Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Когда выступаешь так, как в Солт-Лейк-Сити выступал Алексей Ягудин, никакие, даже самые предвзятые, судьи не поставят под сомнение твою победу. И никакие, даже самые оголтелые, журналисты и болельщики не потребуют отнять у тебя медаль.

Высшая степень сложности, потрясающий артистизм и - максимальные оценки. Фантастический мировой рекорд на Олимпийских играх: никогда прежде фигурист-одиночник не получал от арбитров сразу четыре «шестерки»! И никогда прежде все девять судей не отдавали единогласно чемпиону первое место!

Четырнадцатое февраля... Алексей Ягудин ждал этого дня с особым трепетом. Дело вовсе не в том, что накануне его тренер Татьяна Тарасова отмечала особую дату: не только свой день рождения, но и тридцатилетие олимпийской тренерской карьеры, которая началась в Саппоро в 72-м.

И уж тем более не Валентинов день был тому причиной. На Олимпийских играх - не до общих праздников. 14 февраля - день олимпийского финала в мужском одиночном катании. Так получилось, что главным этот финал стал не только для Ягудина - для всей России.

Это было видно по составу болельщиков на трибунах - среди них присутствовало все высшее российское спортивное руководство. Шли на стадион с надеждой: не все же тянуться черной для страны полосе неудач. А в фигурном катании все куда как хорошо - две медали, в том числе и золотая, практически обеспечены.

Так думали многие. Но не случайно в своем уже послепобедном интервью Ягудин вспомнил слова легендарного канадского фигуриста Курта Браунинга, который на протяжение многих лет неизменно становился чемпионом мира, но так и не сумел ни разу стать олимпийским чемпионом. Слова эти вполне можно вывешивать в рамке отдельным лозунгом-аксиомой: «Короткой программой на Играх не победить. А проиграть их можно».

Действительно, если Евгению Плющенко удалось ценой единственной ошибки разрушить собственные шансы на победу еще до наступления главной фазы соревнований, то с чего делать вывод, что в произвольной, где шансов на ошибку гораздо больше, их не разрушат остальные? Ягудин в том числе.

ПЛЮЩИНЦЫ И ЯГУДИНЦЫ

Противостояние двух выдающихся российских фигуристов в Солт-Лейк-Сити достигло апогея. Вплоть до того, что корреспонденты инструктировали друг друга ни в коем случае не проявлять собственных симпатий, разговаривая с тренерами фигуристов. Напротив, убеждать каждого, что болеешь лишь за него. Иначе интервью может вообще не получиться.

Все разговоры о фигурном катании на катке и вне его неизменно сводились к одному: кто сильнее - Плющенко или Ягудин. Перевес общественного мнения явно склонялся в сторону Евгения. На протяжение всего сезона Ягудину еще не удавалось безошибочно прокатать произвольную ни на этапах «Гран-при», ни на отборочном чемпионате России, ни в Лозанне, где спортсмен стал чемпионом Европы. Плющенко же оставался в тени и таинственности, осев в Питере для того, чтобы поменять программу. А тайна всегда привлекает интерес.

Впрочем, после того, как фигурист потерпел неудачу в первом прокате, даже те, кто болел за Ягудина, не скрывали огорчения. Жалели Евгения. А может быть, самих себя. Оттого, что лишились надежд увидеть непримиримую битву двух гигантов в финале.

Несмотря на то, что Плющенко сохранял гипотетические шансы на золото, их как-то не обсуждали. Мол, с золотом все ясно, хорошо будет, если второму россиянину удастся зацепиться за призовую тройку. И только в день финала появился откровенный страх: а вдруг сложится так, что золото уплывет из рук вообще? Конечно, хорошо кататься последним, зная результаты соперников. Как, например, было на Играх в Лиллехаммере с Алексеем Урмановым. Все те, от кого стоило ждать самых больших неприятностей, там просто не справились с нервами - упали, и россиянину оставалось лишь чисто откатать рядовой и не самый сложный вариант своей программы. Что Урманов и сделал.

А вот если не упадут? Хватит ли нервов противостоять этому?

