|
|
|
|
|
|||
Чемпионка Игр-1994 в Лиллехаммере в одиночном катании, которую специальный корреспондент РИА Новости Елена Вайцеховская разыскала в Лас-Вегасе, впервые откровенно рассказала о том, как чуть не умерла в 2010-м, поведала, что много лет не подозревала, насколько масштабно обманывают ее те, кого она считала своей семьей, и объяснила, почему в жизни так важно не оглядываться на чужое мнение. - Последний раз мы с вами виделись, когда вы жили близ Нью-Йорка, в Нью-Джерси, и у вас не было семьи. - После того, как я вышла замуж, мы какое-то время жили на Исткост, в северной части восточного побережья. У нас был огромный дом, а это не всегда легко, особенно зимой. Надо и листья убрать, и, когда начинаются снегопады, убрать снег. Все это нам с мужем немножечко надоело. И мы начали задумываться о том, чтобы переехать, либо в Калифорнию, либо в Неваду. Выбор пал на Лас-Вегас, что в некотором роде для меня символично: именно сюда я прилетела в 1993-м на свои первые американские соревнования. Вот так моя жизнь повернулась на 360 градусов и как бы закольцевалась. - А сейчас уже дочка вовсю гоняет по льду на коньках? - Да. Дочка родилась уже в Лас-Вегасе, сейчас ей три года и девять месяцев. Я сама начинала кататься, наверное, где-то в таком же возрасте - у Антонины Васильевны Пашковской. Это мой первый тренер, который меня принял в группу. У нее была группа даже не на катке «Метеор», из школы которого впоследствии вышло много сильных спортсменок, включая Таню Навку и Таню Волосожар, а на «Морозко». «Метеор» в то время еще даже не был построен. А сейчас уже – страшно подумать – 25 лет с моей выигранной Олимпиады прошло. - Не жалели, что так рано перестали выступать? - Честно говоря, нет. Фигурное катание остается фигурным катанием независимо от того, выступаешь ты в соревнованиях, или катаешься в шоу. Я каталась до 2010-го. Потом начались проблемы со здоровьем. - Насколько серьезные? - Очень. Знаете, вы ведь первый человек, с которым я этим делюсь. В 2003-м я еще вовсю тренировалась. Работала со своим прежним тренером Валентином Николаевым так, словно никуда не уходила из спорта, с максимальной нагрузкой, которую позволяло выдерживать мое тело. А вот после начались «звоночки». В 2010-м, когда в моей жизни уже появился мой муж Карло, меня экстренно отвезли в больницу и поместили в реанимацию. Там же поставили диагноз - болезнь Крона. В больнице я провела две с половиной недели. Большинство специалистов настаивали на операции, поскольку было ужасное желудочное кровотечение, которое никак не удавалось остановить, но мой лечащий врач сказала, что резать меня не даст. Что нужно попробовать побороться с болезнью иными методами. Тот доктор меня по сути и спасла. Она исследовала весь мой желудок, весь кишечник, возилась со мной чуть ли не круглосуточно, и болезнь потихонечку стала отступать. Через два года я правда снова угодила в больницу под капельницы, но и с этим обострением нам удалось справиться без операции. - Многие медики склонны связывать болезнь Крона с наследственными факторами. - Я не слишком хорошо помню собственное детство, но у меня такое ощущение, что нечто подобное было у моей бабушки по маминой линии. У нее тоже случались очень серьезные проблемы с желудком. С другой стороны, пока я лечилась и слушала, что говорят врачи, пришла к выводу, что доктора и сами не слишком понимают, отчего возникает это заболевание. С 2012 года у меня все уже было в порядке, но, когда я забеременела, и забеременела сама, без каких-либо медицинских вмешательств, это было, честно говоря, абсолютное чудо, совершенно нереальное. С того момента я окончательно уверилась в том, что есть где-то свыше люди, которые нам помогают. Какие-то ангелы-хранители. И все равно: я так боялась, что в моей жизни может что-то нарушиться, что за весь период беременности не выложила в интернет ни одной своей фотографии. Точно так же мы не выкладывали фотографии дочки