Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Во время неофициальных прокатов, прошедших на прошлой неделе в Новогорске, в которых принимали участие все сильнейшие одиночники страны, я услышала от одного из тренеров: мол, главная беда российского мужского одиночного катания заключается в том, что очень немногие спортсмены по-настоящему понимают, зачем пришли в спорт, чего хотят в нем добиться и как ради этого должны работать. «По большому счету таких спортсменов у нас пока всего двое, - резюмировал собеседник. - Евгений Плющенко и Артур Гачинский».

Об этих двоих в Новогорске и говорили больше, чем о ком-либо. Олимпийский чемпион Турина Евгений Плющенко хоть и приехал в Новогорск, но в прокатах участия не принимал. Как и еще одна ученица Мишина - Елизавета Туктамышева.

На просьбу об интервью тренер отреагировал без энтузиазма. Дал согласие, но при этом сказал: «Я не готов сейчас отвечать на вопросы о своих спортсменах. Рано».

- Как вам удается добиваться столь высокой самоотдачи от своих учеников? К вам в группу изначально приходят люди, мотивированные на самый высокий уровень достижений, или все дело в соответствующем «спортивном» воспитании?

- Все те, кто попадает ко мне в группу, действительно воспитываются в определенном ключе начиная с детского возраста. Вообще это такой вопрос, на который трудно ответить, не поругав других.

- И все же, где кроется секрет того, что ваши спортсмены всегда выглядят на льду более конкурентоспособными, нежели остальные?

- Я стараюсь, чтобы человек изначально понимал, что он делает и зачем. Когда я еще только начинал свои первые самостоятельные опыты профессиональной постановки программ - это было еще во временя Юрия Овчинникова (бронзовый призер чемпионата Европы-1975. - Прим. Е.В.), - мы задумали программу на музыку Баха. Ходили тогда в театральный музей, чтобы Юра мог лучше понять, как выразить себя в этой постановке. То же самое я делал, когда ставил Плющенко программу «Нижинский». Водил его в музей, показывал эскизы костюмов, которые рисовал для Нижинского Леон Бакст, мы читали книгу, которую написала о своем брате родная сестра Нижинского. Соответственно Евгений узнавал, кто такой Дягилев, что такое Русские сезоны в Париже... Мы вставляли в музыку фразы из других произведений, которые изучали столь же тщательно: кусочки «Послеполуденного отдыха Фавна», кусочки «Шахерезады»...

Сейчас мы занимаемся с Артуром Гачинским в таком же ключе, работая над программой «Горец». Стараемся добиться, чтобы он не просто катал в программе крюки и выкрюки, а учился передавать, например, ощущения горного воздуха.

- Мы сейчас говорим с вами о художественной стороне. Но ведь есть и спортивная?

- Со спортивной стороной все просто: у нас в группе уже давно сложилась такая обстановка, что людей, которые не ставят перед собой высоких целей, выжимает сама среда. Новые спортсмены постоянно приходят в группу, но есть и такие, кто уходит. Кто-то - в другие клубы, кто-то - вообще, потому что не выдерживает.

- Не выдерживает чего?

- Я бы назвал это высокой температурой творчества, которая сложилась в моей группе. Находиться в подобной атмосфере постоянно не так просто. Не всегда люди понимают, что именно вызывает у них чувство дискомфорта. Они начинают переносить свои негативные ощущения на других, пытаются искать причину в соперниках или в недостаточном внимании. А ведь дело совершенно не в том, что кого-то подавляет Гачинский или Плющенко. Сама обстановка либо закаляет спортсменов, либо сжигает их. На самом деле мне не очень хочется об этом говорить. Получается, что я как бы восхваляю сам себя. Да и рано пока. Я вижу, допустим, что у Гачинского программы в этом году получились. Но чтобы поднять это на должный уровень, совместить все, что нужно, - спорт с искусством, прыжки с вращениями, требуется очень большая работа. Не хвались, на рать едучи, одним словом.

- Прошлый сезон закончился для вас не на самой радостной ноте - я имею в виду прежде всего выступление Гачинского на чемпионате мира в Ницце, где он занял 18-е место. Вам долго пришлось выводить Артура из того состояния?

- Я бы сказал, что мы до сих пор в процессе.

- Но вы хотя бы обсуждали с ним ту ситуацию, пытались найти причины или, может, объяснить их ученику?

- Пусть это останется моим тренерским секретом. Не потому, что в этом есть какая-то тайна. Просто такая информация, с моей точки зрения, не должна становиться достоянием журналистов.

- Спасибо за ответ. А что вы вообще ждете от этого сезона? Не в плане выступлений своих учеников, а в целом от мужского одиночного катания.

- Отвечу несколько иначе. Меня однажды спросили: вы столько лет тренируете, как удается оставаться на столь же высоком тренерском уровне? Я действительно тренирую фигуристов уже почти сорок пять лет. Всегда получал от этого процесса удовольствие. И хочу сказать, что это и есть в тренерском деле главное. Работать и получать удовольствие. Если в конце этой работы «припрет» медалька, так вообще здорово! Я, собственно, живу сейчас именно этим: не погоней за медалями, которые могут завоевать мои спортсмены на тех или иных соревнованиях, а собственной радостью от работы с ними на тренировках.

Возможно, такой ответ может показаться кому-то слишком «общим», но это правда. Хотя, безусловно, я мог бы сейчас навешать вам на уши «спагетти» в виде рассуждений о том, чего конкретно я жду от того же Гачинского или других своих фигуристов.

