Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В 1994-м на Играх в Лиллехаммере знаменитый тренер по фигурному катанию Алексей Мишин вывел на верхнюю ступень олимпийского пьедестала Алексея Урманова. В Турине-2006 взял эту же высоту с Евгением Плющенко. Но теперь перед Мишиным и его звездным учеником стоит куда более сложная задача - сделать в Ванкувере попытку побороться за олимпийское золото еще раз.

Два года назад мы встречались с Мишиным в Питере. И он признался, что после того, как Плющенко получил золото на Играх в Турине и оставил спорт, испытал колоссальное облегчение. Потому что необходимость выиграть во что бы то ни стало давила на плечи слишком тяжким грузом. Как и другая необходимость - безоговорочно подчинять всю свою жизнь на протяжении четырех лет единственному ученику, его настроениям и проблемам.

Уже тогда мы говорили о возможном возвращении Плющенко в любительский спорт и о готовности Мишина снова встать рядом. В более поздних беседах тренер неизменно подчеркивал, что не готов приглашать к себе в группу сильных спортсменов, пока Евгений окончательно не определился со своими планами. Правда, те его слова наводили на крамольную мысль: тренер сознательно не хочет возвращаться на высший спортивный уровень с кем-то другим. Потому что слишком устал. И ему точно так же, как и Плющенко, нужна серьезная передышка.

После того как в начале сентября Евгений уверенно выиграл традиционный турнир фигуристов в Санкт-Петербурге, вернувшись в любительский спорт после трехлетнего перерыва, мы с Мишиным договорились о встрече. Единственное, о чем он попросил, - чтобы интервью не было приурочено к тренировке Плющенко. Пояснил:

- Появление журналиста на катке само по себе создает спортсмену некий дополнительный стресс. Нам же сейчас не нужно никакого лишнего внимания. Многим вашим коллегам свойственны восторги: ах, он вернулся! При этом мало кто понимает, что приступить к тренировкам и вернуться - это совершенно разные вещи. Говорить о возвращении, на мой взгляд, можно лишь после того, как спортсмен прошел первые соревнования - наряду со всеми выступил в короткой программе, в произвольной...

- Признайтесь, а вы сами верили в серьезность спортивных намерений ученика?

- Несмотря на то, что после Игр в Турине мы с Плющенко встречались не так часто, я чувствовал, что огонек борьбы в нем по-прежнему тлеет. Поэтому и не отвечал взаимностью фигуристам, которые обращались ко мне с просьбой их тренировать.

- Имеете в виду экс-чемпиона мира Стефана Ламбьеля?

- Не только. Еще и Брайана Жубера. Предложение поработать с этим спортсменом я получил от президента французской федерации фигурного катания Дидье Гайаге на чемпионате Европы в Хельсинки. Что же касается Плющенко... Мы ведь проработали вместе 11 лет. Подобное долголетие отношений не то чтобы уникально, но встречается довольно редко. Не случайно многие спортсмены, добившись результата, меняют тренера, как это сделали тот же Ламбьель, Жубер, Саша Коэн. Нужен новый толчок, новая мотивация. И вот когда Женя сказал мне, что хочет возобновить выступления, и начал тренироваться, я сразу почувствовал в нем готовность работать по-другому. Не так, как он это делал раньше.

- Когда художник пишет картину, он автоматически делает целый ряд привычных, свойственных ему действий: натягивает холст на раму, в определенной манере смешивает краски, работает кистью. Так вот некоторые действия, которые прежде Плющенко были совершенно несвойственны, он, к моему удивлению, воспринял совершенно нормально. Без дискуссий.

Например, раньше Женя перед прыжками никогда не вращался. Я объяснил ему, каким образом мы можем ликвидировать этот пробел, как вообще научиться делать то, что он не умел или умел недостаточно хорошо, и Женя принял все мои предложения. Причем таких моментов, позволяющих подняться на новый уровень, множество.

- Мне приходилось слышать, что в процессе подготовки к Играм в Турине Плющенко был крайне консервативен в своем отношении к каким бы то ни было новшествам.

