|
|
|
|
|
|||||||
Лужниковский «Кристалл» - каток культовый. Здесь в свое время проходили все постановки театра Татьяны Тарасовой «Все звезды», здесь же вот уже который сезон создает свой репертуар ледовый театр Игоря Бобрина, отметивший в начале октября 16-летие. Впрочем, отправляясь на интервью, я не очень отдавала себе отчет: иду разговаривать с Бобриным - театральным режиссером, или с Бобриным - спортивным хореографом, поставившем знаменитую чаплинскую программу олимпийским чемпионам Солт-Лейк-Сити Елене Бережной и Антону Сихарулидзе. И в какой роли комфортнее чувствует себя Бестемьянова - олимпийской чемпионки, блистательной актрисы, любимой жены или директора театра. Единственное, в чем я не сомневалась ни секунды, так это в том, что рядом с Наташей и Игорем обязательно увижу Букина. Лохматого, бородатого, заводного, фонтанирующего идеями и успевающего находиться , когда идут постановки, в нескольких секторах катка одновременно. Так и получилось. Первым меня увидел именно Андрей: подлетел к бортику, на ходу вынимая из кармана сигареты. - Привет! У нас здесь - сумасшедший дом натуральный. Слева - французы, справа - итальянцы, а вон там - американцы. - В каком смысле? - опешила я. - Три труппы готовим. Одна - в которой и мы с Наташей - начинает гастроли во Франции первого декабря, вторая с шестого декабря будет кататься в Италии, а третья ближе к Рождеству поедет в Америку. У них и репертуар соответственный - «Щелкунчик». Американцы ничего другого в русском исполнении на Новый год не признают. А лед у всех нас общий. Вот и крутимся, молодых натаскиваем. Я, Наталья, Андрей Бушков… Мы его с партнершей звали - Мариной Ельцовой, - но она сейчас нашла неплохую работу в Штатах и не хочет от нее отказываться. Стремительно докурив, Андрей вновь занял место на площадке, успев на ходу бросить: «Не мерзните, ждать лучше в буфете. Как закончим, присоединимся». Через час с небольшим вся тройка расположилась за столиком и я честно призналась Бобрину: - Даже и не подозревала, что ваш театр представляет собой столь масштабное мероприятие, чтобы позволить себе трое гастролей одновременно. - Видите ли, нехватка гастролей у нас постоянно была одной из главных проблем. Из-за этого из театра уходило немало артистов. Поэтому я и обрадовался, когда в прошлом году мы начали работать с Итальянским парком, который попросил сделать программу для декабря, и пришлось собирать еще одну труппу. - Что это за парк? - Он расположен между Венецией и Вероной, возле озера Гарда. Относится к числу наиболее старых европейских парков. Отчасти напоминает Диснейлэнд, но с европейской спецификой. Год назад мы ставили там «Золушку», и я очень горжусь, что спектакль был признан лучшей программой в парках Европы. Для меня достаточно принципиально не только занять людей работой, но сделать по-настоящему интересную постановку. - А откуда берете артистов? - Ну, не истощилась земля русская молодыми дарованиями. - Неужели фигурное катание до сих пор предоставляет такое количество «товара»? - Отбросов, хотите сказать? - иронично усмехнулся Бобрин, но его тут же перебила Наташа: - Вы не поверите, попадаются просто потрясающие фигуристы! Фантастические! И ведь что удивительно: в спорте они были абсолютно невостребованы. А в театре раскрываются самым неожиданным образом. - В свое время Татьяна Тарасова очень оскорбилась, когда в разговоре с ней я заметила, что ледовый театр, каким бы он успешным не был, в сравнении со спортом довольно второстепенное зрелище. - Если вы это сказали, когда Тарасова работала с театром, то удивляться нечего. - Удивляет другое. Вот вы трое, например, безумно увлечены работой - это видно невооруженным глазом. В то же время я хорошо помню, с каким воодушевлением год назад Андрей рассказывал мне об итальянской танцевальной паре Фредерика Файелла - Массимо Скалли, которой вы помогаете с постановкой программ. Видела, как горели глаза у Игоря, когда он начал работать с Еленой Бережной и Антоном Сихарулидзе. Что это? Ностальгия по прошлой жизни? Или спорт слишком сильный наркотик? - Видите ли, театр - это наша сегодняшняя жизнь. Я бы сказала - образ жизни. Здесь семья, друзья - все! А возвращение в спорт - это каждый раз воспоминание обо всем