Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Бессмысленно строить планы, когда между партнёрами нет взаимопонимания, считает победительница двух этапов Гран-при России в танцах на льду Аннабель Морозов. По словам фигуристки, она не была инициатором разрыва с Девидом Нарижным, но не считает, что могла бы строить с этим партнёром успешную карьеру. В интервью RT Аннабель рассказала, как боялась первый раз менять партнёра, объяснила, чем интересны тренировки в США, и почему считает своего отца лучшим постановщиком в мире.

— В середине февраля вы встали в пару с Девидом Нарижным, за несколько месяцев тренировок приобрели статус одного из лучших российских танцевальных дуэтов, выиграли два этапа Гран-при России и … неожиданно решили расстаться. Можете хотя бы в общих чертах пояснить, что произошло?

— У меня не было желания расстаться, просто так сложились обстоятельства. Это, наверное, такая ситуация, в которой никто не виноват, но и оставаться вместе не получается.

— По словам Ирины Жук, под чьим руководством вы с партнёром тренировались в Москве, причина разрыва в том, что Нарижный отказался готовиться к чемпионату России в Америке, так как перед турниром осталось уже совсем немного времени.

— Не совсем так. Проблемы в паре у нас начались ещё летом, когда мы три месяца тренировались в Флориде. Я видела, что Девиду не очень там нравится. Он впервые уехал от родителей на такой долгий срок, поэтому эмоционально ему было тяжело. Плюс начались проблемы с желудком — он не мог есть американскую еду. Я старалась помочь, готовила еду сама, но помогало это слабо.

Кончилось всё это тем, что мы перестали даже куда-то выбираться, потому что Девид не хотел выходить из дома. Перестал делиться проблемами, замкнулся. Я очень надеялась, что ситуация изменится, когда мы вернёмся в Москву, но этого не произошло. К тому же в Москве стало некомфортно тренироваться уже мне — тому были свои причины.

Мы в принципе с самого начала понимали, что в нашей паре могут быть сложности, поскольку я, находясь в Москве, точно так же скучаю по родителям, которые живут в США. Мне не всегда было комфортно, особенно когда на протяжении двух лет приходилось жить в Новогорске на спортивной базе. Поэтому мы, собственно, и решили, что будем тренироваться то в одной, то в другой стране, тем более что ещё до Игр в Пекине мой отец (Николай Морозов — RT), Алексей Горшков, у которого я каталась с Андреем Багиным, и Ирина Жук с Александром Свининым, у которых тренировался Девид, объединились в одну тренерскую бригаду. Это как бы подразумевало, что без внимания ни в какой ситуации мы не останемся.

После этапа в Казани, который закончился 7 ноября, то есть, больше чем за полтора месяца до начала чемпионата России, я уговаривала Девида поехать на две недели в Америку, потому что считала, что нам много чего нужно в программах поменять и подправить. То есть сделать всё возможное, чтобы максимально хорошо подготовиться к чемпионату России. Но Девид был против, несмотря на то, что никаких визовых, как и финансовых препятствий для этой поездки не было. Тогда я, собственно, и спросила его, как он представляет нашу с ним подготовку в следующем сезоне?

— И что он ответил?

— Сказал, что не хочет ничего менять, поскольку его всё устраивает, а развиваться в спортивном плане можно и самостоятельно, не особо полагаясь на тренеров. Но я так не умею. Я не олимпийская чемпионка, не обладаю достаточным опытом, чтобы самостоятельно понимать, как и что нужно делать для того, чтобы продолжать расти. Могу, скажем, поменять в программе какую-то часть, но при этом у меня нет уверенности, что это получится у меня лучше, чем у профессионального тренера. Мне постоянно нужен взгляд со стороны.

Естественно, я хотела, чтобы у меня был партнёр, с которым мы всегда поддерживали бы друг друга. И было больно убедиться в том, что это не так.

— Каким образом было принято решение не выступать в чемпионате России?

— Когда мы разговаривали, обсуждая собственное будущее, мне, честно говоря, хотелось услышать, что, возможно, я не права, что все мои сомнения надуманы, что Девид по-прежнему хочет со мной кататься и готов ради этого на какие-то шаги. Что это глупо, наконец — расставаться после того, как сделано столько работы. Но этого не произошло. Были только какие-то упрёки и ни малейшей попытки как-то побороться за то, чтобы наша пара не прекращала существования. Мы так и не решили тогда, будем ли готовиться к чемпионату России, но потом я получила от Девида смс: «Я пишу в федерацию, что мы не участвуем, да?»