- Да, именно так и было. И я, если честно, ожидал, что он и теперь ко многому будет настроен негативно. А Женя начал делать многие вещи, что называется, с чистого листа - и не испытывал при этом никакого внутреннего диссонанса. Талант быть выдающимся спортсменом заключается ведь не только в каком-то особенном устройстве мышц. Но и в том, как человек воспринимает новое.

НА ЛОДКЕ «РА»

- После Игр в Турине вы рассказывали, как сильно на вас давила необходимость выиграть. А как обстоит дело сейчас?

- Необходимость выиграть довлела надо мной со времени победы Урманова в Лиллехаммере. Потом это чувство лишь усилилось, поскольку у нас с Плющенко не получилось завоевать золото в Солт-Лейк-Сити. Но сейчас я смотрю на все гораздо спокойнее. Считаю, что сам факт возвращения Жени и создания серьезной конкуренции в мужском катании - очень большое достижение.

- Плющенко сильно изменился со времен Турина?

- Меня радует, что в его катании не пропало ощущение свежести и молодости, стремление превзойти себя. Например, на соревнованиях в Петербурге он сделал в каскаде прыжок в четыре оборота, затем тройной тулуп и тут же полез на тройной риттбергер. В рамках существующих правил нет никакого смысла это делать. Потому что если ты прыгнул тройной риттбергер в каскаде, то уже не можешь выполнить его отдельно. Да и оценки за риттбергер, будь он в каскаде или сам по себе, предусмотрены одинаковые. Но Женька полез его делать из чистого азарта: ему не терпелось попробовать - сумеет или нет.

- Кстати, вы уже просчитывали математически, как и чем именно можно будет в Ванкувере «брать свое»?

- Этого сейчас только дурак не просчитывает.

- А подробнее?

- Не хотел бы конкретизировать, честно говоря.

- Тогда задам вопрос несколько иначе. На Играх в Турине у меня сложилось ощущение, что физическое состояние Плющенко просто не позволяет ему равномерно распределять сложные прыжки в произвольной программе. Поэтому она поставлена таким образом, чтобы все прыжковые элементы были в первой ее части...

- Вопрос понял. Могу сказать, что мы уже предприняли определенные шаги в этом направлении: часть прыжков Женя намерен исполнить именно во второй половине программы. Опять же, мне не хотелось бы детально останавливаться на технических аспектах, чтобы раньше времени не будоражить сознание наших друзей-соперников.

- Именно поэтому во время соревнований в Санкт-Петербурге вы просили не снимать катание Плющенко на видеокамеры?

- Это сейчас не нужно.

- Как считаете, наиболее тяжелый период, связанный с возвращением Плющенко в спорт, уже позади или еще не пройден?

- Жизнь покажет. Если я сейчас начну отвечать на этот вопрос, это может стать каким-то обещанием. В том числе самому себе. А я не хочу ничего обещать. Ощущаю себя, как Тур Хейердал, отправляющийся в путешествие на лодке «Ра». Где именно моя лодка встретит скалистую гряду, а где ее подхватит теплое течение, мне только предстоит понять.

- В связи с тем, что вы с Плющенко возобновили олимпийскую подготовку, пришлось отказаться от каких-то других планов?

- Не сказал бы. Неким общим направлением в тренерской работе для меня были Игры-2014 в Сочи. Тогда как в отношении Ванкувера я никаких серьезных амбиций не имел.

- А как же ваш ученик Андрей Лутай?

- Попасть на Олимпиаду, безусловно, почетно. Но это не совсем тот уровень, на котором я привык работать и который меня удовлетворил бы.

- Другими словами, вы успели понять, что потенциал Лутая не настолько мощен, чтобы он мог претендовать на результат высшего разряда?

- У каждого спортсмена - своя судьба. Лутай ведь появился в моей группе почти случайно. После того как моим именем назвали школу фигурного катания в Белгороде, я взял оттуда Андрея в порядке своеобразной шефской помощи. Что ж, он стал десятым в мире, и это неплохой результат. Я, кстати, далек от того, чтобы считать потенциал Лутая исчерпанным. Несмотря на то, что на последнем чемпионате мира в Лос-Анджелесе девять спортсменов оказались сильнее Андрея в целом, по отдельным компонентам своих программ он опережает многих из них.

