Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В фигурном катании есть вещи, которые с течением лет превращаются в аксиому. Например, неразрывность спортивных пар. А имена звездных дуэтов всегда воспринимались как единое целое. Белоусова-Протопопов, Пахомова-Горшков, Моисеева-Миненков, Роднина-Зайцев, Гордеева-Гриньков. Но год с небольшим назад Катя Гордеева осталась одна. 20 ноября 1995 года в американском Лейк-Плэсиде прямо на льду, на тренировке от сердечного приступа Сергей умер.

Потом было прощание в Москве, похороны на Ваганьковском. Собрались чуть ли не полстолицы и цвет мирового фигурного катания, и все увидели непроницаемое, без единой слезинки лицо Кати и услышали ее слова, шокировавшие тогда многих: «Не надо плакать. Я хотела бы умереть так, как умер он. Но я буду кататься...»

«Я же ничего не умею делать, - говорит Катя. - Вся моя жизнь была связана с фигурным катанием. Теперь это мой единственный кусок хлеба. Только сейчас я поняла, насколько спокойно и надежно чувствовала себя за спиной Сергея. Все проблемы он решал сам, оберегал меня от сложностей и бед.

Думаю, поэтому судьба и распорядилась именно так , заставив меня задуматься, как много я должна теперь сделать сама: вырастить нашу с Сергеем дочь, сделать ее счастливой. Сделать то, о чем он мечтал».

Сергей мечтал о многом. Хотел выкроить время среди бесконечных гастролей и поехать в отпуск - с Катей и трехлетней Дашей, Данькой, как зовут дочку домашние. Хотел, чтобы его родные ни в чем не знали нужды, чтобы дочка сестры Наташи получила образование в Америке, где Катя, Данька и сам Сергей жили уже несколько лет. Не потому, что в России было хуже - просто график профессиональной работы на льду не позволял уезжать из США надолго. Мечтал он и о том, чтобы вернуться в любительский спорт еще раз и выиграть Олимпийские игры в Нагано. Третьи Олимпийские игры.

Писать о спортсмене, избегая темы спорта, столь же нелепо, как, например, писать о великих артистах, не упоминая об искусстве вообще. Тем более о спортсменах, для которых профессия становится делом всей жизни. Большой спорт - наркотик страшной силы. В обществе всегда было приятно относиться к спортсменам как к людям слегка странным, если не сказать недалеким: мол, что там - голы, очки, секунды...

На самом же деле высший уровень спорта всегда был и будет спрессованной моделью жизни, в которой есть все: рождение надежд и их закат, сумасшедший риск и столь же безумное счастье осуществленных мечтаний, бесконечное познание и преодоление собственных слабостей. Наконец, уход. Только в отличие от нормальной жизни спортивная кончается слишком рано.

«Самое страшное, что только может быть. - это сознание того, что все лучшее уже позади», - сказала в 18 лет гимнастка Наталья Кучинская, сформулировав тем самым абсолютную истину спорта. Именно поэтому для Гордеевой смерть Сергея должна была статья концом всего. По крайней мере, так казалось тогда многим.

Несколько месяцев назад в США вышла книга, написанная Катей: «Мой Сергей. История любви».

«Сергей был для меня всем, - говорит Катя. - Сначала воспитателем, защитником, единственным и самым надежным другом. потом эта дружба переросла в более глубокое чувство. Он стал первым и единственным мужчиной в моей жизни, мужем, отцом моего ребенка. Не знаю, как сложится жизнь дальше, но одновременно с решением продолжать кататься и выступать я поняла, что никогда не смогу снова встать в пару. Потому что не могу даже представить себя в кольце чужих рук».

Когда Сергей и Катя впервые оставили любительский спорт, перешли в профессионалы и обосновались в США, американские фанаты немедленно переименовали две русские фамили на свой лад. Выступление G&G в коммерческих профессиональных турнирах заведомо гарантировало аншлаг. В мире фигурного катания, до предела наполненом сплетнями, завистью, разводами и финансово-юридическими разборками, дуэт Гордеевой и Гринькова являл собой крохотный островой невероятного счастья и любви.

Наверное, только им двоим чересчур патриотичная Америка могла простить череду непрекращающихся побед, в том числе и над звездно-полосатыми соотечественниками. Когда Гринькова не стало, Америка погрузилась в траур. Журналисты сделали все возможное, чтобы сделать трагедию Кати общенациональным достоянием. Не было, пожалуй, ни единой газеты, которая не написала бы о том, как в клинике Лейк-Плэсида, куда прямо с катка привезли уже мертвого Сергея, Катя снимала с него коньки.

Репортажи шли лавиной: Катя в Москве на панихиде, Катя в Симсбери - в осиротевшем доме. Катя на льду - впервые без Сергея. Ее первая, посвященная мужу, программа. Маленькая и еще ничего не понимающая Даша на трибуне катка, где проходило прощальное, посвященное Гринькову, действо... Ннвольно возникал вопрос: как долго страна, почитающая только чемпионов и звезд, будет способна помнить фигуристку, после того как ее жизнь перестанет будоражить людское любопытство?