В ПОГОНЕ ЗА ЧЕТВЕРНЫМ

Техническую распечатку прыжков, которые предварительно заявили в своих программах финалисты, было страшно брать в руки. Прыжок в четыре оборота - по отдельности и в каскадах - значился в списке 29 раз. Трое - китаец Чжан Минь, канадец Элвис Стойко и американец Тимоти Гейбл намеревались исполнить ультра-сложный элемент трижды. У Ягудина и Плющенко планы были более масштабные - исполнить четверной в каскадах 4+3+3 и 4+3. На сольные прыжки в четыре оборота замахнулись даже те спортсмены, которых не то что на олимпийском - на европейском уровне всегда было принято считать аутсайдерами. Короче, немыслимой сложности элемент перестал таковым считаться. Стал нормой.

Ветеран фигурного катания 30-летний Стойко намеревался замахнуться даже на четверной лутц - наиболее сложный вариант прыжка. Тот самый, который в одном из этапов «Гран-при» безуспешно пытался исполнить Плющенко.

Что с того, что ни Стойко, ни чемпион США Тодд Элдридж, ни чемпион Китая Ли Чэнцзян не могли уже претендовать на медали, убив собственные шансы многочисленными ошибками в короткой программе. Они все равно были опасны. Двое первых выступали последний раз и, естественно, считали делом чести уйти красиво. Точно так же не имело никакого значения, что второе место в короткой программе японца Такеши Хонды зрители сочли полным абсурдом. Случайностью. Но ведь если фигурист сумел безошибочно прокататься один раз, где гарантия, что он не выкинет подобный фортель в финале?

Гейбла и вовсе начали считать чуть ли не фаворитом - главной надеждой США. Удачное исполнение трех четверных заведомо обеспечивало спортсмену не только шаг в историю (три таких прыжка в одной программе на Олимпийских играх еще не исполнял ни один фигурист в истории), но и максимально высокую техническую оценку.

В этой предельно накаленной обстановке оставалось одно: ждать крови.

И она пролилась, едва к выступлениям приступила третья группа финалистов.

Сначала с четверного упал Элдридж. 31-летний американец выглядел на тренировках довольно стабильно, доводя до изумления даже опытных тренеров («Что он делает? Он же никогда этого не умел!»). Упал, что называется, по полной программе - на спину, почти врезавшись в борт. Так падают не из-за неточностей в отталкивании или приземлении. А лишь потому, что отказали нервы.

Стойко был более удачлив. Лутц он пробовать не стал, зато сделал два каскада 4+2. Слегка ошибся в акселе. В целом, судя по лицу, был вполне доволен прокатом, но лишь до того, как на табло появились оценки: 5,4; 5,3; 5,5... Перевод цифр в слова был прозрачен: «Не твой это праздник, парень...».

В сильнейшей шестерке продолжалось примерно то же самое: масса самых разных, совершенно нехарактерных для столь опытных спортсменов ошибок. Нервы плавились на глазах. Хонда для начала прыгнул на две ноги самый простой из тройных - тулуп. Потом сделал двойной аксель вместо тройного. Дорожка шагов, из которой Ягудин и Плющенко неизменно делают произведение искусства, в исполнении Хонды выглядела, как судорожное перебирание ногами по льду в попытке хоть немного отдышаться. В общем, фон для выступления Евгения японец создал великолепный. Неудивительно, что выступление чемпиона мира смотрелось на нем шедевром. И Плющенко без труда возглавил список лидеров.

Катался он более чем достойно. Хотя избежать ошибок тоже не удалось.

Знаменитый каскад из трех прыжков был выполнен с ошибкой. И засчитан судьями всего лишь как комбинация 4+3. Великолепно справившись со вторым прыжком в четыре оборота и практически всей оставшейся программой, неожиданно сдвоил сальхов. Так что никакой гарантии в том, что впереди не окажутся оставшиеся трое - Гейбл, Александр Абт и Ягудин, не было. Была лишь надежда, которая и оправдалась: «суперпрограмма» американца не вызвала у арбитров никакого восторга.

Заниженные (судя по реакции трибун) оценки объяснялись просто: при таком количестве четверных и тройных соблюсти баланс композиции (за что, собственно, выставляется вторая оценка) практически невозможно. А прыжки с перебежками между ними давно уже не считаются в фигурном катании товаром, который можно выгодно продать.