СЕКРЕТ ДОЛГОЛЕТИЯ

- Вас не задевает, что в представлении множества людей вы, несмотря на все свои многочисленные заслуги, остаетесь «тренером Плющенко»?

- Женя столько лет доказывал, что он выдающийся атлет, а степень его нынешней популярности настолько высока, что ревновать тут не к чему. Финансовое благополучие спортсмена такого уровня всегда будет выше, чем у тренера. Это надо принимать как данность.

На самом деле тренерская работа гораздо многограннее, чем кажется на первый взгляд. К примеру, множество моих учеников, включая Плющенко, долгое время существовали и выезжали за границу за счет того, что все это оплачивалось либо моим трудом, либо моим именем, либо моими деньгами. Так вот искусство тренера заключается и в том, чтобы никогда никого этим не попрекать.

Не так давно меня пригласили на передачу, которая была посвящена юбилею Ирины Родниной. И, в частности, спросили, в чем секрет долголетия нашего с Плющенко спортивного сотрудничества. А я в ответ вспомнил, как иногда Женьку просто колотил. Однажды в Италии он, вместо того чтобы работать на льду, убежал на задний двор катка поиграть в футбол. Он держал мяч в руках, а я в ярости не очень удачно этот мяч ногой выбил и сломал ему палец. Но у Жени мудрая мама. Она прекрасно понимала, что на том этапе ее сына нужно было держать в ежовых рукавицах. Было б иначе - кто знает, каким он вырос бы.

Но такие отношения не могут существовать вечно. Они должны меняться. Спортсмен растет, взрослеет, становится умнее, с ним нужно начинать советоваться. Если первые приобретения Плющенко - квартира, машина - совершались с моим участием, то сейчас уже Женя советует мне, какую машину покупать, чтобы это соответствовало определенному уровню.

- Уровню «тренера Плющенко»?

- Неважно. Важно то, что мы продолжаем работать вместе, и разговоров о том, кто в нашем коллективе главный, у нас не существует. Значение имеет лишь результат.

- А для вас есть разница, на какой машине вы приезжаете на каток?

- Нет, конечно. Мне достаточно того, что я - Мишин. Меня многие спрашивали после Турина, кстати, как я стал себя чувствовать, перестав быть тренером выдающегося спортсмена. А как я должен себя чувствовать? Мое уважение к Тамаре Москвиной, например, совершенно не зависит от того, катаются у нее в данный момент Кавагути со Смирновым или нет. Хотелось бы думать, что и ко мне коллеги относятся похожим образом.

- У вас с Плющенко сразу было договорено, что после свадьбы никакого свадебного путешествия у него не будет?

- А как иначе? Это даже не обсуждалось.

- Для людей, далеких от спорта, сама ситуация неожиданна, согласитесь. Столько шума вокруг бракосочетания...

- Никакой помпы на самом деле не было. Было спокойное, нормальное общение, никакого официоза. Не могу сказать, что это «мой» мир, но знакомых у меня и там хватает.

- А с нынешней женой Евгения вам легко находить общий язык?

- Не труднее, чем с Женей.

- Объясню, почему спросила: меня не покидает ощущение, что серьезность спортивных намерений Плющенко была сильно стимулирована Яной.

- Не думаю. Женя - самостоятельная личность. Могу сказать, что я не предпринимал вообще никаких попыток уговорить Плющенко вернуться в спорт. Более того, это было бы грубой ошибкой с моей стороны. Только глубокая внутренняя убежденность может заставить человека заново броситься в этот бушующий поток.

МОСТ В НИКУДА

- Вы нервничали, стоя у борта, когда на Кубке Санкт-Петербурга Женя готовился выйти на лед?

- Есть грузинская притча, как мама взрослого сына не хотела, чтобы тот работал, и просто давала ему деньги, чтобы сын мог принести их отцу, как заработанные. Отец раз за разом бросал эти деньги в огонь. Но однажды сын действительно заработал что-то сам. И когда отец снова бросил деньги в печь, парень тут же кинулся, обжигаясь, доставать монеты из огня. Мысль понятна: если речь идет о работе, в которую вложены твои руки, сердце, душа, то не волноваться за нее невозможно.