Дело-то здесь не в том, что Девид не захотел после Казани лететь в Америку. А гораздо в более глобальных вещах: кто из нас и как видит собственное будущее в танцах.

— Каким видите своё будущее вы?

— Наверное, таким, как его видят все спортсмены: хочу стать чемпионкой. Хотя на самом деле мне хочется не выиграть какой-то конкретный титул, а чтобы меня запомнили. С каким именно партнёром это может произойти, я пока не знаю.

— Вы не думали о том, чтобы найти партнёра в Америке?

— Думала. Более того, не исключаю такой возможности, если не получится сделать этого в России. Здесь что-то загадывать сложно.

— В танцах считается, что партнёрам нужно долго скатываться, прежде чем на них обратят внимание.

— До того, как я начала кататься с Девидом, мне не приходилось менять партнёра и, честно признаюсь, было страшновато: с Андреем (Багиным — RT) нам приходилось долго учить какие-то элементы, да и вообще долго притираться друг к другу. Я была намного моложе него и просто не понимала многих вещей. Очень многое делала неправильно.

— Например?

— Не старалась лишний раз что-то сказать или спросить, не думала о том, что на партнёра нужно смотреть во время катания, контактировать с ним, работать друг на друга. Мне сначала казалось, что с другим партнёром всё будет так же сложно. Но оказалось намного проще, поскольку я уже сама понимала, что и как нужно сделать, чтобы не повторять прежних ошибок. Поэтому сейчас меня не пугает мысль, что придётся очень многое начать сначала.

— Что для вас главное в партнёре?

— Чтобы он хотел добиться результата так же сильно, как я сама. Чтобы именно это стояло на первом месте. Я же прекрасно понимаю, что у нас могли бы быть неплохие результаты с Девидом. Но строить долгосрочные планы, когда внутри пары до такой степени не существует взаимопонимания, бессмысленно. Потому что рано или поздно всё равно всё сломается.

— Мне, честно говоря, удивительно, что при столь успешном в профессиональном плане отце, в вас настолько сильно развито стремление к результату. Могли бы жить в удовольствие, причём в любой стране, получать образование, развлекаться с друзьями, ни в чём себе не отказывая.

— Мне просто очень нравится кататься. Всегда нравилось. Когда мама с папой уже расстались, папа забирал меня на выходные и мы ехали на каток. У отца тогда в Америке была большая группа, в которой в разное время тренировались Шэ-Линн Бурн, Дайсуке Такахаси, Флоран Амодио, Хавьер Фернандес, Мики Андо, и я каталась на том же льду — повторяла какие-то элементы, кусочки программ. Потом начала выступать, как одиночница. Нравилась публика, всё нравилось. Помню, как с Максимом Ковтуном мы ходили в Макдональдс. Мне было 10 лет, а ему 15 или 16. С Шэ-Линн и Мики Андо мы поддерживаем отношения до сих пор.

— Кого вам проще понимать — русских, или американцев?

— Не сказала бы, что у меня есть проблемы в общении с кем бы то ним было, но по менталитету я точно не американка. Папа — русский, мама — француженка. То, что родители живут в Америке, ничего в этом плане не меняет.

— Все фигуристы, которые когда-либо тренировались под руководством вашего отца, говорили, что никакой другой постановщик не ставит столь удобные программы, как Николай Морозов.

— Это действительно так. Папа очень творческий человек, поэтому на тренировках не бывает скучно даже когда приходится кататься семь часов подряд и по сто раз менять какие-то куски в программе. Честно скажу, что не видела пока постановок, которые нравились бы мне больше, чем те, что ставил отец. Точно так же не замечала, чтобы кто-то из постановщиков столь же классно катался.

— Я, кстати, обратила внимание на то, что автором абсолютно всех ваших программ как с Багиным, так и с Нарижным, если верить английской википедии, является отец.

— Каждый раз, когда мы предпринимали попытки поставить программу у кого-то другого, они не удавались. Папа считал, что может сделать лучше — и делал. Даже когда он смотрел, как выступают другие пары, всегда отмечал, в каких местах изменил бы программу, если бы ставил её сам. Объяснял, почему, на его взгляд, спортсменам неудобно кататься в тех или иных постановках. И это всегда было очень аргументированно.

— При этом пока вы катались с Багиным, Николай, насколько мне известно, постоянно отправлял вас тренироваться с другими специалистами. В чём смысл?

