным тулупом, что пока во взрослом женском катании никто не показывал. Для нашей страны, считаю, это серьезный повод задуматься: мы довольно долго были в лидерах – выиграли три чемпионата мира подряд, почти целый олимпийский цикл. А это, как показывает практика, нравится далеко не всем. И все сейчас будут искать пути для того, чтобы с нами бороться. Японцы, похоже, нашли. К тому же чемпионат мира будет проводиться в Японии. Можно сколько угодно говорить о том, что дома спортсмену выступать сложнее, но то, что «свои» фигуристы имеют колоссальную поддержку, в том числе и со стороны судей, это стопроцентный факт. - А чем на ваш профессиональный взгляд Кихира лучше Загитовой? Только тем, что у нее есть тройной аксель? - Это, безусловно, главное преимущество. Если говорить о выразительности катания я бы не сказала, что Кихира в этом аспекте сильнее. Она просто другая. У нее более пластичные ноги, более мягкое скольжение. Алина же более характерная и задорная. После Олимпийских игр (в Пхенчхане) многие ведь спорили, кто был лучше в произвольной программе – Алина, или Женя Медведева. Пусть Загитова на чей-то взгляд и показывала не слишком зрелое катание, но ведь она сумела зацепить всех? Лично меня зацепила очень сильно. Это было так азартно, так смело, так нагло… Такие вещи всегда сильно подкупают, особенно специалиста. Потому что ты, в отличие от рядового зрителя, всегда четко видишь: вот этот элемент был исполнен «на зубах». А этот – с большим запасом, очень прочно и надежно. Так вот Алина в Пхенчхане каталась с колоссальным запасом во всех отношениях. - В этом сезоне у вас не появилось ощущения, что этот запас в катании Загитовой заканчивается? - Она стала кататься предельно аккуратно, но это объяснимо. После крупных побед такое происходит со многими. Плюс - Алина выросла, и это тоже чувствуется. Очень тяжело кататься «как раньше», когда техника осталась прежней, а тело стало другим. Психологически Алине тоже сейчас непросто. Я почему-то уверена, что в тренировках у нее все получается. А вот на соревнованиях сложнее. Не исключаю, что в голове спортсменки до сих пор сидит чемпионат мира в Милане. Она ведь в прошлом сезоне реально отдала все силы в Пхенчхане, и на фоне этой дикой усталости ей просто не хватило эмоций на еще один старт. То есть, вроде бы все объяснимо, но из головы пережитое так просто не выкинуть. - Думаете, это могло как-то сказаться на выступлении Алины в чемпионате России? - Вполне возможно. По сути мы увидели столь же неудачный прокат, как был в Милане. Груз ответственности-то растет. Плюс – акклиматизация после возвращения с финала Гран-при, который был в Канаде. Но если говорить глобально, вы совершенно правильно заметили: юниорское катание – это совершенно другой вид спорта, если сравнивать его со взрослым. - То есть вы тоже сторонница того, чтобы как-то ограничить юниоров в правах? - Я не считаю, что нужно как-то сдерживать ту сложность, которую они готовы показывать. Это бессмысленно. Если спортсменам хочется делать сложные прыжки, если они у них получаются, почему не дать им возможность это делать? Пусть уже они прыгнут свои четверные в юниорах, хотя бы для того, чтобы люди имели возможность увидеть, как выглядят эти прыжки в женском исполнении. Просто тренеру нужно думать и о том, чтобы вместе с взрослением его спортсмены не растеряли все эти качества. - Пока же мы с вами вплотную подошли к тому, чтобы признать: как только в следующем году на взрослый уровень выйдет плеяда малышек во главе с Трусовой, Щербаковой и Косторной, у Загитовой не останется ни единого шанса? Точно так же, как у Евгении Медведевой, Станиславы Константиновой, Софьи Самодуровой. - Шанс есть всегда. Меня в этом плане куда больше волнует другой вопрос: дотянут ли нынешние чудо-девочки до следующей Олимпиады? - Очень в этом сомневаюсь и думаю, что в этих сомнениях я не одинока. Всем трем призерам нынешнего чемпионата России в 2022-м будет по 18 лет или около того, и, судя по тому, как идет развитие женского одиночного катания, их заменят на Играх совсем другие спортсменки. - А вот не соглашусь с вами. Особенно в отношении Алены Косторной. Уверена, что она через три года будет первым номером в мире. Причем с очень хорошим тройным акселем. - Что дает вам основания так полагать? - У