Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Для известной в прошлом фигуристки и известного ныне тренера декабрьский финал «Гран-при» может получиться весьма напряженным. В юниорском разряде туда уже отобрался Максим Ковтун, начавший тренироваться под руководством Буяновой (Водорезовой) в этом сезоне и выигравший оба своих отборочных этапа. А Аделина Сотникова имеет неплохие шансы войти в первую шестерку взрослого турнира.

Сразу после того, как Буянова со своей ученицей вернулась в Москву, мы встретились на катке ЦСКА. Естественно, разговор начали с событий американского этапа, где Сотникова заняла третье место.

- В произвольной программе на Skate America Аделине не засчитали «лишний» каскад. Разве вы не учите своих спортсменов четко контролировать все, что они делают на льду?

- Смешно сказать, но в отношении Аделины такая мысль даже не приходила мне в голову. Она уже столько времени абсолютно чисто прыгает каскады на тренировках, что я вообще не допускала возможности ошибки. Так что в определенном смысле «лишний» каскад Сотниковой - на моей совести.

Считает Аделина прекрасно. У нее даже в школе любимый предмет - математика. Видимо, в Сиэттле она просто сильно растерялась от неожиданности. Ничего страшного. Это - тоже опыт.

- Вы сами были прекрасной фигуристкой. Став тренером, работали с Ольгой Марковой, с Элене Гедеванишвили. Существует ли в глубине сознания какой-то эталон, к которому вы стремитесь, работая со спортсменками?

- Кумиров, на которых я смотрела бы с придыханием, нет и никогда не было. В то же время мне всегда нравилась Дороти Хэмилл (чемпионка мира и Олимпийских игр 1976 года. - прим. Е.В.). В ней была какая-то особенная гармония, которой не было у других. Когда я стала тренером, мне хотелось подготовить именно такую девочку. Чем меня подкупила Маркова, так это как раз классным катанием. Просто обалденным. При этом она прыгала всего два прыжка. Мы с ней выучили все шесть. Потом, правда, у Ольги случилась травма, и она закончила карьеру. Но на ее примере я поняла: одинаково хорошо и прыгать, и кататься вполне возможно.

С Гедеванишвили мы шли тем же путем. Но, видимо, нам просто было не суждено работать вместе. А потом появилась Аделина. Ей сейчас всего 16, она лишь первый сезон может полноценно выступать на взрослом уровне. Но, на мой взгляд, Сотникова совершенно гармонично влилась во взрослое катание.

- Среди тех, с кем ей предстоит соперничать в этом сезоне, вы кого-то выделяете особо?

- Слежу за всеми. Кто что делает, у кого какой потенциал, от кого чего можно ждать дальше.

- В таком случае поделитесь соображениями: кто из выступающих ныне спортсменок может в ближайшем будущем стать наиболее опасной соперницей?

- Считаю, что очень хороший потенциал у Юлии Липницкой. Она мне очень нравится. Из тех, кто катается давно, - Мао Асада. Японки вообще все удивительно мягкие, прыгучие, «летучие». Этим они поражают и восхищают. Никогда нельзя их списывать со счетов.

- Не так давно Никита Кацалапов сказал мне в интервью, что вся группа Николая Морозова стала тренироваться совершенно иначе после того, как в ней появился Дайсуке Такахаши.

- А что мешало так тренироваться раньше? Это замечательно, конечно, когда спортсмен на чужом примере понимает, как следует работать ему самому, но... Как-никак, до Олимпийских игр остается лишь год. Вот вам и вся разница между нашими спортсменами и теми же японцами.

В июле мы с Аделиной провели в Японии 12 дней на показательных выступлениях. Я была потрясена тем, как тренируются японские мальчики. Тот же Юдзуру Ханю на всех показательных выступлениях прыгал четверные и тройные аксели. Без света - в одних лучах. Пожалуй, ни один из наших мальчиков так не смог бы. Ведь что такое кататься без света? Ты не видишь льда, не чувствуешь бортов, не понимаешь толком, куда ехать, - это как ночью по квартире ходить. Если вдруг луч попадает по глазам - вообще темнота наступает. И в таких условиях люди прыгают четверные и тройные аксели!

Я не пропустила ни одного шоу. Ждала: может, под конец Ханю все-таки начнет облегчать свои программы? Не тут-то было! Тренировки обычно начинались в восемь утра - и он сразу делал все свои прыжковые элементы.

