Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Игры в Сиднее долго будут помниться российским болельщикам двумя драматическими событиями. Поражениями четырехкратного олимпийского чемпиона в плавании Александра Попова и трехкратного - борца Александра Карелина.

С точки зрения большинства россиян, эти двое не могли проиграть. Ни при каких обстоятельствах. Почему? Наверное, потому, что слишком долго с именами Попова и Карелина были связаны самые светлые и святые для любого русского человека понятия. Патриотизм, гордость за державу. Страна прекрасно помнила и чудовищное ножевое ранение пловца после Игр в Атланте, после которого он совершил невероятное, вернувшись в спорт и выиграв в очередной раз чемпионат мира, его мировой рекорд этим летом, который как бы заведомо давал гарантию успеха в Сиднее. Помнила и невероятное мужество борца, выигравшего третью для себя Олимпиаду всего через три месяца после тяжелейшей травмы.

Уверена, что накануне Сиднея, когда олимпийская лихорадка невольно охватила весь мир, множество даже далеких от спорта людей в России рассуждали в душе примерно одинаково: «Пусть мы нищие и полуголодные, зато у нас есть Карелин и Попов. И вы встанете, господа, когда в их честь зазвучит российский гимн».

ШОК ГОСУДАРСТВЕННОГО МАСШТАБА

Реакция на поражение возведенных в ранг небожителей спортсменов была ошеломляющей. Глобальное чувство - растерянность. И глубочайшее сострадание. Но находились и такие, чьей первой реакцией было желание растоптать, развенчать, обвинить во всех смертных грехах. Попову вспомнили отъезд из России в Австралию, приравняв его чуть ли не к предательству Родины. Карелину - увлечение политикой и выборы в Госдуму.

Ничего непредсказуемого в этом, впрочем, не было. Человечеству всегда было свойственно мстить кумирам за то, что те не оправдали его надежд. Так было в Германии, по отношению к двукратной олимпийской чемпионке фигуристке Катарине Витт, проигравшей Олимпиаду в Лиллехаммере. Тогда же в жернова журналистской анафемы попал другой олимпийский чемпион - американец Брайан Бойтано, вернувшийся в любительский спорт, чтобы отстоять титул чемпиона Игр-88, но так и не сумевший это сделать.

Так было всегда. Просто никогда еще до такой степени не затрагивало сердца россиян. Прежние олимпийские поражения (чего стоит хотя бы неудача в Монреале-76 легендарной гимнастки Людмилы Турищевой!) случались на неизменно-победном фоне выступлений великого и могучего СССР. Посему и воспринимались не так болезненно. Нами. Проигравшие переживали собственные трагедии в одиночку.

ТАЙМ-АУТ СУДЬБЫ

«Олимпиада - самое непредсказуемое и самое, быть может, подлое соревнование на земле, порой возносящее до небес Бог знает кого и убивающее - великих», - написала однажды моя коллега Ольга Линде.

Иногда с этим трудно не согласиться. Олимпиада - действительно странное соревнование, где в высшей степени случайными кажутся иногда и победы, и поражения. Игры - пожалуй, единственное мероприятие, где чемпионом может стать любой из доброго десятка спортсменов, а вовсе не признанный лидер. И это - в порядке вещей. Точнее всего на этот счет высказался, пожалуй, участник четырех Олимпиад американский конькобежец Дэн Дженсен: «Судьба золотой олимпийской медали редко решается в единоборстве с соперником. Побеждает тот, кто лучше других может справиться с самим собой».

Олимпиада никогда не отдает долгов. Их приходится вырывать у нее с мясом и кровью. Будь иначе, спринтерское конькобежное золото Лиллехаммера наверняка поделили бы между собой двое - Дженсен и Игорь Железовский. За годы выступлений оба успели снискать себе репутацию величайших неудачников в истории Олимпиад.

Железовский должен был победить еще в 88-м, в Калгари. На тот момент ему принадлежали все мировые рекорды в спринте. Но спортивная судьба распорядилась иначе. Лед олимпийского катка оказался слишком быстрым. Настолько, что на всех трех спринтерских дистанциях мощного, тяжелого Игоря выносило на каждом вираже на лишние десятки метров. Будь до старта побольше времени, тренеры, возможно, успели бы что-то придумать: по-другому поставить лезвия, изменить заточку коньков. Вот только времени на это не оказалось.

Через год на чемпионате мира в Херенвене Железовский словно брал реванш, остервенело устанавливая еще более невероятные рекорды. Потом он скажет, что ни одну из своих побед не променял бы на олимпийскую. Но то заведомо было неправдой. Скорее, способом защитить свою собственную психику от вопроса, на который почти никогда не удается найти ответ: «Почему, будучи так силен, я не сумел выиграть главный старт жизни?»