Алены совершенно грандиозный аксель, очень правильный по технике. Не думаю, что она сильно вырастет. Она очень жестко держит себя на диете, причем так было всегда, еще до перехода этой спортсменки к Этери Тутберидзе. Я знаю все это, поскольку имела возможность довольно часто видеть Алену, когда она тренировалась сначала у Марины Черкасовой, а потом у Елены Жгун. Косторная ведь и катается по-другому, это реальное фигурное катание, на которое хочется смотреть еще и еще. Уверена, что во многих аспектах она будет только прибавлять. - А что остается делать более взрослым фигуристкам? Искать другой флаг? - С этим тоже не все так просто. Что может выиграть спортсменка, выступающая за какую-нибудь не слишком фигурнокатательную страну? Да ничего! Чемпионы могут быть у Америки, у Канады, у Японии, у Франции с Италией. Другими словами, для того, чтобы иметь возможность стать чемпионкой мира, нужна сильная и влиятельная федерация. У меня ведь в свое время тоже подобные мысли были. Когда становится проблематично попасть в сборную, все начинают думать: куда бы пойти? - Ушла же в свое время Юлия Солдатова в Белоруссию? - На момент перехода она, напомню, была вице-чемпионкой Европы и бронзовым призером чемпионата мира. И что выиграла после перехода? 18-е место на Олимпийских играх? - А смысл? Ради чего работать, если не попадаешь на главные старты год, второй, третий? - Спортсменов ведь запоминают не обязательно по какой-нибудь единственной победе. Интереснее, когда человек катается и выступает долго. С победами, с поражениями. Это же только со стороны нам всем кажется, что юниоркам все дается так легко и просто. На самом деле в группе у той же Этери Тутберидзе совершенно немыслимая конкуренция. Каждый день, на каждой тренировке. Иногда это, может быть, и неплохо, но находиться в такой обстановке постоянно, когда нельзя позволить себе расслабиться даже в мелочах, безумно тяжело. Та же Медведева, когда ушла к другому тренеру, по сути бежала от этой безумной конкуренции. Но если она сумеет перетерпеть этот период, у нее все встанет на свои места. Я уверена в этом. Что далеко ходить за примером – возьмите Лизу Туктамышеву, которая тоже очень мне нравится. В том году, когда она выиграла мировое первенство, я задолго до того старта сказала, что Лиза станет чемпионкой мира. Не знаю, что с Лизой произошло потом, когда она выпала на несколько лет, но я рада, что она вернулась, что так нагло снова о себе заявила. Что значит – у человека есть техника. Обожаю смотреть, как Туктамышева заходит на прыжки, как мощно отталкивается, как далеко летит. - Я бы сказала, что единственный минус Туктамышевой заключается в том, что ей сложнее, чем маленьким девочкам, приспосабливаться к требованиям правил. Отказываться от длинных заходов на прыжки, придумывать более сложные выезды. - Так Лиза и берет другим. Когда она делает дорожку шагов, выполняя петли, крюки, выкрюки, я, например, вижу, что она прекрасно владеет коньком. У нее очень, сбалансированные программы. Просто сложные прыжки, такие, как тот же тройной аксель, требуют от фигуриста большей сосредоточенности и концентрации. Туктамышева привыкла заходить на прыжки на большой скорости, и просто не может позволить себе такое же количество разнообразных шагов на заходе, какой делают маленькие девочки. Ей это не нужно. Сам по себе прыжок, выполненный на большом ходу с хорошей высотой и амплитудой просто обязан быть оцененным очень высоко – никаких дополнительных фишечек не нужно. Обилие шагов эту скорость сбивает. И настрой сбивает. Очень сложно прыгать с короткого захода, имея взрослое тело и нормальный вес. - После поражения Жени Медведевой на чемпионате России вы не поставили под сомнение правильность работы этой спортсменки с ее нынешним тренером Брайаном Орсером? - Напротив, его работа очень мне заметна и очень нравится. Нравится, как Брайану удается подводить своих спортсменов к самым важным для них стартам. Причем всех без исключения. Медведева здесь – не показатель, все-таки они не так много времени работают вместе. У фигуристов Орсера настолько разнообразные в творческом плане программы, что никогда не знаешь, чего от них ждать на следующий год. Все его спортсмены умеют делать на льду абсолютно всё – это позволяет техника. Понятно, что