до тех пор, пока ей не исполнилось два года. Не хотела, чтобы ее сглазили. Можно, конечно, сейчас над моими страхами смеяться, но я в это верю. * * * - Вы когда-нибудь пересекались с Тарой Липински? - Да, конечно. Мы очень хорошо друг друга знаем. - Вопрос на самом деле не случайный. Мы как-то разговаривали с Липински о ее карьере, и Тара сказала, что люди сильно ошибаются, полагая, что в 15-16 лет спортсмену все дается легко. В том числе – олимпийские победы. Что на самом деле, это страшно, когда на тебя обрушивается успех, слава, людское внимание, а ты не знаешь, как себя вести, и как противостоять этому давлению. А несколькими годами позже мне попалась на глаза ваша фраза: «Олимпийскую корону несут всю жизнь. Порой от нее подкашиваются ноги» - Ну так это действительно так и есть. Нас ведь, если посчитать, набирается не так много - олимпийских чемпионок, кто на сегодняшний день находится в живых. Поэтому всегда ощущается некая ответственность за свой титул. Когда мне было 16, и я выиграла чемпионат мира в Праге, а через год - Олимпийские игры в Лиллехаммере, ответственность была иной - за то, как ты катаешься. Просто потом, в моей жизни возникла ситуация, к которой я совершенно не была готова. - Имеете в виду переезд в Америку? - Да. Сразу после Олимпийских игр в Лиллехаммере мой тренер Галина Змиевская подписала миллионный контракт, который по сути был предложен ей под мое имя. Сама я тогда вообще никак не могла влиять на процесс, поскольку была фактически несовершеннолетней. И выбора, ехать в США, или нет, у меня не имелось в принципе. Меня даже никто не спрашивал, хочу я туда, или нет. Ну а в Америке всё надо было начинать с самого начала. Учить язык, учиться правильно общаться с окружающими, учиться вести себя в бизнесе, в котором ты оказался. То есть, с одной стороны ты - олимпийский чемпион, но ты совершенно не подготовлен к той послеолимпийской жизни, которая на тебя со всех сторон обрушивается. Потому что сама жизнь становится абсолютно другой. На тебя смотрят миллионы болельщиков, ты становишься примером для подражания, ответственность растет, растет, растет. И никто не думает о том, что 15-16 лет - это слишком юный возраст для того, чтобы подросток вообще мог взваливать на себя столь масштабную ответственность. У него банально нет достаточного жизненного опыта чтобы понимать, как себя вести в тех или иных ситуациях. Рядом обязательно должен находиться взрослый человек, который способен помочь. Где-то остановить, удержать от каких-то шагов, где-то подтолкнуть вперед. Увы, рядом со мной в тот момент таких людей не оказалось. Валентин Николаев перебрался в другой город, Змиевская была большей частью занята собственными проблемами. Как и Виктор Петренко. - Со Змиевской вы сейчас общаетесь? - У нас очень сложные отношения. Уже после того, как мы с Карло поженились, он посмотрел на некоторые мои контракты, задал мне пару вопросов, и так получилось, что я не смогла на них ответить. Например, на каком основании Змиевская распоряжалась всеми моими деньгами в Америке, когда мы туда переехали? А ведь деньги были колоссальными – на одних только шоу Тома Коллинза я тогда зарабатывала астрономические суммы, но даже не подозревала об этом, поскольку мне на счета поступали совсем другие деньги. То же самое происходило, когда я принимала участие в других коммерческих мероприятиях, которых было множество, престижных телевизионных шоу. После того разговора с Карло я даже позвонила Змиевской и спросила, была ли я когда-либо официально ей удочерена, как именно было оформлено опекунство, и существуют ли какие-то документы на этот счет? Змиевская на этот вопрос ответить не смогла, но сказала, что мне надо разговаривать с человеком по имени Джозеф Лимир. Что на эти вопросы он мне может лучше ответить. - Лимир – это адвокат вашего бывшего тренера? - Не только. С этим человеком Галина познакомилась через Виктора Петренко, и он стал заниматься