Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Для людей, видевших Белоусову и Протопопова на льду в лучшие годы их выступлений, они до сих пор остались легендой.

В одной из западных статей о русской паре писалось: «Людмила и Олег - это союз, который был создан на небе и не может быть разделен даже со смертью обоих партнеров».

Несмотря на то, что уже на следующий после второй олимпийской победы год - в 1969-м - Белоусова и Протопопов проиграли и чемпионат Европы и чемпионат мира, спрос на них за рубежом был предельно высок. Но заключить контракт с профессиональным шоу тогда было невозможно.

Это стало одной из причин, по которой в 1979-м фигуристы решили не возвращаться в Союз после показательных выступлений в Швейцарии. И само сочетание их имен в СССР надолго стало ругательным. Помню разгромную статью, подписанную олимпийским чемпионом Саппоро Алексеем Улановым, в которой тот жестоко унижал былых партнеров по команде. Из других публикаций почему-то более всего запомнился такой факт: распродав в Питере все, что можно, Белоусова и Протопопов ухитрились вывезти в Швейцарию даже старенькую швейную машинку.

Потом у меня появился журналистский интерес. Хотя, может быть, это было самое обыкновенное любопытство: из всего прочитанного о паре следовало, что даже в свои звездные доэмигрантские годы в неизменном коллективе сборной Белоусова и Протопопов столь же неизменно были сами по себе, словно инопланетяне.

«Они были страшными индивидуалистами, - рассказывал мне Алексей Мишин (в конце 60-х Мишин с Тамарой Москвиной непрерывно соперничали с двукратными олимпийскими чемпионами, а в 1969-м обыграли их на чемпионате мира). - Но в то же время постоянно нуждались в свите. У них такая свита была всегда: кто-то носил коньки, кто-то - аппаратуру, кто-то просто говорил комплименты».

В 1995-м на чемпионате Европы в Дортмунде я встретилась с Белоусовой и Протопоповым впервые.

ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ

«Ни в коем случае не заводи разговор о том периоде, когда Белоусова и Протопопов решили уехать, и не вспоминай о дрязгах, сопровождавших их отъезд. Иначе беседы не получится: тебе придется в одностороннем порядке выслушивать былые обиды. Постарайся понять, что для этих людей всегда существовало только фигурное катание и ничего больше. Зато о фигурном катании тебе расскажут так, как это не сможет сделать никто», - напутствовал меня коллега в пресс-центре.

Совет никак не ущемлял мои интересы. На дворе был 1995-й год, и это делало вопрос о месте жительства и гражданстве, мягко говоря, второстепенным.

Мы разговаривали на одном из торжественных приемов. Людмила почти ничего не говорила. Просто стояла рядом с мужем, изредка кивая головой: маленькая, воздушная - сорок с небольшим килограммов веса, в черной вязаной кофточке, с фиолетовым бантиком на светлых, убранных в хвостик волосах. Девочка, паспортный возраст которой (почти 60!) с трудом укладывался в голове. На вопрос, как мне обращаться к ней, коротко ответила: «Мила».

Тогда в Дортмунде мне показалось, что Протопопова я нечаянно обидела. Он долго рассказывал, что давно не выступает с женой в том графике, в котором приходилось работать, например, в американском шоу Ice Capades, где было по четыреста спектаклей в году, но что учит прыжки и намерен подготовиться к Олимпиаде… Я автоматически вставила встречный вопрос: «Среди ветеранов?»

Ответом был взгляд, каким смотрят на безнадежно дебильного ребенка. А может, мне просто показалось. Во всяком случае, после паузы последовал ответ:

- Вам никогда не приходило в голову, что в Швейцарии практически нет парного катания и, значит, место в команде вакантно? Да и ИСУ (Международный союз конькобежцев - прим. Е.В.) пока не придумал правил, ограничивающих возраст спортсменов. Я не говорю, что мы выступим. Но мы готовимся. Максимальная цель всегда дисциплинирует, помогает сохранить свежей психику. К тому же я всегда был склонен считать, что лучше умереть на льду, нежели в клинике для престарелых. Нам не важен результат. Все возможные медали у нас есть - двадцать два килограмма. Лежат дома в коробке. Если нам захочется иметь еще столько же золота, я могу позволить себе пойти в банк и купить его. Но нам это не нужно.