Даже Фрэнк Кэролл - тренер фигуриста, бывший тренер Мишель Кван и вообще один из опытнейших специалистов, после соревнований заметил:

- Арбитров явно напугал скандал в парном катании. Судили они как никогда справедливо. Естественно, меня как тренера в первый момент расстроили оценки, которые Тимоти получил за артистизм. Но в глубине души я прекрасно понимал, что не имею права жаловаться.

С четверного упал и Абт, сорвав тем самым не просто прыжок, но весь каскад, так блистательно исполненный в короткой программе. «Не мой день, - прокомментировал он коротко. - Слишком волновался. Все-таки это - моя первая Олимпиада».

РЕКОРДНЫЙ ЗАЕЗД

В фигурном катании не фиксируются официальные рекорды. Зато неофициальные отслеживаются самым тщательным образом. Тренер Плющенко Алексей Мишин нет-нет, а вспомнит в том или ином разговоре, что за первое удачное исполнение четверного прыжка в чемпионате мира в Книгу рекордов Гиннесса занесен Браунинг, хотя на самом деле его ученик Урманов сделал это раньше.

Отслеживать бывает трудно. Например, в короткой программе двум спортсменам - Гебелю и французу Фредерику Дамбье - удалось выполнить четверной сальхов. Но как спортсмен, первым сделавший это на Олимпийских играх, в историю занесен американец. Лишь потому, что выступал раньше. Он же был отмечен в финале как рекордсмен по количеству удачно выполненных четверных. Но по-настоящему рекордным стало выступление Ягудина.

Ни один олимпийский чемпион не прыгал четыре оборота в сочетании с тройным и двойным прыжками. Ни один олимпийский чемпион не включал в программу два четверных (Илья Кулик в Нагано исполнил этот элемент лишь раз). Наконец, ни один олимпийский чемпион не получал от судей больше одной «шестерки». Последними, кто удостаивался такой оценки на Играх в Нагано, были Стойко и француз Филипп Канделоро. Ягудин же получил четыре высшие оценки.

Описывать то, как он катался, бессмысленно. Оставалось лишь вспомнить слова, сказанные как-то Тарасовой: «Когда Леша катается так, как он может кататься, выиграть у него невозможно».

Собственно, этим блистательным со всех точек зрения прокатом Алексей расставил все точки и акценты. И дал понять всем, что ему совершенно наплевать, ошибся или нет Плющенко в короткой программе, какое количество четверных делает Гейбл, есть ли в судейской бригаде «свой» арбитр... Счет по раскладу мест между ним и вторым призером оказался не 5:4 - как в дуэли с Евгением в финале «Гран-при», и не 6:3 - как в единоборстве с Абтом на чемпионате Европы в Лозанне, а 9:0! Чистая победа. Туше!

- Что сказала вам Татьяна Тарасова перед выходом на лед? - спросила я Алексея Ягудина, когда он появился в смешанной зоне после церемонии награждения.

- Что Тимоти Гейбл сделал три четверных прыжка. И было бы неплохо, если я прыгну два, а не один.

- Это было тяжело?

- Очень. Комбинацию 4+3+2 я сделал в соревнованиях впервые в жизни. Мог бы остановиться на каскаде из двух прыжков, но подумал: если хватает сил и есть шанс попробовать, то почему бы не сделать тройной каскад?

- О чем думали после короткой программы, зная, что в финале выступаете после всех соперников?

- Всеми силами отгонял от себя мысль, что могу выиграть. Накануне финала тренировался совсем немного. Не мог отойти после короткой программы. Она далась очень тяжело - нельзя было допустить ни одной ошибки.

После того проката долго не мог заснуть - перенервничал. Перед финалом договорились с тренером, что буду разминаться как обычно, потом отдыхать, а она сообщит мне, по какому плану катать произвольную. Теоретически я знал, что могу победить даже с одним четверным прыжком. Могу даже проиграть Плющенко. Но хотел выиграть. Доказать самому себе, что не зря три раза становился чемпионом мира.

- Когда поняли, что можете выиграть Олимпиаду?