всеми финансами, вел все связанные с этим дела. Вот тогда все и закрутилось. Выяснилось, например, что Лимир был очень прочно связан с людьми из украинского правительства и на протяжении многих лет убеждал всех своих партнеров на Украине, что он стопроцентно представляет мои интересы и под моим именем вкладывал деньги в бизнес: открывал салоны красоты «Оксана Баюл», организовывал другие проекты. Долгое время Лимир не мог добиться выплат со стороны украинского государства, даже судился с ним, и в итоге, как нам удалось узнать, ему через суд выплатили 12,5 миллионов долларов. Просто я долгое время даже об этом не подозревала. Когда узнала, была в шоке: почему на протяжении многих лет никто с украинской стороны никогда не пытался связаться со мной? Я, что, такой человек, которого абсолютно никак найти нельзя? Как вообще американский гражданин может владеть бизнесом на Украине, не имея партнера из украинцев? С другой стороны, я понимаю ситуацию: те времена позволяли проворачивать и не такие махинации. Ловить рыбку в мутной воде, как говорится. Но вопросов реально множество. Поэтому, мы до сих пор находимся в судебном процессе, и до сих пор со всем этим разбираемся. * * * - В какой степени вы сейчас следите за тем, что происходит в фигурном катании? - Слежу, конечно. Олимпиады смотрю всегда. Чемпионаты мира мне менее интересны. Они в нашем виде спорта проводятся каждый год, и каждый год в чемпионы, как правило, выходит новый человек. Вот, олимпийский чемпион – это раз в четыре года, и это не только про спорт. Для того, чтобы человек выиграл, он должен не просто быть готов к этому, но определенным образом еще и звезды расположиться на небе должны, как говорится. Как вот у меня получилось: тогда как раз зимние Олимпиады решили развести с летними, и Игры в Лиллехаммере сдвинулись на два года раньше. - Касательно женского одиночного катания уже много лет идут дискуссии: почему те девочки, которые становятся олимпийскими чемпионками, уходят так быстро, почему не продолжают кататься. У вас есть ответ на этот вопрос? - Не думаю, что здесь может быть какая-то общая закономерность. Знаю, что после Олимпиады в Пхенчхане российская пресса не раз сравнивала меня с Алиной Загитовой. В том плане, что она победила столь же скоропалительно, как это в свое время сделала я. Хотя разница есть: в Лиллехаммере я выступала в статусе действующей чемпионки мира. Мне очень нравится Алина, я люблю смотреть, как она катается. Когда она и Евгения Медведева выступали на Олимпийских Играх в Пхенчхане, я, честно говоря, чисто по-человечески сильнее сопереживала Жене. При этом понимала, что Загитова катается выигрышнее. Мягче, более эмоционально. Хотя Женя, на мой взгляд, более технически одарена. Когда начинала выступать я сама, все было несколько иначе. Тогда только-только отменили школу, обязательных элементов в короткой программе стояло восемь, но они не были такими трудными, как сейчас. Допустим, дорожка шагов сейчас занимает порядка 50-ти секунд, а на мою дорожку в «Черном лебеде» уходило секунд 15. То же самое с вращениями. Соответственно у меня оставалось время на то, чтобы заниматься хореографией, повышать, как сейчас говорится, вторую оценку – работать над артистизмом. Я ведь и выиграла свое олимпийское золото не по технической оценке, а именно по артистизму. Но как раз этот стиль катания оказался очень востребован во всей моей дальнейшей карьере в шоу-бизнесе. - Я нередко думаю о том, что ситуация, в которой сейчас оказалась Женя Медведева, уехав тренироваться в Канаду к Брайану Орсеру, отчасти, похожа на вашу в плане адаптации в чужой стране. С той лишь разницей, что Женя отчаянно хочет продолжать соревноваться. - Знаете, уже после того, как я выиграла Олимпиаду и продолжала кататься в профессиональных турнирах, мой тренер Валентин Николаев любил повторять: девочка моя, я тебя могу до бортика довести, могу тебе помочь в тренировках, или советом, но