В октябре 96-го Гордеева вышла на лед, чтобы соревноваться вновь. Дочь и лед - только они могли вернуть ее к жизни. Она и работала как проклятая. Сергей научил ее стоически выносить любые трудности. Еще когда они только начинали кататься в США, никто и никогда не замечал, что Гордеевой и Гринькову тяжело. У Сергея болела спина, и Катя самоотвержденно при своих сорока с небольшим клиограммах веса сидела на голодном пайке, чтобы мужу было как можно легче ее поднимать надо льдом. У самой от чудовищных тренировочных нагрузок периодически расслаивались косточки стопы, и ботинки с коньками, в которых фигуристам приходилось проводить по 6-8 часов в день, начинали причинять нечеловеческие страдания. Об этом тоже не догадывался практически никто.

Катя с Сергем были единственными, кто вернулся в любительский спорт из профессионального и сумел стать олимпийскими чемпионами. Зачем? Наверное, потому, что Сергей был максималистом во всем. И, естественно, в спорте. Потому что другой жизни у них обоих не было. А Катя могла заставить себя сделать все что угодно, кроме одного: отнять у мужа мечту.

Даже желание поехать на третьи Олимпийские игры в Нагано было продиктовано тем, что несмотря на блистательную победу G&G в Лиллехаммере, Гринькову не давала покоя сделанная им там единственная крохотная и практически не замечанная судьями ошибка. Но она была. «В Нагано такого не повторится», - сказал он, тем самым четко дав понять всем о будущих планах. Кто знал, что им уже никода не суждено осуществиться?

Тренер Татьяна Тарасова несколько лет работавшая с Гордеевой и Гриньковым, сказала как-то, что фигуристы создали себе такое имя в спорте, что только за счет этого могли бы продолжать блистательную карьеру на протяжении многих и многих лет. Но даже для американских профессиональных менеджеров, продолжавших в лице Гордеевой эксплуатировать зведных имидж G&G, было полным откровением ее появление в стане сильнейших профессиональных спортсменок - двукратной олимпийской чемпионки Катарины Витт и олимпийской чемпонки Кристи Ямaгучи.

Дебют Гордеевой был совсем не таким, как хотелось бы ей самой. Стойкий оловянный солдатик оказался в одиночестве, и именно это стало самым неожиданным испытанием. «Мне все время казалось, что если протятнуть руку назад, там непременно кажется рука Сергея, как это было столько лет, - говорила Катя. - Но его не было. и я не знала, что мне делать со своими руками...»

Считается, что в спорте, особенно таком сложном, как фигуриное катание, ребенка можно учить прыжками и новым элементам лишь до определенного возраста - лет до 16, пока азарт соперничества сильнее здравого смысла. Потом приходит осторожность, а вместе с ней и страх перед экспериментами. Это тоже можно было бы считать аксиомой, если бы не пример Гордеевой. В 25 лет она начала учиться кататься одна. И уже ее второе появление среди сильнейших на льду было совсем иным.

Марина Зуева, Катин тренер и одна из самых близких ей людей, говорила, что до сих по не может привыкнуть к тому, насколько меняют Гордееву соревнования. Из маленькой, милой, полной внутреннего обаяния и душевного спокойствия женщины она превращается в человека, словно идущего в последний бой. При этом невероятная пластика движений удивительным образом сочетается с полной отрешенностью и безжалостным к себе и соперницам взглядом.

«У нее есть все шансы стать чемпионкой мира, - говорит организатор профессиональных мировых чемпионатов Дик Баттон. - Я бы сказал, что так не бывает, если бы не видел выступления Гордеевой собственными глазами».

У Кати не было ни времени, ни возможностей как следует научиться быть женой и матерью. Она, как ни выспренно это звучит, слишком рано стала народным достоянием. Даже когда уехала из России в Америку. К тому же если проводишь жизнь на колесах, то и родные стены, если остаешься в них надолго, начинают угнетать. «Я очень люблю свой дом, - говорит Катя. - Раньше у нас просто не было времени, чтобы заниматься хозяйством. А когда родилась Даша, Сергей сам сделал ремонт в ее комнате. О нем в доме напоминает все. Каждая фотография, каждый вбитый гвоздь. А Данька все больше и больше делается на него похожей. Правда, с дочкой чаще остается мама. Теперь я уже точно знаю, что не могу оставить лед. Тогда для меня жизнь закончится уже по-настоящему».

Наверное, для человека, который привык быть и всю жизнь был только первым, самое страшное - почувствовать к себе жалость со стороны. «Откуда у этого хрупкого ребенка столько душевных сил?», - наперебой удивлялись все, кому хоть раз доводилось видеть Гордееву, беседовать с ней. Когда по американскому телевидениею после смерти Сергея показали посвященную ему программу, где Катя впервые каталась одна, зрители плакали. Но уже тогда это была не жалость - восхищение.

А четырехлетняя Данька, которую Катя при каждом удобном случае берет на соревнования, все увереннее скользит по льду...