- Год назад, рассуждая о возвращении в сборную Евгения Плющенко, вы произнесли совершенно блистательную фразу о том, что ветеранов нельзя искусственно убирать из спорта - они должны быть заживо «съедены» молодыми. В этом году в любительский спорт собирается вернуться олимпийский чемпион Ванкувера Эван Лайсачек. Хорошо ли это для мирового одиночного катания, с вашей точки зрения?

- А вы верите в то, что Лайсачек реально вернется?

- Не просто верю. Я знаю, что он катается, и катается хорошо. Понимаете, в чем тут дело... Когда в 1994-м в любительский спорт возвращалась Катарина Витт, ее возвращение получилось достаточно бесславным - для двукратной олимпийской чемпионки. Но посмотреть на Витт было интересно всем. В тот период времени подобные возвращения сами по себе были сенсацией, потому что раньше вообще не случалось такого, чтобы выдающийся спортсмен уходил, а потом возвращался. В моем понимании в спорте это явления такого же порядка, как в медицине - операция на сердце или искусственная почка. Или выход в космос. Или первое преодоление Ла-Манша вплавь... Когда выдающиеся, великие атлеты, добившиеся абсолютно всего, снова возвращаются в спорт ради того, чтобы продолжать соревноваться, это становится событием, сильно расширяющим наши представления о человеческих возможностях. Как и сами достижения этих людей. Как можно равнодушно относиться, допустим, к тому же Юрию Власову в тяжелой атлетике? Или к Валерию Брумелю, вернувшемуся на рекордный уровень прыжков в высоту после сложнейшего перелома ноги?

Мне, как профессионалу, совершенно не важно, какие вращения будет исполнять Лайсачек, будет ли он прыгать четверной или тройной аксель. Интересен сам факт того, что он решил вернуться.

- После чемпионата мира в Ницце правила одиночного катания претерпели определенные изменения. Как вы к этому относитесь?

- Я далеко не удовлетворен ни теми правилами, которые были, ни теми, которые есть сейчас. Не хочу эту тему развивать, поскольку смотрю на ситуацию предельно просто: «Женился - живи...»

- И тем не менее: если бы вам лично предложили внести изменения в правила мужского одиночного катания, с чего бы вы начали?

- Не могу однозначно ответить на ваш вопрос. Я бы внес достаточно много поправок. Сейчас, например, от спортсмена требуют исполнять «блоки» - так называют последовательное исполнение сложных поворотов. Их надо делать быстро. Но дело в том, что быстрое исполнение подразумевает неглубокий въезд и такой же неглубокий выезд. Суть же фигурного катания, его квинтэссенция заключается, на мой взгляд, в обратном: в глубоких въездах и выездах, в скольжении по дугам. Это предопределяет сама форма фигурного конька - она круглая. У нас же получается, что требования правил относительно быстроты исполнения не позволяют выполнять элементы качественно.

Подобных противоречий в правилах множество. Мои спортсмены, например, всегда были одними из немногих фигуристов в мире, кто способен сделать уникальную прыжковую комбинацию: тройной аксель - подскок - тройной аксель. Но если такую комбинацию выполнить в соревнованиях, по нынешним правилам она будет стоить меньше, чем два отдельно взятых тройных акселя, потому что правила предписывают в этом случае умножить сумму баллов на 0,8. А умножать ее следует как минимум на 1,5.

- Но хоть что-то благодаря новым правилам становится лучше?

- Безусловно, повысилась сложность шаговых дорожек. Увеличилась длительность вращений. Осталось разве что искоренить во вращениях те позиции, которые корявы и неэстетичны сами по себе, но продолжают оцениваться в позитивном ключе.

- Мы с вами уже как-то говорили на эту тему. В частности, о том, что во вращениях главное не смена ребер и позиций, а скорость и центровка.

- Ну так взять того же Стефана Ламбьеля: до тех пор пока правила позволяли ему вращаться так, как он умеет, он был королем вращений, выполнял их как никто другой. Как только стал делать вращения в рамках правил, уникальность ушла.

- В этом году вы привлекли к работе со своими спортсменами самых разных постановщиков и хореографов, включая Ламбьеля, Паскуале Камерленго, японца Кэндзи Миямото...

- Мне кажется, этому придают излишне большое значение. В прошлом сезоне все тоже наперебой говорили о том, что благодаря работе с Ламбьелем у моих фигуристов произошел заметный прогресс, а на самом деле Ламбьель работал с моей группой всего пять дней. Так же недолго он работал с ребятами и в этом сезоне. С моей точки зрения, тут вообще нельзя вести речь о каком-то одностороннем вкладе: от работы со спортсменами хореографы получают ничуть не меньше, чем дают им.

- Несколько дней назад Миямото сказал в интервью японским журналистам, что потрясен той свободой, которую вы как тренер ему предоставили. А случается, что к вам приходит постановщик или хореограф, начинает работать, а вы вдруг понимаете, что взгляд приглашенного специалиста вообще противоречит вашим взглядам на фигурное катание?

- Конечно. В этом сезоне мы, например, специально пригласили человека сделать одну из программ, но катать эту программу не будем. Имя я, естественно, называть не стану, но поверьте, специалист был приглашен очень сильный. Просто не сложилось.

- Вы уже приняли решение о том, будут ли участвовать ваши спортсмены в каких-либо осенних турнирах помимо «Гран-при»?