лучшем, что было с нами. О молодости, победах. Наши корни. Поэтому мы никогда не сможем относиться к нему равнодушно. Мне нравится работать в спорте еще и потому, что когда видишь горящие глаза фигуристов - французских, итальянских, американских - испытываешь совершенно особенные чувства. Два года назад я работала с одной парой из США, так сейчас они просят обязательно поехать с ними на национальный чемпионат. Пишут: «Не можем дождаться момента, когда опять тебя увидим». Я их понимаю: когда удается заразить людей тем, чем живешь сам, они приручаются мгновенно. - Игорь, а как вы воспринимали свою работу с Бережной и Сихарулидзе в олимпийском и предолимпийском сезонах? - Он не хотел за нее браться, - засмеялась Наташа. - Я долго его уговаривала. Почему-то чувствовала, что Игорю не надо отказываться. Что это очень важно для него, как для постановщика - попробовать проявить себя совсем в иной области. Он же убеждал меня, что гораздо лучше чувствует себя в театре. - С чем это было связано, Игорь? - Не кривя душой могу сказать, что работа хореографа в спорте - «белая» работа. Он всего-навсего постановщик, ответственность за результат лежит на нем лишь отчасти. Основную часть работы несет на себе тренер. Возится со спортсменами, контактирует с судьями, федерацией, отслеживает соперников. - Но ведь сама по себе работа с фигуристами, которые заведомо претендуют на золотую олимпийскую медаль, - немалая ответственность. - Естественно. Поэтому я довольно долго думал, прежде чем дать согласие. Пытался понять, смогу ли действительно помочь ребятам. Не переоцениваю ли собственные силы. - С кем было тяжелее работать - с Антоном и Леной, или же их тренером Тамарой Москвиной? - С Москвиной за все время работы у нас не возникло ни единой проблемы. Она совершила неоценимый для меня поступок - оставляла меня наедине со своими спортсменами. Чего многие тренеры просто не допускают. И все ее правки и вмешательства в мои идеи сводились лишь к соблюдению правил: чтобы в программе не оказалось ни одного движения, за которое могут снизить оценку. В любительском катании запрещено ведь многое: на колено садиться, рукой льда дотрагиваться и так далее. А вот с ребятами оказалось не в пример сложнее. Надо было прежде всего добиться, чтобы они поверили в мои идеи, приняли их. Спортсменам, имеющим столь высокий ранг, всегда трудно заставить себя делать то, что может кому-то показаться смешным, нелепым. Поэтому самой большой победой считаю даже не то, что при моем скромном участии ребята выиграли все чемпионаты, в которых участвовали, а то, что мне удалось зародить в Лене и Антоне актерский подход к исполнению. Они почувствовали, что в программе можно не только кататься -выполнять поддержки, прыжки, выбросы - но в ней можно жить, наслаждаться образом. - Когда вы смотрите соревнования, бывает, что хочется взять и переделать чью-то программу? Другими словами, часто ли вы, как постановщик, видите в лице спортсмена «товар», которым тренер явно не умеет распорядиться? - Когда смотришь на чужую программу со стороны, часто кажется, что сам бы ты мог сделать лучше. Но это ощущение не всегда верное. Я нередко отказывался от каких-то предложений. Дело в том, что я, все-таки, воспринимаю фигурное катание, как одиночник. И если бы работал с одиночниками, старался бы, наверное, руководствоваться собствеными взглядами. А вот в этом случае всегда видна «рука» постановщика, которая зачастую подавляет личность спортсмена. Например, когда ставил одну из программ венгерке Кристине Цако, люди, меня знающие, сразу говорили: «Это - Бобрин». Подобную оценку я не воспринимаю, как комплимент. - Где происходит остовная постановочная работа вашего театра? - В основном в Москве. Один раз постановки проходили в Америке. А в этом году выдалась возможность поставить программу для Итальянского парка в Италии. Было очень комфортно работать. Вообще здорово, когда есть свой каток, который можно использовать с утра и до вечера. В Москве же мы арендуем лед там, где предоставляется возможность. - Неужели вам не надоедает из года в год придумывать постановки, возиться с теми, кто еще ничего толком не умеет, видеть одних и тех же солистов, которые делают, по-сути, одно и то же? - Когда надоедает, я