- В октябре в Сан-Диего, когда участвовал в любительско-профессиональном турнире и впервые безошибочно прокатал и короткую, и произвольную программы.

- Падение Евгения Плющенко в короткой программе успокоило вас или добавило стресса?

- Немного успокоило. Однако сильнейший канадский фигурист Курт Браунинг как-то очень правильно сказал: «Короткой программой Олимпиаду выиграть нельзя. А проиграть можно». Я знал, что Игры - это не чемпионат мира или Европы. Это совершенно другие соревнования, на которых могут происходить невероятные вещи. И надо быть готовым ко всему.

- Для вас имело значение, с какими оценками выиграете?

- Если честно, да. Я даже слегка расстроился из-за того, что в короткой программе выступал в середине группы. Был бы последним, «шестерки» мог получить и там.

- Два года назад после чемпионата мира в Ницце вы сказали, что вам не понравилось в Нагано и вы не хотите больше участвовать в Олимпийских играх. Что скажете сейчас?

- Понравилось. И выступать, и вообще - все!

- В чемпионате мира участвовать собираетесь?

- Не знаю. Мы это планировали. Но сейчас не готов ответить. Не понял до конца, что произошло. Надо осознать, успокоиться, снять медаль... Хотя очень не хочется!

ДУЭЛЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ?

Плющенко тем не менее выглядел удовлетворенным. Как и Мишин. Пока фигуриста интервьюировало телевидение, тренер давал интервью российским журналистам:

- Считаю, что серебряная медаль - высокое достижение для спортсмена. Игры в Солт-Лейк-Сити для Жени - первые, в то время как у Ягудина - вторые. У Плющенко есть все возможности, чтобы кататься лучше. И он будет кататься лучше.

- Какими проблемами была вызвана смена произвольной программы накануне Игр?

- Это были не проблемы, а далеко просчитанный ход. Неужели не понимаете, что на смене программы Женя получил только плюсы?

- Насколько он нервничал перед выступлением?

- Сказал, что на него абсолютно ничего не давило. Выступал точно так же, как на любых других соревнованиях. Сложнее было мне - как старому олимпийцу, чей путь начался в 68-м. Для меня весь этот дух олимпийских колец куда более значим и волнителен. По-прежнему уверен, что мы выбрали правильное направление в работе. Когда в конце прошлого года меня критиковали за то, что наш с Плющенко эксперимент с четверным лутцем не удался, я оставался спокоен. Понимаете, в жизни каждого спортсмена существует момент, когда новый элемент вдруг «пошел». И этот момент нельзя откладывать. Поэтому мы и занимались разучиванием прыжка. Даже неудачное его исполнение в произвольной программе на этапе «Гран-при» в Санкт-Петербурге дало нам положительный результат. Входить в следующий олимпийский цикл без такого элемента наивно и нереально.

- Чем была вызвана ошибка в короткой программе?

- Не думаю, что страхом или нервами. Скорее стремлением сделать прыжок как можно лучше. Никаких других объяснений у меня нет.

- Сегодняшнего Ягудина можно победить?

- Можно, если бы Плющенко прокатался так, как он способен.

- Что на Играх было для вас наиболее тяжелым?

- Очень расстроился после короткой программы. Этот момент и был наиболее непростым.

- В какой степени вы вините в неудачном выступлении Плющенко себя как тренера?

- В спорте вообще принято относить успех на счет спортсмена, а за поражение спрашивать с тренера. Но никаких претензий мы друг другу не предъявляем. Надо просто спокойно разобраться, что не предусмотрел я, что не доделал он. А высказывать претензии... Это просто непродуктивно.

- Какие планы у вас сейчас?

- Будем готовиться к следующим Играм. Однозначно.

ВЕЛИКАЯ ТАРАСОВА

В какой-то момент мне стало за нее по-настоящему страшно. Когда в ожидании оценок, при слегка затянувшейся паузе, Тарасова, сидевшая рядом с Ягудиным в Kiss & Cry Corner, закрыла глаза, прижав к груди руки, и еле заметно перекрестившись побелевшими пальцами. Восьмая Олимпиада, седьмая золотая медаль. И каждый раз - это ожидание, на грани помешательства: как оценят твою работу и оценят ли?