Та встреча оставила у меня сложное впечатление. На протяжении чемпионата Протопопов давал очень четкие оценки тому, как катались участники, говоря о гипотетическом участии в Играх-98, подчеркивал: «Мы слишком много знаем о том, как надо готовиться к соревнованиям и как надо выступать» - и тут же говорил:

- Мы не можем позволить себе заниматься тренерством. Слишком много сил уходит даже на консультации. А мы хотим кататься сами и тратить свои силы только на себя.

Еще больше меня зацепило другое высказывание некогда великого фигуриста:

- Пару лет назад мы получили предложение выступить в американском шоу, куда приглашают исключительно олимпийских чемпионов разных лет. Предложили десять тысяч долларов за выход. Когда я отказался, сумму тут же увеличили вдвое, посетовав, что остальные русские катаются за такие деньги с большим удовольствием. Я же ответил, что русские согласились бы кататься и за 500 долларов. Но мы, увы, не русские.

- На мой вопрос: «Вы действительно так считаете?» - Протопопов ответил: «Я просто знаю себе цену».

Еще одним воспоминанием о той встрече в моем блокноте осталась выдержка из чужой статьи:

«Всю свою жизнь Людмила и Олег были сообщающимися сосудами, где один черпает все необходимое у другого, дополняя его, в свою очередь, чем-то своим. Поэтому делиться с посторонними, будь то ученики или коллеги по работе, им попросту нечем: все уходит на себя, для восстановления истраченного и создания нового. От этого - конфликты с товарищами по сборной или балету на льду, в которых они видели не более чем пришельцев в принадлежащем им, и только им, микрокосмосе парного фигурного катания…»

ВСТРЕЧА ВТОРАЯ

В Софии, на чемпионате Европы-96, они появились чуть ли не раньше официальных участников. С этого момента все без исключения средства массовой информации начинали свои корреспонденции из болгарской столицы с сообщений о том, что после двадцатипятилетнего перерыва олимпийские чемпионы Людмила Белоусова и Олег Протопопов вновь выйдут на любительский лед.

На протяжении года фигуристы пару раз выступали в благотворительных шоу, но в Софии, куда организаторы пригласили Протопоповых (официально Людмила носит фамилию мужа) в качестве почетных гостей, слово «любительский» подчеркивалось особо: за год информация о намерениях пары выступить на Играх в Нагано стала общеизвестной и успела вызвать переполох в ИСУ. Никогда не забуду квадратные от запоздалого удивления глаза вице-президента Союза Лоуренса Деми, когда ему изложили аргументы Протопопова: «А ведь в правилах действительно нет пункта, ограничивающего возраст фигуристов», - озадаченно пробормотал англичанин.

Тренировались Олег и Мила по ночам: дневной лед был отдан участникам, а поздно вечером начинались репетиции открытия.

И именно к ночи трибуны активно заполнялись зрителями.

Первое впечатление было сильным. Ни прыжков, ни поддержек, ни выбросов Белоусова и Протопопов не делали, да, наверное, и не могли. Но со льда веяло какой-то особой магией абсолютного единства движений, жестов, чувств. Коньки скользили по льду без единого шороха. При этом меня не покидало чувство, что это катание не предназначено для зрителей: оно было слишком личным. Видимо, то же самое чувствовали трибуны, оцепеневшие в каком-то немом восхищении.

После тренировки я спустилась в раздевалку к Миле. Подождала, пока та снимет коньки («Мы катаемся в этих коньках уже 12 лет. Нам их шили еще в Москве, модель Олег разработал сам»), накинет на трико все ту же черную (видимо, любимую) вязаную кофточку. Потом мы шли к автобусу и Протопопов, как бы мимоходом подчеркнув, что после смерти Сергея Гринькова они с Милой остались единственными олимпийскими чемпионами в парном катании, кто продолжает кататься вместе, рассказывал, почему считает невозможным для себя приехать в когда-то родной Питер на празднование столетнего юбилея фигурного катания.

- Мы получили факс, подписанный мэром города Анатолием Собчаком, в котором сообщалось, что нас приглашают на юбилей. Соответственно, отправили ответный, где написали, что если нас приглашают в качестве участников показательных выступлений (из приглашения было не очень понятно, в качестве кого нас хотели бы видеть в Питере), то просим компенсировать тренировочные расходы. Для нас подобное выступление слишком серьезно, чтобы приезжать неподготовленными. В Швейцарии мы тренируемся на общественном катке в городском парке. Когда погода солнечная и морозная, швейцарцы уезжают за город кататься на лыжах, и каток пустеет. В такие дни мы тренируемся более интенсивно, но, тем не менее, не можем кататься под свою музыку. А главное, должны постоянно приспосабливаться к очень маленькому пространству. Чтобы подготовить серьезную программу, надо арендовать лед. Это стоит 155 швейцарских франков в час.

