Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Ирина Хавронина и Девид Нарижный имеют все шансы уже в текущем сезоне состаить реальную конкуренцию Александре Степановой и Ивану Букину в танцах на льду. Об этом в интервью RT заявил их тренер Денис Самохин. Он также рассказал, какие сложности возникли при формировании новой пары, объяснил, в чём подопечным ещё необходимо прибавить, и назвал причины ухода из своей группы Елизаветы Худайбердиевой и Егора Базина.

— Год назад на чемпионате России в Челябинске Ирина Хавронина/Девид Нарижный уступили Александре Степановой/Ивану Букину почти 19 баллов. На этапе Гран-при в Магнитогорске — менее трёх. Вас хоть в какой-то степени это удивило?

— По тому, что я видел на прокатах, нет. Но от судей, да, не ожидал.

— Чего именно?

— Меня удивило, что Степанову/Букина как бы приблизили к реальности, к тем оценкам, которые могут быть получены, когда мы выйдем на международные соревнования. При том судействе, думаю, каждая из наших пар может привезти на 4-5 баллов меньше, чем получает сейчас на российских турнирах. В принципе, это нормально: в той же Америке фигуристам всегда «накидывают» на своих турнирах, поддерживая таким образом своих спортсменов. Просто при любом судействе лидеров нужно не оберегать от преследования, как мне кажется, а сохранять реальную конкуренцию. От этого все только выиграют. И зрители, кстати, тоже.

— Стоит ли перед вашими спортсменами задача попробовать в этом сезоне сразиться с лидерами всерьёз?

— Да, конечно. Более того, когда Ира с Девидом только пришли к нам в группу в январе 2023-го, я сказал: не в этом году и, возможно, не в следующем, но за три года мы эту задачу решим.

— На основании чего вы уже тогда поняли, что Хавронина и Нарижный способны замахнуться на статус первой пары страны?

— Я прекрасно понимал, на что способен каждый из этих фигуристов, видел, что они идеально подходят друг другу.

— А как же распространённое мнение, что танцевальному дуэту, чтобы скататься, требуется не год, не два и даже не три?

— Для того, чтобы быть успешным на российском уровне, двух-трёх лет вполне достаточно. Для международного уровня маловато. Все-таки там требуется более высокое качество катания. Но мы приближаемся.

— Тогда объясните, что помешало решить аналогичную задачу с Лизой Худайбердеевой/Егором Базиным, когда они катались в вашей группе?

— Ничего не помешало. Даже когда эти фигуристы падали, как случилось два года назад на чемпионате России, они оставались лучше, чем те, кто с ними соревновался. К сожалению, в силу различных обстоятельств мы расстались.

— Когда спортсмены такого уровня уходят к другому специалисту, не бьет ли это по самооценке? По внутреннему ощущению себя, как профессионала?

— Я отнёсся к к уходу Лизы и Егора спокойно. Естественно, мы разговаривали с ребятами, когда собирались брать к себе Хавронину и Нарижного, Егор отреагировал абсолютно нормально, даже был рад, что появится дополнительная конкуренция, а вот Лиза промолчала. Вообще ничего не сказала на этот счёт. И мы с тренерами уже тогда поняли, что возможны разные варианты дальнейшего развития событий, скажем так.

— То есть, со стороны фигуристки возникла банальная ревность?

— Скорее, это достаточно характерная для российских танцев ситуация: каждый хочет быть единственной звездой у тренера. К сожалению, у нас нет такого количества льда, которое позволяло бы работать с каждым индивидуально, как это делается в том же Монреале — чтобы сильные дуэты не пересекались. Я прекрасно видел, как развивается ситуация, понимал, как её воспринимают спортсмены: только что ты был один, и вдруг рядом появляется пара, которая точно так же претендует на тренерское внимание. Какое-то количество времени, где-то больше месяца, Лиза с Егором с этим мирились, но все мы чувствовали, как что-то назревает. Претензии в этом отношении так и не были нам озвучены, но я так понял, что причина ухода Лизы и Егора заключалась именно в этом.

— Если вы, начиная работать с новой парой, ставите перед ней задачу быть лучшей, это подразумевает, определённую стратегию достижения желаемого результата, сведению воедино множества мелких кирпичиков. Можете рассказать, какими именно вы видели эти кирпичики применительно к Хаврониной и Нарижному?