всю работу ты должна проделывать сама. Раз Женя приняла такое решение, значит, действительно хочет выступать, значит, ей нравится соревноваться, нравится фигурное катание. То же самое можно, наверное, сказать о Лизе Туктамышевой. Она тоже, как говорится, уже дажеко не юная спортсменка, но раз катается, значит любит это дело. С высоты того опыта, что пережила я сама, могу сказать точно: кататься надо прежде всего для себя. Спортивная жизнь короткая, и прожить ее надо так, чтобы потом не оборачиваться и не думать, что ты чего-то в этой жизни не сделал. А за Медведеву точно переживать не стоит. Пока шла Олимпиада, я немного о ней почитала и с удивлением обнаружила, что мы оба с ней по знаку зодиака Скорпионы - родились с разницей в три дня. Поэтому я уверена, что у Жени все будет в порядке, чем бы она ни занималась. * * * - Сейчас в фигурном катании бытует мнение, что спортсмен должен постоянно расти в условиях жесточайшей конкуренции и крайне жесткого к себе отношения со стороны тренера. Насколько суровыми были рамки, в которых вы находились, работая под началом Змиевской и Николаева? - Моим основным тренером был Николаев, а он – умнейший специалист. Который не только учил меня каким-то техническим вещам, но гениально умел подвести меня к старту. На тех турнирах, где можно было не слишком переживать по поводу занятого места, мы пробовали какие-то новые элементы, не боялись рисковать и экспериментировать, но там, где надо было действительно хорошо выступать, я выступала всегда хорошо. При этом я никогда не относилась к числу спортсменов, которые в тренировках могли катать произвольную программу за произвольной программой бесчисленное количество раз. Мешала не только эмоциональность, но и специфика моих элементов. У меня были огромные прыжки, скорость захода на них тоже была огромной. Если прыжки у фигуриста, как мы говорим, маленькие, на них затрачивается гораздо меньше сил, чем когда они огромные, красивые, на полполяны. Все это требовало очень тщательного тренерского подхода, умения просчитывать множество вещей, и это Николаев умел блестяще. По молодости, наверное, каждый тренер делает какие-то вещи, которые, действительно, кажутся ему правильными, и только когда проходит время, люди начинают понимать, что именно в своей работе они делали не так, почему у спортсменов случались те или иные травмы. Такие ошибки, как мне кажется, должны на совести тренера и оставаться, потому что, как ни крути, именно ему с этим жить. - Вы согласны с той точкой зрения, что прекратить российское доминирование в женском одиночном катании способна только Япония, где сейчас образовалась целая плеяда очень мощных фигуристок? - Я бы не согласилась с тем, что это произошло только сейчас. Разве не японка выиграла Олимпийские Игры в 2006 году? А Мао Асада, которая выступала на двух Олимпиадах и выиграла три чемпионата мира? Лично мне очень интересно смотреть на соперничество России и Японии. Это два совершенно разных темперамента, два совершенно разных подхода к фигурному катанию. - Вас, как зрителя, не раздражает, что женское катание с его нынешней сложностью идет к тому, чтобы стать продуктом с очень непродолжительным сроком годности топ-спортсменов? - Я бы ответила на этот вопрос таким образом. В нашей спортивной жизни, да и не только спортивной, всё идет как бы по волнам. Приходит одна волна, за ней – вторая, третья… Женское фигурное катание сейчас находится в такой стадии, где во главе угла стоят четверные прыжки и вращения. Я называю это цирк дю Солей. И совершенно не важно, нравится это кому-то, или нет, поскольку влиять на этот процесс или как-то его контролировать невозможно. Он идет не от вас, не от меня, и даже не от вашего русского тренера, чью фамилию я не могу выговорить. А значит, всем нам остается просто наблюдать и смотреть, куда же женское катание все-таки со временем вырулит. - Вы бы хотели видеть свою дочку профессиональной спортсменкой? - Я