— В том, что, по мнению отца, это позволяло не только получить какие-то новые знания, но и сравнить себя с другими парами. Это реально было классно. Поэтому я до сих пор при каждом удобном случае стараюсь поработать с самыми разными специалистами, если есть такая возможность. Хожу танцевать в разные места, мне нравится работать с разными тренерами. В этом случае ты постоянно как бы получаешь подпитку из новых идей, новых взглядов. Когда мы с Багиным катались у Алексея Горшкова в Одинцово, тренер тоже не возражал против того, чтобы мы параллельно занимались с самыми разными педагогами.

— А как к этой инициативе относились Александр Свинин и Ирина Жук, у которых вы начали кататься, встав в пару с Нарижным?

— Я каждый раз предварительно спрашивала, могу ли обратиться к тому или иному специалисту, мне никто и никогда не запрещал это делать, но было ощущение, что в группе это не очень принято.

— С кем из тренеров, через чьи руки вы прошли, было круче всего работать?

— Так сразу не скажешь, поскольку все очень разные. Марина Зуева — совершенно выдающийся мастер в том, чтобы досконально объяснить идею программы, поставить жесты, взгляд, чтобы программа максимально заиграла и произвела наиболее сильное впечатление. Она очень много знает, постоянно что-то рассказывает, и её энергии хватает не только на всех спортсменов, но и на кучу своих домашних животных.
Игорь Шпильбанд не упускал ни одной даже самой маленькой технической детали: всегда мог объяснить, как лучше сделать дугу, или вписать в программу тот или иной элемент. Плюс мне очень нравилось смотреть на другие пары Игоря: как они тренируются, как общаются между собой. Это ведь тоже очень большая школа на самом деле.

— Если всё быстро образуется и вы найдёте партнера, уедете тренироваться с ним в Америку?

— Совершенно необязательно. Я никогда не собиралась перебираться в Америку для того, чтобы постоянно там жить. Тренеры, у которых можно многому научиться, есть и в России, и я совершенно не хочу сказать, что в Америке в этом отношении лучше. Везде есть свои плюсы. Просто мне кажется, что, если у спортсменов имеется возможность тренироваться в разных странах, этим нужно пользоваться.

— Если соревнования проиграны, вы способны чувствовать себя счастливой?

— Да. Но только в том случае, если откаталась хорошо и сделала всё, что было в моих силах. Я всегда помню, что спорт есть спорт, что кто-то может оказаться лучше даже при моём идеальном прокате. Задевает, когда выше оказывается пара, которая в реальности не была лучшей.

— Положа руку на сердце, вы с Багиным надеялись в прошлом сезоне на то, что можете попасть на Олимпиаду в Пекин?

— Сначала я не верила в такую возможность, поскольку думала, что за третью вакансию будут бороться Тиффани с Джоном (Загорски-Гурейро — RT). Но потом Тиффани, с которой мы дружим, рассказала мне, что отобраться на Олимпиаду они с Джоном скорее всего не смогут из-за её болезни, и даже произнесла что-то типа: «У тебя есть шанс». Но потом всё встало с ног на голову, и выяснилось, что никакого шанса нет. Что кандидат на третье место в сборной один, и это — не мы.

— Сами это поняли?

— Папа ещё до начала соревнований предупредил, чтобы мы с Андреем не питали никаких иллюзий. Сказал, что говорит об этом заранее, потому что не хочет, чтобы мы расстраивались по этому поводу. Но я всё равно расстроилась, потому что весь год думала об этих Играх. Что лёд скользкий, что все падают, что может оказаться так, что нам с Андреем действительно выпадет шанс… Мы работали ради этого шанса, как проклятые. Ну да, головой я всё понимала. И тем не менее весь следующий месяц мне было очень тяжело смотреть, как катаются другие.

— Тамара Николаевна Москвина не так давно сказала, что ради результата спортсмен должен уметь отодвигать на второй план всё личное. Согласны с этим?

— Так нам ведь это постоянно так или иначе приходится делать. Я не могу, скажем, вечером пойти на встречу с подружкой, если утром у меня тренировка. Не могу поехать в выходные на какую-то тусовку, если на следующей неделе нужно выступать в соревнованиях. Это нормально. Да, я знаю, что существует жизнь после спорта, что она совсем другая и, возможно, не менее интересная, но пока мне нравится быть сконцентрированной на том, что я считаю в своей нынешней жизни главным.