— Мы очень много занимались базовыми вещами. Я всегда с большим уважением относился к работе Алексея Горшкова, у которого каталась Ира, но никогда не скрывал, что катание Девида гораздо более соответствует моим личным взглядам на технику катания и представляется мне более правильным. Поэтому больше усилий у нас поначалу уходило на работу с партнёршей. Точно так же в своё время мы больше работали над катанием Егора Базина, при том, что он был сильнее Худайбердиевой во многих аспектах. Просто Лизу мы учили с нуля.

Вот и здесь мы изо дня в день работали над базовым катанием, базовым скольжением, одинаковой посадкой, позиционностью. Думаю, что именно это помогло ребятам так быстро скататься. Они как бы едут в одном направлении, скажем так. Им удобно кататься вместе. Плюс у нас очень сильный хореограф.

— Имя назовёте?

— Николай Никонов, бывший танцор-бальник. Он работает с нами с 2011 года и как-то быстро понял, чего мы хотим и как вообще видим танцы на льду в плане работы с корпусом. Если говорить конкретно о моём взгляде, я стараюсь не упускать мелочи. И эти мелочи, как кирпичики, все время складываю воедино. Кроме того, считаю, что танцорам очень важно работать музыкально. Французы (Габриэла Пападакис/Гийом Сизерон — RT) импонировали мне прежде всего этим. У нас в стране так кататься, пожалуй, никто не готов. Но с Хаврониной и Нарижным я много работаю как раз над музыкальностью. Им это тоже нравится, вижу, что они хотят развиваться в этом направлении.

— Скатывание — это всегда очень тяжелая, нудная работа, в которой неизменно случаются кризисные моменты, когда сознание спортсмена просто отказывается продолжать к чему-то стремиться. Такое случалось?

— В той или иной форме это происходит постоянно. Я это в шутку называю синдромом российского спортсмена. Помню, ещё перед Играми в Сочи мы сидели на сборах в Новогорске, где со своей группой работал Николай Морозов. Группа у него была очень сильной, международной, и Коля в тренерской постоянно ругался: «Бесполезные русские спортсмены!». Тогда я не очень его понимал, а сейчас в чем-то даже согласен. Очень многим нашим фигуристам характерно раз-два попробовать что-то сделать, и тут же бросить, если не получается. Понятно, что учить новое сложно. Но ты попробуй 50, 60 раз — глядишь, и получится.

— Какие аргументы идут в ход, когда надо заставить ученика работать?

— Самые разные. А давайте попробуем на полу, а давайте чуть-чуть изменим что-то. На самом деле, мне грех жаловаться. Вижу, что и пробуют, и стараются.

— Каким из танцев Хаврониной и Нарижного вы, как тренер, остались в большей степени довольны в Магнитогорске?

— Произвольным, хоть меня и упрекнули в том, что наш новый танец похож на прошлогодний. Для меня эти постановки совершенно разные по наполняемости, по внутреннему посылу. Хотя по стилю обе программы — лирика. Прошлогодний был о любви, нынешний — скорее, об осознании себя. Пока идёт скатывание и становление пары, очень опасно лезть в какие-то другие, не слишком удобные для спортсменов направления, где им будет некомфортно кататься, или они не до конца поймут идею.

— В чём ваши подопечные способны прибавить?

— В наполненности катания. В Магнитогорске я разговаривал с Антоном Сихарулидзе (олимпийский чемпион, исполняющий обязанности президента ФФКР — RT), он, как говорится, прямо с языка снял всё, что я сам думаю на эту тему. Сказал, что надо учиться заполнять своей энергией зал. Понятно, что для этого нужен определённый опыт выступлений — простым количеством повторений подобное качество не наработать. Но надо пробовать добавлять амплитуду, добиваться большей скорости, большей рёберности. И очень много работать над элементами. Чтобы в совокупности это позволяло кататься ближе друг к другу, держать максимально близкие позиции в дорожках, в том числе и на одной ноге.

— И на этапе Гран-при в Москве снова попробовать оказать конкуренцию первой паре?

— Мы будем стремиться, мы будем бороться. Почему нет? Я не вижу в этом ничего невозможного.