Но я волновался не за результат. Мне было важно понять, не потерял ли Плющенко за три года ощущения спортивной борьбы. Способен ли он соревноваться, держать напряжение старта. Помните Игры в Лиллехаммере, когда в спорт вернулись олимпийские чемпионы прошлых лет - Брайан Бойтано, Виктор Петренко? Они ведь проиграли не технически. Дрогнули именно потому, что оказались не готовы бороться.

- Как раз тогда Бойтано заметил, что проиграл, потому что жаждал победы. А должен был жаждать борьбы.

- Вас не пугает, что Плющенко может привыкнуть к чересчур высоким баллам, которыми его наверняка будут одаривать на всех «домашних» соревнованиях, как это, собственно, и произошло в Питере, и может внутренне растеряться, если не получит подобных оценок на том же чемпионате Европы?

- Ни для меня, ни для него баллы вообще не имели значения. Иллюзий на этот счет у нас нет. Да и потом, не так просто получить высокие баллы даже на домашних соревнованиях. Для этого нужно как минимум произвести впечатление.

То, что к Плющенко могут отнестись предвзято, я допускаю. И немного боюсь этого, скрывать не буду. Мне кажется, что Женя относится к тому немногочисленному числу спортсменов, которые излучают что-то особенное помимо техники, артистизма и грации. Только вот нынешняя система оценок, в которой прослеживается стремление поверить алгеброй гармонию, имеет серьезный недостаток. Она не способна отразить обаяние личности в той степени, в которой отражала ее в свое время оценка 6,0, выставленная за артистизм.

- Ностальгируете?

- Это другой вопрос. Сейчас же просто констатирую факт.

- Многим тренерам в процессе подготовки к главному старту свойственно ставить перед учениками достаточно узкие задачи. Например, Елена Чайковская довольно долго говорила Марии Бутырской, что для нее важна прежде всего чисто выполненная короткая программа. Для кого-то первостепенное значение имеет конкретный набор прыжков или какой-то другой элемент. А что важно сейчас для вас?

- Такой подход, как мне кажется, чаще всего характерен для тренеров, у которых катаются спортсмены с многочисленными «дырками». Вот они и вынуждены поэтапно эти дырки закрывать. Перед нами такой необходимости нет. Задача в другом. В том, чтобы каждый день находить какую-то полезную деталь. Украсить кусок дорожки, найти наиболее выигрышный выезд, соединить какие-то элементы. Знаете, когда человек для себя дом строит, то постоянно смотрит, как еще его можно улучшить. Где-то гайку затянет, где-то лишнюю доску положит. Если эта работа будет непрерывной, то и Женя в ее процессе начнет становиться лучше. Более сильным, более ловким, способным выполнить более сложную задачу. И тогда появится больше возможностей что-то придумать.

Важно, чтобы этот тренировочный процесс просто шел. Чтобы не было болезней, травм. Сейчас, кстати, Женька прекрасно чувствует момент, когда ему нужно отдохнуть. Не потому что ему просто хочется, а чтобы эффективнее провести следующую тренировку. Другими словами отдых стал составляющей частью работы.

- С возрастом человеку вообще свойственно лучше понимать, что и зачем он делает.

- Это Плющенко понимал еще в те времена, когда только начинал выводить семью на уровень достойного существования из крайне бедственного. На этот счет в свое время замечательно сказал другой мой ученик - Леша Ягудин: «Я должен кататься хорошо для того, чтобы моя семья не жила в коммунальной квартире».

- Помимо фигурного катания в вашей жизни есть пространство для каких-либо увлечений, занятий для души?

- Да, я - садовод. И строитель. Выращиваю декоративные кустарники и строю мосты на своем дачном участке. Хочу, чтобы у меня был свой Поцелуев мост, свой Дворцовый. Но пока есть только мост в никуда. Потому что там, где он заканчивается, уже начинается болото. Такая трясина, что ступить нельзя - утонешь. Строю мосты я, естественно, не сам, а вот кусты всегда сажаю своими руками.

- А саженцы где берете?

- Покупаю. Однажды привез из Сочи лимонное дерево, спрятав его в чемодане. У меня приживается все. Очень люблю смотреть, как растет то, что я посадил. Представляю, как сад будет выглядеть через пять лет, через десять. Это сильно компенсирует те мелкие тренерские неприятности, которые постоянно сопровождают мою работу.