Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

У Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона настолько низкая посадка во время проката и «мягкие» колени, что с ними очень сложно состязаться в скольжении. Об этом в интервью RT заявил двукратный олимпийский чемпион в танцах на льду Евгений Платов. По его словам, французская пара завораживает зрителя, как питон свою жертву. Тем не менее, специалист уверен, что Виктория Синицына и Никита Кацалапов смогут побороться с ними за золотые медали. Экс-фигурист также вспомнил, какой стресс испытал перед Играми в Нагано, похвалил Камилу Валиеву и Марка Кондратюка и рассказал о своих успехах в гольфе.

Двукратный олимпийский чемпион в танцах на льду — одна из самых любопытных фигур в своём виде спорта. Играет в гольф, имеет свою сеть кафе-мороженого во Флориде и исключительно для удовольствия работает с детьми на катке Уэст-Палм Бич. По поводу фигурного катания лаконично заметил: «Пытался завязать. Не получилось…»

— Ваша нынешняя работа на льду ограничивается только любительским катанием?

— Кто придет на каток, того и консультирую. Не так давно появилась британская танцевальная парочка. Раньше ребята катались у Кристофера Дина в Колорадо Спрингс, потом переехали во Флориду и пришли ко мне. Но главным тренером я больше не являюсь, не хочу.

— Консультируете вы из любви к искусству, или из необходимости зарабатывать?

— Исключительно для удовольствия. Для заработка мы с женой открыли свой бизнес. У нас несколько ресторанов, кафе-мороженых. Во Флориде это очень популярно, потому что жарко, и все хотят мороженого. В основном бизнес ведёт жена, я помогаю. А каток… Без этого, как выяснилось, я не могу. Пытался на пару месяцев вообще с фигурным катанием завязать – не получилось. Ничто не доставляет столько удовольствия, как видеть результаты собственного тренерского труда. У меня мама всю жизнь в школе работала, думаю, от нее талант общаться с детьми мне и передался.

— В какой степени вы следите за тем, что происходит в мире большого фигурного катания?

— Слежу, конечно. С большим удовольствием смотрел чемпионат Европы, остался в восторге от Камиллы Валиевой, от того, как прибавили Саша Степанова с Ваней Букиным. Я их не узнал, честно. Очень хорошие программы, мягкое катание. На мой взгляд, по уровню мастерства Саша с Ваней в этом сезоне вплотную приблизились к Синициной/Кацалапову. Правда, не знаю, что произошло с Никитой. Слышал, что у него травма была, что он много не катался. Наверное, это сказалось на выступлении ребят в Таллине — немножко они там подшатывались. Но, в принципе, считаю, что Никита — высочайшего таланта спортсмен. Думаю, что в Пекине они с Викой составят реальную конкуренцию французам.

— Восемь лет назад перед Играми в Сочи вы говорили, что олимпийская программа должна быть выдающейся. Именно такая вау-постановка получилась на мой взгляд у Степановой Букина.

— Абсолютно с вами согласен. У Синициной/Кацалапова программы тоже хороши, просто показались мне не до конца вкатанными. Но еще есть возможность всё подчистить и сделать посильнее по восприятию.

— А что скажете о французском дуэте?

— Габриэла Пападакис/Гийом Сизерон уникальны своим катанием. Они завораживают зрителя, как питон свою жертву. Завораживают своим мягким, плавным, возведённым в абсолют магнетизмом. У них настолько низкая посадка и мягкие колени, что с ними очень сложно бороться, в плане скольжения. Это уникальная техника. Когда я тренирую танцоров, часто применяю фразу: будем делать как французы.

— То есть, умение так скользить всё-таки можно натренировать?

— Как профессионал могу сказать, что так низко сидеть на коленях практически невозможно. Я даже не понимаю, как Габриэла с Гийомом это делают, какие крепкие нужно иметь ноги и какое мягкое благодаря этому получается катание. Если на прямых ножках по льду бежать, ты никогда ничего подобного не добьёшься, просто не получится. Сейчас, кстати, Ваня Букин начал кататься, очень мягко. И мне это очень понравилось. Но французы реально не сравнимы ни с кем.