После того как я увидела это своими глазами, меня совершенно не удивляет, что японцы заняли весь мужской пьедестал первого этапа «Гран-при». С другой стороны, тренерские пристрастия не всегда объяснимы. Мы привыкли обсуждать прежде всего какие-то технические вещи: кто что прыгнул, кто в чем прибавил. Но вот на американском этапе я каждый день приходила смотреть, как катается Джереми Эбботт. Сидела на трибуне и млела от удовольствия, даже когда Эбботт катался, как мы говорим, «без элементов». Дано же человеку владение коньком! Я вообще люблю мужское катание. Там и драйв сумасшедший, и четверные прыжки. Работа с девочками, как любит повторять Алексей Николаевич Мишин, - это работа «в песок». Никогда не знаешь, каким окажется конечный результат.

- Весь прошлый год, когда Аделина начала заметно расти и в связи с этим у нее начались срывы, я как раз пыталась понять чувства тренера в таких ситуациях. Вы из года в год вкладываете в подготовку огромное количество сил, ставите технику, программы, выводите спортсменку на определенный уровень. И вдруг начинается процесс, который невозможно контролировать и, главное, предсказать, чем он завершится.

- Ну так мы, женщины, по своей природе - загадки, правильно? Про мужчин же так не говорят? Что касается спорта, я сама проходила все это, когда каталась. Плюс много тренировала девочек самого разного возраста. Так что опыт есть, и сейчас я отношусь ко всему очень спокойно.

- Не припомню, чтобы в бытность спортсменкой у вас были проблемы с весом.

- То, что их не было видно со стороны, не означает, что их не возникало. Был период, когда приходилось считать каждые 500 граммов. Из-за лишнего веса я даже не ездила на какие-то соревнования. Все это было. Поэтому я и воспринимаю подобные вещи как данность.

Другой вопрос, что у меня не всегда хватало терпения. Сейчас, например, я четко понимаю: сначала нужно чему-то ребенка научить, а только потом от него требовать. Бессмысленно кричать на ученика, если он не умеет того, что ты хочешь. По молодости же я совершенно этого не понимала. И долгое время была таким... громкоговорящим тренером. Работаешь на льду, а тебя в тренерской на втором этаже слышно.
Еще важно, чтобы спортсмен был способен не просто накапливать опыт и информацию, а использовать ее в дальнейшем. Не важно, идет эта информация от хороших прокатов или от неудач.

- В прошлом сезоне Сотникова уже каталась на этапах взрослого «Гран-при», но вопреки ожиданиям болельщиков не попала в число финалистов. По вашим ощущениям, ей было тяжело психологически?

- Конечно. Когда спортсмен выигрывает почти все юниорские турниры подряд и не допускает ни одного срыва, он сам себе как бы устанавливает некую планку. И в какой-то момент ее становится очень тяжело удерживать. Все это я старалась объяснить Аделине заранее. Да и сейчас мы с ней много разговариваем на эту тему.

- Вам не кажется, что некоторые программы Сотниковой излишне тяжелы для нее?

- С программами ведь как: если ты все катаешь, никаких претензий к постановкам никто не высказывает. А вот если случается срыв, все сразу начинают обсуждать остальное: постановки, костюмы... Естественно, я готовлю своих спортсменов к тому, чтобы они катались без срывов, боролись за лидерство. Когда знаешь, что человек готов быть первым, а он становится третьим, - это очень обидно. Если же это происходит из-за глупых ошибок, становится обидно вдвойне. Не за свои усилия, а за спортсмена, упустившего шанс. Я в такой момент готова рвать и метать.

- Возможно, вы не в курсе, но среди болельщиков бытует мнение, что вы как тренер чрезмерно давите ученицу собственной требовательностью. Люди же видят, как вы обе реагируете на неудачный прокат, когда сидите в ожидании оценок в «кисс-энд-край».