Потом она обессиленно сидела в уголке зала для пресс-конференций и слушала, как Алексей Мишин, отвечая на чей-то вопрос, рассуждал о вкладе тренеров (и своем в том числе) в только что свершившуюся олимпийскую победу. Когда же заметил, что горд тем, что на пьедестале стоят два его ученика, Ягудин, не выдержав, взял микрофон: «Эта медаль принадлежит мне и Татьяне Тарасовой».

После того как чемпиона увели на допинг-контроль, журналисты плотным кольцом обступили его тренера.

- Вы думали о том, что Ягудин может проиграть?

- Я не думала, а работала. Если спортсмены доверяют мне свою жизнь, я не могу их подвести. И ищу все возможные пути, чтобы эта помощь получилась максимально эффективной. Стараюсь раскрыть все возможности человека. И думаю об этом двадцать четыре часа в сутки. Когда я начала работать с Ягудиным, то сразу заметила в нем очень большой артистический талант. И мне захотелось его развить. Это нелегкий путь. Потому что, работая в этом направлении, можно потерять что-то в технике. Все время приходится искать способы совместить одно с другим. Очень довольна, что нам это удается. А еще рада, что в бригаде турнира одиночников не было российского судьи. Иначе нам было бы гораздо тяжелее.

- Насколько помогло Ягудину непрекращающееся соперничество с Плющенко?

- Думаю, прежде всего это помогло Плющенко и Мишину. На протяжении этих четырех лет Мишин видел, как развиваются программы Ягудина, композиция. В результате он тоже стал искать новые пути. С моей точки зрения, Ягудин технически значительно сильнее соперников. Его прыжки намного выше, чем у других. Эта техника плюс фантастическое актерское дарование, уникальная хореография, композиция - дает возможность для размышлений очень многим спортсменам и тренерам. Ведь прыжки давно не являются панацеей. Вы и сами сегодня видели, сколько фигуристов исполняли эту вроде бы уникальную комбинацию 4+3+2. Даже Стойко в своем возрасте выполнил эту комбинацию в финале. Сделать сложный, высокий прыжок с хорошим выездом гораздо сложнее, чем прицепить на хвост четверному что-то еще. Гораздо более трудная задача - сочетать все элементы программы так, чтобы на льду создавался образ. И если Ягудину в его короткой программе начинают хлопать с самого первого аккорда - и не потому, что этого требует музыка, я расцениваю такую программу тоже как мировой рекорд. Хочу задать, кстати, встречный вопрос: что вы испытывали, когда Леша катал здесь короткую и произвольную программу?

- Мурашки по коже бегают.

- Вот вам и ответ. Это прежде всего хореография. Хотя не так давно я читала в российских газетах слова Алексея Николаевича Мишина о том, что хореография Ягудина - ужасна. Такие высказывания очень обидны для спортсмена и недостойны - для тренера, позволяющего себе так говорить о чужой работе.

- Что было для вас самым тяжелым в течение последних суток?

- Дождаться выступления. Мне так хотелось, чтобы он с собой справился... Потому что знаю, что он может все. Я очень благодарна Рудольфу Загайнову, который приложил много сил для того, чтобы Леша правильно понимал всю олимпийскую ситуацию. Да и всем, кто нам помогал. Коле Морозову, с которым давно работаю, художнице Нателле Абдуллаевой, которая сделала прекрасные костюмы. Это ведь очень важно, когда на программу работает каждая деталь.

- Алексей сказал, что накануне финала ему было очень сложно выбросить из головы мысль, что он - почти что олимпийский чемпион. Вы тоже думали об этом?

- Скорее наоборот. В моей дурацкой голове в таких ситуациях всегда прокручиваются самые ужасные картины. Но сегодня, когда мы пришли с утренней тренировки и я сумела немножко поспать, проснулась с хорошим настроением. Увидела Лешу на катке, услышала его голос и поняла, что все будет в порядке.

- А вы помните, каким был Ягудин, когда пришел к вам в 17 лет?

- Он был классным! Таким розовощеким, толстеньким... И ничего не боялся.