- Ответ из Питера мы получили только через месяц, - продолжал Протопопов. - Сначала нам позвонил какой-то человек, а еще через неделю пришел факс, в котором говорилось: «Позвольте пригласить вас в Санкт-Петербург для участия в показательных выступлениях. Условия выступления - согласно предложенным по телефону нашим представителем».

Возможно, со своей стороны организаторы считали такую форму отношений нормальной, но нам это показалось дикостью: в конце концов мы понятия не имели, с кем разговаривали по телефону и какие условия конкретно имелись в виду. Кстати, вся переписка у нас с собой…

В Софию Белоусова и Протопопов приезжали бесплатно. Их выступлению на церемонии открытия организаторы отвели полторы минуты и чуть меньше половины катка (на остальной площади льда стояли участники праздничной массовки).

После я не раз жалела, что видела это. Протопопов вышел на лед в соломенного цвета парике (под софитами искусственные волосы казались рыжими), лицо было покрыто толстым слоем грима с нарисованным на нем румянцем, подведенными глазами и губами. Его партнерша была в коротеньком красном платьишке («Мы до сих пор влезаем в костюмы, в которых катались в 1968 году») с красным бантиком в волосах.

Контраст с ночными тренировками был разителен: там на льду были Мастера, для которых кататься было так же естественно, как дышать. Здесь - двое немолодых людей, отчаянно, но тщетно пытающихся скрыть свой возраст. Эти попытки - нелепые, а главное, абсолютно ненужные - напрочь заслоняли катание пары и заставляли вспомнить высказывание выдающегося русского хореографа Игоря Моисеева: «Танцевать можно и в тридцать лет и в шестьдесят. Но в шестьдесят на это не надо смотреть».

ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ

О разговоре на чемпионате мира в Лозанне в марте 97-го мы договаривались заранее, по телефону. Встреча получилась натянутой. Протопопов достал из папки небольшую вырезку из «СЭ», в которой говорилось о том, что выдающаяся в прошлом пара по-прежнему намерена выступить на Играх в Нагано, но что и в ИСУ, и в швейцарской федерации фигурного катания к этому относятся довольно неодобрительно. Информацию я получила от него самого, в телефонном разговоре (беседа была записана на пленку редакционного автоответчика).

- Это вы писали? - сухо осведомился Протопопов. - Я бы посоветовал вам проверять факты. Из вашего материала следует, что нас не очень-то и любят, а это не так. Вы пишете, что нас «забыли» пригласить на чемпионат. Это тоже не соответствует истине: мы приглашены как почетные гости и во время соревнований по парному катанию будем сидеть вон там, - Протопопов указал на противоположную журналистской трибуну, где в три ряда располагались сиденья с высокими спинками.

На мою попытку возразить («Вы же сами мне говорили…») Протопопов отрезал: «Значит вы просто меня неправильно поняли».

Продолжать спор я не стала. Хотя уже знала, что Протопоповы аккредитованы на чемпионате «по знакомству», в качестве помощников российского комментатора и живут в самой дешевой из гостиниц, за которую платят сами.

Во время финала в парном катании они по-прежнему сидели на трибуне прессы.

В разговоре у Протопопова появилась привычка расправлять плечи и слегка вскидывать подбородок, перед тем, как ответить на вопрос. А может быть, я просто не замечала этого раньше.

Через несколько дней после приезда в Лозанну в интервью другой газете Протопопов повторил то же самое, что говорил в телефонном разговоре мне: в швейцарской федерации действительно не хотят, чтобы фигуристы представляли эту страну в Нагано.

- Насколько для вас принципиально, будете вы кататься в Японии, или нет, - спросила я его. И услышала:

- Совершенно не принципиально. В творчестве главное - процесс. Ведь, по сути, все соревнования одинаковы. Меняются только вывески. Можно сколько угодно говорить о том, что современное фигурное катание ушло далеко вперед, стало более профессиональным, но я не так часто вижу настоящий профессионализм. И уверен, что мы с Милой опередили всех лет на тридцать. Когда-нибудь это поймут все.