- Знаете, у меня однажды была такая ситуация: мы с Ольгой Марковой были на каких-то соревнованиях, где она откаталась не очень хорошо. В таких случаях стоять у борта и все это видеть весьма непросто, тем более когда нет большого тренерского опыта. Поднимается давление, темнеет в глазах, начинает пульсировать в висках. Помню, я смотрела на монитор компьютера, пытаясь разглядеть оценки, - там решалось, какое в итоге мы займем место, - и ничего не видела: все плыло. Ольга, с которой у меня всегда были очень близкие, дружеские отношения, сразу поняла, что меня «колбасит». Она тихонько говорит: «Поверните голову, табло сбоку висит, там лучше видно». Когда мы вернулись в Москву, кто-то из знакомых спросил: мол, что ж я так себя веду на соревнованиях? Оказывается, комментатор, который вел репортаж, увидев нас с Марковой в «кисс-энд-край», сказал: вот они - высокие отношения. Тренер даже не считает нужным поддержать свою спортсменку после проката - демонстративно отворачивается от нее в другую сторону. И что я должна в таких случаях объяснять?

Был период, когда я сама, глядя на фигурное катание со стороны, пыталась понять характер отношений спортсмена и тренера по тому, как люди ведут себя в «кисс-энд-край». Иногда становилось смешно: смотришь на экран, там такая взаимная любовь и забота. А через неделю спортсмен уходит от тренера.

- Кстати, об уходах. Максим Ковтун, с которым вы начали работать в этом сезоне, - ваш «проект» или Тарасовой?

- Мне кажется, Татьяна Анатольевна вообще по-особенному любит «тяжеленьких» спортсменов. Тех, у кого характер - не сахар. После того как Морозов выгнал Ковтуна из своей группы за поведение, Тарасова предложила мне взять Максима к себе. Я и взяла - на два месяца испытательного срока. Но поручилась за Ковтуна перед федерацией именно Тарасова.

- Судя по тому, что прошло уже больше двух месяцев, вы Ковтуном довольны?

- Очень. Во-первых, Максим стал единственным из российских фигуристов, кто выиграл свои этапы «Гран-при» и попал в финал. Во-вторых, он не просто выиграл, но и прекрасно откатался. В Загребе сделал и четверной, и два тройных акселя. Никто из юниоров не показывал такого катания. Не знаю, посмотрим... На тренировках Максим работает так, что у меня нет к нему ни единой претензии. Естественно, хочется, чтобы он себя реализовал.

- Знаю, что Сотникова долго тренировалась у вас в мужской группе. Что ей это дало?

- Когда катаешься с ребятами, это вообще другие тренировки. Другие скорости. Их не всегда легко выдержать, но Аделина внутренне очень стойкий человек. В прошлом году у нас была показательная в этом отношении ситуация. Татьяна Анатольевна Тарасова решила сделать для одной из программ новое платье, которое в день выступления оказалось не готово. Утром к нам на каток приехала портниха и стала прямо на Аделине что-то закалывать, подрезать, перекраивать. Продолжалось это довольно долго. Любая другая спортсменка уже устроила бы истерику - из-за того, что не успевает отдохнуть, а должна вместо этого стоять на ногах. Я уж не говорю о том, что вообще было непонятно: будет платье готово к соревнованиям или нет. Но Сотникову ничем не прошибешь. Ее кто-то даже спросил тогда: не выводят ли из себя такие вещи? А она в ответ только рукой махнула. Мол, ничего страшного, надо - значит, надо. Вывести ее из равновесия во время соревнований вообще невозможно, настолько сильно она сосредоточена на выступлении.

- Как ваша подопечная относится к тому, что на ней надето на льду?

- Аделина - такая же «шмотница», как я. Мы так любим ходить по магазинам одежды, что над нами уже все в сборной смеются: мол, какой тренер, такая и спортсменка. Если Сотниковой не понравится то, что на ней надето, она точно скажет мне об этом. И когда шьется тот или иной костюм, эскизы первым делом показывают не мне, а ей. И за ней, соответственно, остается право выбора. Другое дело, что для Аделины, как мне кажется, это не является самым важным.

- Если она не сумеет отобраться в финал «Гран-при», вас это расстроит?

- Наверное, какое-то время будет обидно. Но это не самое главное. Значит, надо просто идти дальше. Лучше упасть и потом подняться, чем быть наверху - и свалиться вниз.

- Рискнете предсказать расстановку сил в мужском и женском одиночном катании на Олимпийских играх в Сочи?

- Предсказать это невозможно. Как бы сейчас ни катались претенденты, это всего лишь задел на будущее. Говорить о чем-то можно как минимум через год, когда будут поставлены олимпийские программы. Я уверена, что в Сочи все приедут примерно равными по силам. И в превосходной форме. Вот только Олимпиады, как показывает практика, выигрывают не техникой, а железными нервами.