солю капусту. В огромных количествах. - Которую обожают все наши друзья, гости, собаки и мы сами, - вновь вклинилась в беседу Наташа. - По осени заготовки у Игоря - главное хобби. Когда случается в это время года оказываться в Морзине - это небольшой швейцарский городок на границе с Францией, Игорь постоянно выбирается в горы за грибами и ягодами. Сушит, маринует, варит варенье, кормит всех наших друзей… - Ваша хозяйственность, Игорь, просто вызывает благоговение. Откуда такие наклонности? Вы настолько любите готовить, или у вас, извините, плохая жена? Ответом был звонкий смех Бестемьяновой: - А кто сказал, что жена, которая не готовит - плохая? - У меня отец большим рукодельником был, - объяснил Бобрин. - Видимо, наследственность сказывается. Не могу сказать, что так уж увлекаюсь приготовлением пищи, но для меня этот процесс всегда творчество, экспромт, полет фантазии. Я почти никогда не следую рецептам из кулинарной книги, люблю придумывать сам. Так что мои кулинарные изыски вполне можно сравнивать с постановкой номера на льду. Главное не пробовать готовое блюдо самому. - Трудно беспристрастно оценить вкус? - Да нет, чтобы не отравиться. Мастер должен жить долго. - По вашим рассказам я поняла, что Морзин для вас - некое культовое место. Это так? - В этом городке мы с Наташей тренировались летом с незапяматных времен, - вступил в разговор Букин. - Там был такой Жан-Клод Летиссьер, который безумно любил фигурное катание, постоянно устраивал разного рада выступления. Именно он в 1979 году организовал в Морзине первый турнир по танцам на льду. Мы с Наташей принимали в нем участие, заняли второе место, проиграв Джейн Торвилл и Кристоферу Дину. Несмотря на то, что Летиссьер давно отошел от дел, любовь к нашему виду спорта в городе осталась. В Морзине постоянно тренируется сборная Франции. Местечко просто сказочное. Прежде всего для горнолыжников и сноубордистов. Его называют еще Porte du Soleil - ворота Солнца. Мы сами на лыжах не катаемся - профессия заставляет беречь ноги - но много гуляем по горам. - Я понимаю, что сегодняшним туристам, может быть, важнее количество звезд на отеле, наличие подъемников, пунктов проката - и все это тоже в Морзине есть - но помимо этого там можно уединиться, - подтвердил Бобрин. - Уверен, что там, где я лазил по горам, человеческая нога не ступала. Ну не может человек пройти мимо такого количества белых грибов со шляпками диаметром 20 сантиметров. - В Морзине очень хорошо и летом, и осенью, - добавила Наташа. - Раньше мы приезжали туда на машинах. Иногда это было заранее оговорено, иногда экспромтом, но неизменно на каток начинали подтягиваться фигуристы, которые, узнав о нашем приезде, просили помочь что-то поставить. По-моему, в городе не осталось ни одного человека, кто бы не знал нас в лицо. Теперь появилась другая традиция: как только заканчивается зимний французский тур - это как правило совпадает с католическим рождеством - мы сразу едем в Морзин. Если же поездка по каким-то причинам срывается, год считается не полностью завершенным. - Андрей, на московском этапе «Гран-при» вы с Наташей по-прежнему помогали итальянским танцорам. Не ревнуете фигуристов к их постоянным тренерам? - Мне нравится, как они исполняют то, что мы с Наташей им поставили, но быть тренером не хотел бы. Да и нет никакой необходимости. Помните, я рассказывал в Лозанне, что Вальтер и Бруни, которые работают с ребятами, приверженцы советской системы подготовки. Поэтому никакое другое вмешательство там не нужно. Разве что поддержать своим авторитетом, у бортика за спиной постоять. - А какое эмоции у вас вызывает собственное катание в театре? - Давно-давно, когда я только пришел, было ужасно непривычно. Я как бы заново учился кататься с другими партнершами, партнерами. Представляю, сколько нервов попортил Игорю и Наташе, когда ни с того ни с сего начинал куда-то лезть, проявлять какую-то инициативу… - Никаких нервов ты нам не портил! - возмутилась Наташа. И добавила: - Я была потрясена, когда мы специально для Андрея ставили «Распутина». Потому что никогда в жизни не видела танцора, который так органично катался бы один. Сама, помню, долго смеялась, когда впервые посмотрела в записи, как катаю сольные партии - настолько