— Как думаете, в российско-французскую дуэль в танцах кто-нибудь сумеет вклиниться?

— Почему-то мне кажется, что судьи будут поддерживать американцев Мэдисон Хаббел/Закария Донохью. Второй американский дуэт (Мэдисон Чок/Эван Бейтс — RT) выглядит послабее. Во всяком случае мне их программа не слишком понравилась — в отличие от прошлого сезона, когда Мэди и Эван катали египетский танец. Но скорее всего борьба за первое-второе место пойдёт между французами и Синициной/Кацалаповым. А вот за третье будут драться многие.

— Не находите, что засилье монреальской школы в танцах на льду начало уже работать не в плюс танцам в целом? Не становится ли скучно?

— Есть такой момент. В Монреале вообще много пар, которые годами не меняют свой стиль. Всё медленно, плавно, красиво, но в целом танцы и музыка у всех одинаковые. Не думаю, что кто-то из нынешних монреальских танцоров способен взять рок-н-ролл и выкатать его. Почему, собственно, мне так понравилась прошлогодняя египетская программа Чок/Бейтс — они были совсем другими, сильно выделялись из общего ряда.

— Я бы вообще сказала, что умение выделиться становится в фигурном катании уникальным качеством. Гораздо чаще приходится слышать страдания, что вид спорта убит чересчур жёсткими рамками правил, что всем приходится делать одно и то же, что нет никакого разнообразия. Но даже в этих рамках появляются программы, в которых ты не видишь заданных элементов.

— В новых правилах действительно неимоверно сложно создать программу, которая выглядела бы цельным произведением. Но так было всегда. Если мы вернемся лет на 30 назад, в парном катании тоже все под одну дудочку работали: разбег, прыжок, разбег, поддержка. А потом появились Наташа Мишкутенок и Артур Дмитриев, программы которых были поставлены скорее в танцевальном ключе, нежели в спортивном. И это было то самое высокое искусство, о котором мы с вами сейчас говорим. Правда, о нынешнем парном катании я мало что могу сказать — не очень за ним следил по ходу сезона.

— А за одиночным катанием?

— В большей степени. Мне понравился Марк Кондратюк, понравилась, как уже сказал, Камилла Валиева

— это что-то уникальное. Особенно короткая программа в исполнении этой девочки.

— Думала, вы назовёте «Болеро».

— Короткая программа мне понравилась больше. Всё-таки, до «Болеро» фигуристу нужно дорасти, катать его в 15 лет девочке рановато. Та же Каролина Костнер брала «Болеро», уже будучи взрослой. Валиева показывает в своём катании абсолютно зрелые эмоции, но «Болеро», на мой взгляд, нужно катать более спокойно. Нельзя просто носиться по льду, надо завораживать публику и отнюдь не одними прыжками. Но талант в этой девочке, конечно, сумасшедший. Думаю, Камила будет выигрывать эти Олимпийские Игры.

— А чем вам понравился Кондратюк?

— Тем, что раньше я не слышал это имя, вообще. Специально поискал информацию: парень никакие юниорские чемпионаты не выигрывал, нигде не светился. И вдруг бац! Первый раз участвует на чемпионате Европы – и выигрывает его, да ещё с таким чистым катанием. Честно говоря, я в шоке был. Отвык как-то от того, что появляется новый одиночник и ничего не срывает. Очень достойно.

— Стандартный вопрос, который задаю сейчас всем собеседникам: Юдзуру Ханю или Нейтан Чен?

— Будь моя воля, я бы просто вручил им две золотые медали, насколько обоих уважаю, и насколько я фанат их таланта. Серьезно. Похожее ощущение у меня было разве что в 2002-м, когда соперничали Алексей Ягудин и Евгений Плющенко.

— А вы не считаете, что время Ханю, все-таки, немножко уже ушло?