Брайан работает не один – есть хореографы, есть тренеры по специальной подготовке. Но все настолько грамотно выстроено, что каждый год мы наблюдаем очень интересный результат. - Нет ли у вас, кстати, ощущения, что новая система судейства не слишком отражает то, что изначально закладывалось в критерии второй оценки? Умение владеть коньком, например. Зато налицо связь: чем больше турниров выиграл тот или иной спортсмен, тем его вторая оценка выше. - Такое было в фигурном катании всегда, еще при системе 6,0. Ломать психологию в этом отношении очень сложно. Судьям в том числе. Поэтому до сих пор и прослеживается: сильная федерация – вторая оценка у спортсменов этой страны высокая. Федерация послабее – и оценка ниже. - Как бывшая фигуристка вы представляете себе, каково катать программу в рамках новых правил? - Честно? Нет. Я бы, наверное, на первом вращении прямо на льду умерла бы. Понятно, что ко всему привыкаешь и все натренировывается. Но это сколько же работы нужно сделать! Тем более что вращения – это такой элемент, который отрабатывается только количеством повторений. Не случайно у фигуристов такая хорошая координация. - При этом вы достаточно уверенно прыгали тройной аксель в те годы, когда об этом прыжке не помышлял никто из отечественных фигуристок. Почему ни разу не попытались вставить этот прыжок в программу? - В середине 90-х действительно прыгала, и неплохо. Перед самым первым финалом Гран-при, который проходил во Франции, я делала аксель достаточно стабильно, и мне ужасно хотелось прыгнуть его в произвольной программе. В тренировках этот прыжок шел невероятно легко, я не сорвала ни единой попытки. Проблема заключалась в том, что у нас с моим тренером Виктором Кудрявцевым было не так много времени на то, чтобы «накатать» аксель, поэтому он реально ломал всю остальную программу. То есть, вставить столь сложный прыжок в серьезный соревновательный прокат было бы откровенной авантюрой. Финал Гран-при по тем временам вообще не считался серьезным стартом. Он проводился в самых последних числах февраля – после чемпионата Европы, и воспринимался всеми, как ничего не значащий коммерческий турнир, лишняя возможность для спортсменов какую-то денежку заработать. Вот я и пошла к президенту российской федерации фигурного катания Валентину Николаевичу Писееву. Честно сказала: мол, очень хочу попробовать новый прыжок, но совершенно не представляю, чем для меня в этом случае могут закончиться соревнования. - И что услышали в ответ? - Что делать я могу все, что мне вздумается, но если проиграю финал определенной спортсменке, то на чемпионат мира не поеду. Естественно, я тут же выбросила из головы все мысли о тройном акселе. Потом жалела. Ведь у меня реально был шанс стать первой российской спортсменкой, выполнившей этот прыжок в соревнованиях. - А четверной прыжок вы когда-нибудь пробовали? - Пробовала – сальхов. Недокручивала на четверть оборота, но в целом попытки были обнадеживающими. Единственное, что могу сказать, что и тройной аксель, и четверной сальхов требовали идеальной физической формы и столь же идеального, четко выверенного веса – 47 килограммов. Стоило совсем чуть-чуть прибавить, все мгновенно разлаживалось, и я даже близко не могла подойти к этим двум прыжкам, в то время как все остальные могла прыгать, имея и два лишних килограмма, и три. Главная проблема, впрочем, заключалась не в этом. А в том, что на подобные прыжки по тем временам не было спроса. Пять тройных прыгнул в произвольной программе, два из них еще по разу повторил, считай, с программой справился. Ну и зачем излишне рисковать? Четверные прыжки - это помимо всего прочего огромная нагрузка на коленные суставы, на позвоночник. Сейчас ведь тоже получается, что риск не оправдан: прыгнул в недокрут – потерял баллы. Упал с прыжка – потерял еще больше. Если нет стопроцентной уверенности в качестве элемента, ни один здравомыслящий тренер не поставит сложный прыжок или каскад в программу. - Но ведь идут на этот риск Трусова со Щербаковой? - Девчонки, конечно, молодцы, показали всеми миру, что четверные прыжки абсолютно реальны, все ими восхищаются, и не нам, как мне кажется, выносить сейчас какие-то суждения. А нужно это в женском катании, или не нужно, покажет время. 2019 год
|
Фигурное катание - Тренеры