Ради того, чтобы подготовиться к возможному участию в чемпионате Швейцарии, а затем (если удастся) к отборочному предолимпийскому чемпионату Европы, Белоусова и Протопопов решили отменить ежегодный отпуск на Гавайях - вместо этого уехали на двухмесячные тренировки в Бостон. Как объяснили, в Швейцарии естественный городской каток уже растаял, а аренда искусственного обходится намного дороже, нежели в США.

Кроме этого, в Америке, по словам фигуристов, похоже, нашлась фирма, которая берется по чертежам Протопопова сшить именно такие ботинки, в которых пара катается сейчас.

Когда я спросила Протопопова, можно ли подъехать к ним в гостиницу и сфотографировать ботинки с коньками - те самые, легендарные, его собственной модели, - он отказал: «Чего их фотографировать? Я считаю, что вам это не нужно».

Фотографу, подошедшему с той же просьбой, Протопопов ответил: «Если вам так нужна эта съемка, могли бы и заплатить».

Потом - за 150 долларов - он дал разрешение сделать два снимка. Потом снова передумал («Мила уже упаковала сумку и не хочет ее распаковывать»).

В последней надежде уговорить фигуристов, я обратилась за помощью к человеку, знающему Протопоповых давно и достаточно близко. Ответ был, как ушат холодной воды: «Я тебя всегда предупреждал, что Протопоповы на льду и вне его - это совершенно разные люди. Я люблю тех, которые на льду. И только».

ОДИНОЧЕСТВО ВДВОЕМ

«Самое страшное - в 18 лет сознавать, что все лучшее в жизни уже позади», - сказала как-то выдающаяся гимнастка Наталья Кучинская, чья звезда, взошедшая, как всегда бывает в гимнастике, крайне рано, столь же стремительно закатилась.

Сознавать, что жизнь позади, страшно в любом возрасте. Может быть, поэтому расставание со спортом всегда трагедия. За свою жизнь я не встречала человека, который бы не боялся ухода и не старался бы максимально оттянуть этот момент.

В такой ситуации девять человек из десяти теряют способность трезво ее оценить и сказать самому себе: «Все! Хватит!» И начать жизнь сначала. Облегчить этот переход мужчине может работа. Женщине - семья, дети.

Думаю, Белоусовой и Протопопову изначально было гораздо сложнее, чем кому-либо. Им говорили, что они непростительно стары для фигурного катания и тридцать лет назад, и сорок пять - когда фигуристы только-только начинали выступать вместе. Похоже, обида, тогда пережитая ими, засела занозой навсегда.

Уехав из России в 1979-м, Белоусова и Протопопов обрубили себе дорогу назад. В единственную страну, где тысячи людей, несмотря на опалу фигуристов, восхищались ими по-прежнему. В швейцарии 44-летняя Людмила и 47-летний Олег могли только продолжать кататься. Ничем другим они просто не заработали бы на дальнейшую жизнь.

«В России мы всегда чувствовали себя одинокими и беспомощными эмигрантами, - говорил Протопопов в одном из интервью. - За что нам любить эту страну?»

«Я регулярно смотрю программы российского телевидения. Увиденного вполне достаточно, чтобы не испытывать никакого желания приехать в Россию, - говорил он в другой беседе. - Если когда-нибудь и приеду, то лишь затем, чтобы сходить на могилку матери. Она умерла после нашего отъезда, а приехать на похороны у меня не было возможности».

В Швейцарии, гражданами которой Белоусова и Протопопов стали несколько лет назад, у них до сих пор нет собственного дома. Есть небольшая арендуемая квартирка в Гриндельвальде - небольшом горном курорте. В 1982-м, когда фигуристы закончили кататься в Ice Capades, вместо покупки собственного жилья по обоюдному решению они решили сделать фильм. О себе.

Все деньги (по словам Протопопова, около миллиона франков) были потрачены на покупку профессиональной аппаратуры, аренду катка, съемки. Осветительные установки были заказаны в Германии. Фильм снимал 17-летний фигурист, родители которого в 1968-м перебрались в Швейцарию из Чехословакии. Костюмы к каждому из показательных номеров Людмила шила сама. На той самой, привезенной из Питера, машинке.

Тысячи метров пленки (16 часов чистого катания без единого дубля) существуют в единственном экземпляре: ни одна компания не берется сделать из отснятого материала фильм.