спрашивала ее об этом. - В трехлетнем возрасте? - У нас как-то с самого начала повелось, что мы с мужем разговариваем с ребенком, как с полноправным членом семьи. В плане воспитания у нас всегда было полное взаимопонимание, поскольку Карло тоже Скорпион, как и я. Когда мы спрашиваем дочку, хочет ли она на каток, она всегда очень оживляется. Говорит примерно так: «Я надену свое фигурное платье, буду отталкиваться и скользить, отталкиваться и скользить. А если придет папа, покажу ему все свои tricks – все элементы, что умею». - Как часто вы занимаетесь на льду? - Сама в данный момент не тренируюсь, но три пары коньков в машине ездят со мной постоянно. Когда есть время и желание, просто приходим с дочкой на каток, оплачиваем лед и катаемся там вдвоем. - Есть ли в вашей жизни понятие собственного бизнеса? Или вы заняты в основном семьей? - Бизнес-человек в нашей семье Карло. На мне – артистическая сторона дела, скажем так. У нас сейчас есть два проекта, над которыми мы вдвоем работаем. Один из этих проектов называется «Соня Хени». Это большой художественный фильм, где я играю главную роль. - Помню, когда вы выиграли Олимпиаду, вся американская пресса постоянно сравнивала вас с Хени. - На самом деле когда я уже повзрослей стала, то поняла, какая это огромная привилегия общаться с людьми, которые в свое время делали историю твоего вида спорта. Такими людьми для меня всегда были Дик Баттон, Том Коллинз. Просто в 16 я не понимала, как много эти люди, сделали для всего мира фигурного катания. Как много сделала Хени, которая на самом деле была не только великой чемпионкой, но и законодательницей всех ледовых шоу. Существует очень много биографических фильмов, которые на самом деле строятся на каких-то отрывочных фрагментах из жизни человека. Мне же хочется, чтобы наш фильм получился нестандартным. Хочется показать всю жизнь Сони – от того момента, как она начала выигрывать свои первые медали, до 57-ти лет, когда в 1969-м она умерла от лейкемии. Летела к себе домой, в Норвегию, уснула в самолете, и уже не проснулась. - А что представляет собой ваш второй проект? - Это проект, связанный только с моими программами. Живое шоу, в котором я буду достаточно активно участвовать. Программ ведь за годы выступлений было очень много, а главное, все они были абсолютно разноплановыми: классическими, шуточными, в восточном стиле, иногда это были номера бродвейских шоу, с очень красивыми костюмами. К одной из программ у меня даже было абсолютно такое же платье, как то, в котором Загитова выиграла Олимпиаду, танцуя Китри из Дон Кихота. Я даже на свой сайт эту фотографию поставила. Просто пока этот проект находится в разработке на стадии бюджета и логистики. - О чем вы думаете, когда включаете старые видеозаписи и смотрите на себя в 16 лет? - О том, что если бы тогда я обладала знаниями и жизненным опытом, что есть сейчас, то никому ничего не доказывала бы. Вообще. Помню, на своем самом первом турнире в Америке – в том самом, что проводился в Вегасе, я вышла на тренировке на лед, сделала «дорожку», резко остановилась, и почему-то так получилось, что в этот момент у меня сильно вывернулось колено. Возможно, была уставшая, или слишком расслабленная, не сумела должным образом собраться. Меня тогда отвезли в больницу, сделали операцию. Но вокруг-то все в панике: старт через три дня, надо как-то выступать, надо то, надо это. Понятное дело, колено забинтовали, и через три дня после операции я пошла кататься. Сейчас я бы никогда на это не согласилась. А тогда даже после олимпийской золотой медали, почему-то считала, что должна постоянно кому-то что-то доказывать. Сейчас мне и в голову не приходит подобное. Я живу в свое удовольствие. Занимаюсь тем, чем люблю заниматься, делаю то, что считаю правильным. Хотя не могу сказать, что как-то сильно изменилась внутренне. Люди никогда не меняются. Скорее, я просто стала собой. 2019 год
|
Фигурное катание - Спортсмены