— Если Юдзуру сумеет откатать свои программы, как делал раньше, думаю, будет реальная конкуренция. Но, опять же, мы в этом сезоне Ханю толком не видели. Но я видел Чена, на Nationals, где он катался уникально с точки зрения владения коньком. Я подумал, правда, что Нейтану хорошо бы костюм поменять: несерьезно трехкратному чемпиону мира кататься в какой-то футболке, купленной чуть ли не на распродаже в спортивном магазине. Вид у Чена в этом одеянии был какой-то совсем тренировочный. Мне это не понравилось.

— Вот о чем ещё хотела спросить. Если бы в Пхенчхане у Габриэлы Пападакис в короткой программе не расстегнулась застежка на платье, думаю, они с Гийомом были бы первыми. Четыре года после тех Игр французы скорее всего прожили с одной мыслью: что в Пекине уже не имеют права проиграть. Вы в своё время тоже побывали в такой шкуре. Каково это?

— Не передать какое страшное ощущение. Потому что у тебя нет шансов ни на какую ошибку. Ты очень отчётливо понимаешь, что, если ошибаешься —проиграешь. Ждешь Игр четыре года, и работаешь четыре года на то, чтобы этого не произошло. На тебе не просто горы ответственности, а вся Вселенная, вся планета. И с этим давлением надо во чтобы то ни стало справиться. В Нагано мы с Оксаной Грищук справились, но психологически было очень сложно. Не могу ни с чем в жизни те ощущения сравнить, ни с какими соревнованиями. Многие борются за медали, приезжают на Игры и рады вторым-третьим местам. А тут тебя постоянно сжирает мысль: если занимаешь второе место, то, считай, проиграл всю жизнь.

— Но ведь вы с Оксаной уже становились олимпийскими чемпионами. И не лишились бы этого титула, даже если бы проиграли в 1998-м…

— Нет, нет, и ещё раз нет.

— Но почему?

— Потому что титул олимпийского чемпиона — это клеймо, которое ты ощущаешь всё то время, что продолжаешь выступать. Если ты проигрываешь свой титул, ты лузер, человек, который реально не смог отстоять самое главное в жизни. После победы в Лиллехамере нас с Грищук четыре года никто не мог победить. И, вот, именно эта беспроигрышная серия создала такой стресс, что передать это словами абсолютно нереально. Помню, в Нагано незадолго до нашего выступления случилось землетрясение. Тряслось всё: каток, олимпийская деревня, земля. Я же был искренне уверен, что это дают себя знать мои нервы. Чтобы справиться с этим я очень долго гулял в парке, хотя никогда не делал это перед соревнованиями. Если спросите меня, что было самым сложным во всей моей карьере, отвечу однозначно: выйти на произвольный танец в Нагано и не совершить ни одной ошибки.

— Пападакис и Сизерону должно быть в этом плане проще. Все-таки, они проиграли в Пхенчхане, проиграли чемпионат Европы-2020, а это сильно освобождает от чемпионского стресса.

— Соглашусь. Но бороться с собой и с чудовищным давлением извне им придется по любому.

— Не жалеете во время Олимпиад, что отошли от серьёзной тренерской деятельности?

— Знаете, я преклоняюсь перед нашими великими тренерами Татьяной Анатольевной Тарасовой, Тамарой Москвиной, Алексеем Мишиным, перед тем, что они столько лет стояли и стоят у бортика. Сам я тренировал на серьёзном уровне с 2002-го года по 2014-й, но пришел момент, когда я решил, что для меня это слишком сложно, чисто психологически. Я настолько переживал за свои пары, что в какой-то момент мне перестало хватать на это здоровья. Вот и решил, так сказать, поменять свою жизнь. Мы уехали с женой во Флориду, живем на острове. Плюс у меня есть гольф. Я играл и раньше, но до этого мы жили в Нью-Джерси, где за зиму как-то случилось 13 снежных заносов. И я понял, что я не смогу играть до апреля, если не до мая. Вот тогда и сказал жене, чтобы собирала вещи.

— То есть, причиной переезда во Флориду все-таки стало ваше пристрастие к гольфу?