На Играх в Альбервилле минчанину вновь не повезло. Конькобежцев поселили на высокогорье, вместо того, чтобы обосноваться в долине возле катка. Высота и сыграла фатальную роль. По воспоминаниям олимпийского чемпиона Калгари Николая Гуляева, спортсмены теряли сознание, стоило лишь нагнуться для того, чтобы зашнуровать конькобежные ботинки. На дистанции и вовсе не отдавали себе отчет в том, что происходит. Сил хватало лишь на первые сто метров. Дальше накрывало тягучим ватным кошмаром.

В Лиллехаммер Железовский ехал, понимая, что у него остался последний шанс. Он был уже далеко не так хорош, как четыре и два года назад, по-прежнему любил повторять, что никакая олимпийская медаль не сравнится с лавровыми венками выигранных им мировых чемпионатов, и все-таки надеялся (не мог не надеяться, иначе не остался бы в спорте еще на два года) на высшую справедливость. Ту самую, которая на Олимпийских играх так часто берет необъяснимый, с точки зрения здравого смысла, тайм-аут.

На это же надеялся Дженсен.

На своих первых Играх в 84-м в Сараево американец был абсолютно счастлив, заняв четвертое место на дистанции 500 метров. В Калгари он ехал побеждать, не подозревая, что в день старта на 500 метров ему позвонят из дома, чтобы сообщить, что состояние его старшей сестры, которая была больна лейкемией, резко ухудшилось. Джейн успела услышать слова брата, что он побежит для нее. Но так и не увидела забега, в котором Дженсен упал. Точно так же через два дня он упал на «тысяче».

Четыре года спустя в Альбервилле Дэн стал четвертым на «пятисотке», споткнувшись на последнем вираже. И остался 26-м на второй дистанции, попросту утонув в раскисшем из-за теплой погоды льду.

Несмотря на поражения на Играх, Дженсена по-прежнему называли великим спринтером. Вот только сам он уже в Лиллехаммере сказал:

- Слушать это - слабое утешение. Здесь для меня не существуют никакие былые победы и рекорды. Только одна мысль: что я более десяти лет пытаюсь достичь главной цели, а на самом деле, если разобраться, все, чего добился на Олимпийских играх, это два четвертых, шестнадцатое и двадцать шестое места. И падения...

В первом забеге Лиллехаммера на 500 метров Дженсен упал снова. На трибуне американские болельщики пытались подбадривать (с плохо скрываемым состраданием) его жену Робин. Она же, трясущимися руками сжимая картонный стаканчик с кофе, вдруг сказала сквозь слезы: «Я ужасно боюсь, что, когда все закончится, Дэн так и не сможет забыть эти проклятые коньки. И всю жизнь будет мучаться от мысли, что он - неудачник. А мужчина не должен жить с таким чувством. И не должен позволять женщине себя жалеть. Даже самой близкой женщине».

Робин не знала тогда, что ее муж уже принял решение: старт на 1000 метров станет для него последним в карьере. Чем бы не закончился забег.

- Я понял, что не имею права и дальше испытывать нервы своих близких, - объяснит он после. - Когда я выступаю, то не могу думать ни о чем, кроме соревнований: ни о жене, ни о дочери. Я в прямом смысле их просто не вижу, не слышу, что они мне говорят. И накануне последнего старта вдруг совершенно отчетливо понял, что когда-нибудь могу просто остаться один. Ради чего? Ради медали, которую скорее всего мне так и не придется подержать в руках?

Он все-таки выиграл. Финишировал первым, несмотря на то, что по ходу дистанции спотыкался, чуть не падая, дважды. Вторым стал Железовский. Усмехнулся, по обыкновению, в телекамеры: «Что ж, видно не судьба...»

Что на самом деле творилось в душе спортсмена, лучше других понимал в тот момент лишь Дженсен. Их с Игорем судьбы переплетались в спорте так часто, что они стали почти друзьями. Свидетельством тому - письмо Дженсена, присланное сопернику через несколько месяцев после Олимпиады: «Прости меня, Игорь, за то, что я выиграл...».

УХОДЯ - УХОДИ?

Считается, что великие чемпионы должны уходить из спорта непобежденными. Как, например, легендарная фигуристка Ирина Роднина. Уйти, чтобы и преданным болельщикам, и самым яростным недоброжелателям еще долго вспоминался королевский шлейф непрерывных побед.

Красиво, не спорю. А по нынешним меркам еще и выгодно. Можно только догадываться, какие суммы состригли со своей командной победы в Атланте американские гимнастки, старшей из которых едва исполнилось 19. Переключились, бросив спорт, на рекламу всевозможной бытовой продукции - от кукурузных хлопьев до гигиенических прокладок. «Золотые девочки» не придумали ничего нового. Просто следовали уже оправдавшему себя примеру абсолютной чемпионки Игр-84 Мэри-Лу Реттон. Менеджеры новоявленной звезды очень быстро подсчитали, что оставаться не имеет смысла. Одно дело - победить при полном отсутствии серьезной конкуренции, как это было в Лос-Анджелесе, и совсем другое - рискнуть репутацией, оставшись в спорте до следующих Игр.