очевидно было, что я - кусок пары. Словно штамп стоял. И это при том, что я в свое время была чемпионкой страны среди юниоров в одиночном катании. А на Андрее этого штампа не было. - А вам, Игорь, Букин сильно нервы портил? - Разве что своей установкой: «Чужие роли катать не буду!». Он как бы поставил меня перед тем, что для него надо делать персональный спектакль. А ведь в те времена - в конце 80-х - для того, чтобы сделать спектакль, нужно было наизнанку вывернуться. Хорошо что у нас оставались друзья, которые всегда были готовы помочь. Одна из них - балетмейстер Наталья Александровна Даббади, которая уже давно живет во Франции, но всегда принимает участие в наших начинаниях. Она мгновенно нашла с Андреем общий язык. Правда поначалу до больницы довела. - Каким образом? - Когда человек верит тому, с кем работает, он готов на что угодно. Забывает о возрасте, о больных суставах, обо всем забывает. К тому же репетиции это всегда сумасшедший азарт. Вот и получилось: отрабатывали какую-то сцену, и Даббади попросила: «Андрей, девочку на руки возьми. Как думаешь, а двух сможешь? Трех сможешь? А если они на тебя вчетвером запрыгнут?» Девочки и прыгнули. А у Андрюши ноги подломились - мениски, связки - все полетело. Вот с этого началась работа над «Распутиным». - Куда же вы, как художественный руководитель, смотрели? - А как остановишь? Наташа с Андреем ведь пришли ко мне абсолютно свежими олимпийскими чемпионами. Театр, все-таки, более низкая категория. По значимости, по славе, по популярности. Но то, что ребята до самозабвения погрузились в работу, говорило о том, что они пришли не просто докатываться, а завоевывать себе новое имя. - Андрей, вы готовы к тому, что в какой-то момент можете остаться безработным? Кататься надоест, или болячки замучают? Или Наташа, как директор театра, уже приготовила для вас должность? - По штатному расписанию я - тренер-репетитор, так что без куска хлеба не останусь. Но кататься буду, пока не умру. И не надейтесь, что уйду раньше. - Как Олег Протопопов, который сказал как-то, что лучше умереть на льду, чем в собственной кровати? - Вот именно! Протопопова я, кстати, прекрасно понимаю. На льду - живешь. И получаешь от этой жизни ни с чем не сравнимое удовольствие. Особенно когда публика за это еще и аплодирует. А возраст… Ну что поделаешь, жизнь так устроена. В спорте я скрывал одни недостатки, в театре - приходится скрывать другие. Обидно бывает лишь тогда, когда кто-то в коллективе начинает недорабатывать. Это сразу чувствуется, потому что работа этого человека мгновенно ложится на остальных. В том числе на нас - стариков. Вот это наиболее неприятный момент в театральной профессии. - Наташа, насколько вы строгий директор, когда дело касается дисциплины? Взыскания у вас в театре практикуются? - Боремся, конечно. С лишним весом, с расхлябанностью. Я сразу принимаюсь орать в таких случаях - до срыва голоса, а Игорь, наоборот, начинает говорить очень тихо. И это, как показывает практика, действует гораздо сильнее. Бывало, отстраняли нарушителей от гастролей. Но наказания - редкость. Мы все очень бережно относимся друг к другу. Если кто-то такого отношения не понимает - расстаемся. - Как часто такое случается? - Сейчас все хорошо информированы. Понимают, что жесткие требования характерны не только для нашего коллектива, но и для многих других. Есть же Holiday on Ice, Ice Capades, Disney… Театр Бобрина, кстати, - хорошая школа. Как визитная карточка. В американские шоу наших артистов берут, как правило, сразу. - А заветная мечта у вас есть? Поставить какой-то спектакль, где-то выступить? - О-ох… - Наташа заметно погрустнела. - Есть. Чтобы в Москве у нас был свой зал. Чтобы не надо было никуда ездить, искать выступления. У нас достаточно большой багаж, позволяющий каждый вечер давать новый спектакль, устраивать дневные представления для детей, новогодние праздники. То есть работать, как нормальный московский театр. И иметь отдельную труппу для разъезда по гастролям. Все это абсолютно реально. Вот только общий язык с московским правительством я никак не найду. Вроде все помогать готовы, но переговоры ничем конкретным не заканчиваются. Но мы не отчаиваемся... 2002 год
|
Фигурное катание - Спортсмены