— Получается, что так. Конечно, если бы я решил продолжить работать в фигурном катании на высочайшем уровне, чтобы завоевывать медали на чемпионатах Европы, мира, Олимпийских Играх – я бы не уехал. В Нью-Джерси у меня были уникальные условия для работы. Был свой лед, который каток выделил под мое имя, с раннего утра до трех-четырех часов дня, была хорошая команда. В Уэст-Палм Бич отличный, прекрасный каток, но он один. Катаются все вместе: дети, взрослые, бабушки, дедушки, фигуристы более серьёзного уровня. Отдельных специализированных групп не существует. Но я работаю преимущественно с детьми, мне это очень нравится.

— Когда вы впервые почувствовали себя профессиональным гольфистом?

— Не уверен, что стал им. Но близок. Я сейчас дошел до такого уровня, что еще чуть-чуть надо поднажать. Скажем так, если перевести мой уровень на язык фигурного катания, я откатываю, как одиночник, программу со всеми тройными прыжками, получая за это самые высокие компоненты. Теперь нужно добавить четверные прыжки, желательно несколько. В гольфе считается, что, если гандикап доходит до 2,5, ты профессионал. В US Open могут участвовать и проходить квалификацию гольфисты, у которых гандикап 2,5 и меньше. У меня сейчас 3,3. В Нью-Джерси был 13.

— Работаете вы с тренером, или самостоятельно?

— И с тренером, и сам. Это большая работа, которая в совокупности занимает много-много часов.

— Что обходится дороже, час работы с тренером по гольфу или по фигурному катанию?

— Практически одинаковые цены. Это дорого. Но в основном я тренируюсь один. У меня есть друзья профессионалы, которые мне помогают бесплатно. Но есть и нанятые тренеры, которые следят за моим продвижением, за прогрессом. Естественно, я не буду отбираться на US Open, уже не те годы. Но сама идея, что я способен дойти до такого уровня чтобы квалифицироваться на US Open, меня очень привлекает. Не каждому это под силу. Вообще я бы сказал, что гольф – это самая интересная, самая сложная и самая нервная игра в мире.

— А как же распространенная точка зрения, что на гольф-поле приходят нервы успокаивать?

— Я на своём веку успел повидать людей, которые в обычной жизни спокойны и миролюбивы настолько, что, как говорится, муху не обидят. И которые ломали не одну, не две, а четыре клюшки подряд.

— У вас же клюшки металлические.

— О, они ломаются очень хорошо. Особенно если сильно ударить о колено, как в фильме «Тин Кап» с Кевином Костнером. Помните, как он там шесть клюшек сломал, осталась седьмая, с которой он до цели и дошёл. И скажу, что это очень жизненная ситуация. Ты четыре часа работаешь, играешь, и, если у тебя вдруг не пошла игра, самое сложное – это справиться с внутренним гневом, который увеличивается и увеличивается. А надо себя отпустить, опустить эмоции, успокоиться, и продолжать игру. Я, кстати, только начав играть понял, в чём заключается величие Тайгера Вудса — он просто нереальные вещи на поле делал. Если посмотреть на статистику ведущих игроков, практически никто из них не выигрывал большие призы два раза подряд. А Тайгер больше 10-ти лет был номером один в мире, выигрывал по пять, по шесть турниров, и до него не мог никто добраться. И. Но он и работал как никто другой.

Есть и другой гольф. Где играют сигарой в зубах, с напитками. И где неважен счет. Иногда мы с женой подобным образом развлекаемся. Проводим несколько часов на прекрасном гольф-корте, вокруг природа, разнообразные животные, крокодилы бегают, птицы всякие летают, аисты. Очень красиво. Но в принципе я в такой гольф не играю.

— Олимпийские Игры смотреть будете?

— Еще как. Просто жажду увидеть, кто выиграет в танцах, кто выиграет у мужчин. С женщинами проще: там расклад ясен уже сейчас. И должен же я хоть раз в этом сезоне увидеть пары! Может быть, даже на кого-нибудь что-нибудь поставлю. Хотя бы мысленно…