- Я пробовал монтировать пленку сам, сделал кассету, продолжительностью 1 час 20 минут, - говорил Протопопов. - Все, кто видел, соглашаются, что работа в высшей степени профессиональная, а сам фильм уникален. Мы пытались обращаться в компании, которые занимаются производством кассет или телевизионных материалов такого рода. Но все хотят получить фильм даром. Если найдутся состоятельные люди, способные по-настоящему оценить то, что у нас есть, возможно я соглашусь продать пленку. Пока таких предложений нет.

А может, это к лучшему. Мне, например, было страшно печально смотреть, как на аукционе распродавались личные вещи «Битлз». Не хотел бы увидеть, как подобным образом продают нашу с Милой жизнь…

Книга, которую Протопопов начал писать в Швейцарии, скорее всего тоже никогда не будет закончена. Сейчас в ней около 500 страниц. По мнению автора, не написано и половины того, о чем надо написать. Когда Протопопов рассказывал, что сам, случается, читает написанное часами и не может оторваться, я вдруг поняла, что эту книгу он никогда не отдаст ни одному редактору в мире: для него она (как, впрочем, и фильм) - выношенный и выстраданный ребенок. А собственных детей не отдают в переделку.

- У вас есть какие-нибудь любимые женские дела, - спросила я Милу, когда мы беседовали в Лозанне. Она пожала худенькими плечами:

- Разве что кухня. Я много готовлю, все съедается, как правило, в тот же день. Раньше шила, теперь в этом нет необходимости. У нас есть небольшой огородик - три грядки. Одно время выращивали огурцы, теперь зелень. Просто так, для удовольствия. Еще есть три вишенки - сестра привезла из Москвы. Но ягоды постоянно склевывают птички. 12 лет жила приблудная кошка. Когда мы уезжали на гастроли, она даже плакала. А два года назад умерла. Похоронили мы ее прямо у дома, под елочкой.

- Какую крупную покупку вы сделали себе за последние годы?

- Никаких. Мне ничего не нужно.

- А какой подарок в последний раз дарили мужу?

- Мы не дарим друг другу подарки. Достаточно того, что друг у друга есть мы сами. Мне никогда в жизни даже не хотелось иметь детей. Если бы они у нас были, разве мы смогли бы кататься так долго?

В один из дней чемпионата мира я ехала в автобусе с репортером из французской газеты L'Equipe и в разговоре спросила, пишут ли во Франции о Белоусовой и Протопопове, об их намерении приехать в Нагано. Он безразлично удивился: «О чем здесь писать? О двух выживших из ума стариках?» - и перевел разговор на другую тему.

Ответ меня резанул. В этот момент я очень хорошо поняла, почему не могу относиться к фигуристам, которых знаю лишь шапочно, с таким же равнодушием: для меня они всегда останутся своими - русскими. Их можно воспринимать по-разному, но нельзя - никак. Потому что своим катанием на льду Белоусова и Протопопов много лет создавали славу России. Стране, которую, увы, не очень любили. А в сытой и уютной Швейцарии легендарные фигуристы не нужны никому. Там они всегда будут чужими. И всегда - русскими.

Впрочем, об этом они знают сами. Иначе, как объяснить слова Протопопова, сказанные в Лозанне:

- Когда мы умрем, в Швейцарии скажут: «Не стало русских олимпийских чемпионов».

ПОСЛЕСЛОВИЕ

25 февраля 2003 года Протопоповы впервые, после двадцати с лишним лет отсутствия, вернулись в Россию. По приглашению министра спорта, олимпийского чемпиона Вячеслава Фетисова. Наверное, они все-таки мечтали именно о таком приезде: с торжественной встречей у трапа самолета и пресс-конференциями в столице, с возможностью посетить родной Санкт-Петербург в качестве почетных гостей, а главное - действующих фигуристов. Чтобы еще раз выйти на лед родного катка - питерского «Юбилейного», по которому, судя по их же словам, все эти годы скучали больше всего.

К великим чемпионам прошлого можно, действительно, относиться по-разному. Можно осуждать за эгоизм, который до сих пор, случается, сквозит в их поступках и высказываниях. А можно просто позавидовать паре, пронесшей фантастическую преданность друг другу и любимому вида спорта через всю свою жизнь. Какая разница, что думаем о них мы? Они заслужили право иметь собственное мнение о мире фигурного катания, в котором, несомненно, навсегда останутся, как самая большая его легенда…