Прагматически рассуждая, Александр Попов должен был бы уйти из плавания еще четыре года назад. Непобежденным. Уходить он не хотел категорически. Чемпиону вообще сложно принять такое решение. В момент победы, сколь бы сложной и драматичной она не была, доминирующим остается ощущение, что ты можешь все. И обязательно сможешь отстоять звание через четыре года.

К тому же стазу после возвращения из Атланты четырехкратный олимпийский чемпион был тяжело ранен в Москве, перенес сложнейшую операцию и понял, что вернуться к нормальной жизни он сможет только через плавание.

Возвращение получилось триумфальным. В 97-м российский пловец стал чемпионом Европы. В 98-м выиграл чемпионат мира. Именно тогда в сознании многих он превратился в живую легенду плавания.

Победив в Перте, пловец имел полное моральное право уйти. Как это сделал в 91-м его ближайший друг боксер Константин Цзю. Тот выиграл в 91-м чемпионат мира и перешел в профессионалы. Хотя вполне мог бы занять место лидера в олимпийской сборной-92.

Попов не пошел по этому пути. Хотя, наверное, переезжая в 93-м в Австралию вслед за своим тренером Геннадием Турецким, мог без труда получить новое подданство и продолжать плавать совсем за другие деньги. Что, согласитесь, тоже немаловажно. Он слишком хорошо понимал: за ним в России нет никого. Он - единственная надежда нации на предстоящих Олимпийских играх.

Тогда же изменилось отношение к Попову австралийцев.

В 93-м жители Зеленого континента восприняли появление Попова на своей территории без эмоций. Можно сказать, в штыки. Одно дело, заполучить к себе лучшего тренера мира, изъявившего желание работать на славу другой страны. И совсем другое - способствовать результатам совершенно чужого для Австралии, хоть и выдающегося спортсмена. Не случайно контракт Турецкого с австралийской федерацией плавания в олимпийском 96-м категорически запрещал тренеру заниматься подготовкой его российского ученика и даже подходить к нему в бассейне.

Попову нужно было пройти через нечеловеческие испытания Атланты, трагедию в Москве и триумфальное возвращение в Перте-98, чтобы стать для Австралии по-настоящему своим.

Надо было видеть, как за него болели в Сиднее! Скандировали имя, визжали, топали и размахивали австралийскими флагами ничуть не менее активно, как днями раньше - когда поддерживали истинно австралийских кумиров Йана Торпа и Майкла Клима. Предвкушали триумф, не зная, что Попову суждено проиграть.

Но произошло именно так.

Когда-то великолепный и ныне, к сожалению, покойный спортивный журналист Станислав Токарев написал: «Бывает, идет на старт тот, кто тебе дорог, ты сердцем чувствуешь приближение неудачи и не имеешь права отвести взгляд. И нет большего горя, чем видеть несчастье друга и писать о нем».

На лице Попова, выходящего на старт, не было паники. Не знаю, о чем он думал ночью накануне последнего олимпийского старта своей жизни, но на бортик он вышел проигрывать. Осознанно. И от этого ожидание старта выглядело еще более страшным.

Что произошло с пловцом на самом деле, думаю, еще долго не узнает никто. В какой-то момент заплыва телекамеры переключились на общий вид сверху. Попов выглядел неузнаваемо. Он не плыл, а словно бился, смертельно раненный, за свою собственную жизнь: остервенело рвал воду и в этом не было ни малейшего намека на фирменный, знакомый тысячам болельщиков, стиль. Коснувшись стенки, он даже не стал смотреть на табло. И без этого было ясно, что шанс безвозвратно потерян.

Пожалуй, впервые за последние десять лет спортсмен ушел с бортика, оставив журналистов без единого комментария - просто сметая их со своего пути. Похожее выражение лица я видела восемь лет назад в Барселоне - у шестикратного олимпийского чемпиона американца Мэтта Бионди, проигравшего стометровку. Не знаю уж зачем Бионди сунулся в коридор, по которому спортсменов провожали после заплывов на пресс-конференции, и был остановлен служащим: «Простите, проигравшим сюда не положено…».

Любое поражение со временем забывается. Нет сомнений, пройдут еще десятки лет, сиднейская Олимпиада отойдет в историю, и имя великого российского спринтера, несмотря на последнее поражение, будут вспоминать, как легенду века. В Австралии - наверняка…

После поражения в Сиднее журналисты поспешили обвинить Карелина и Попова даже в том, что оба они, имея шанс уйти из спорта в высшей степени красиво - непобежденными, не сделали этого после Атланты. Но будем честными: имела бы Олимпиада в Сиднее столь захватывающий и интригующий сценарий, не окажись в числе главных действующих лиц два легендарных российских спортсмена? К тому же красивый уход - почти всегда миф. Не родился, пожалуй, еще на свете человек, который был бы способен самому себе сказать: «Все! Я уже - не тот».

Показательными в этом отношении стали Игры в Лиллехаммере, где за право бороться за золото сражались уже ушедшие и вновь вернувшиеся фигуристы-профессионалы. Мы, журналисты, приписывали всем им погоню за прибылью и новыми рекламными контрактами. А ведь по большому счету деньги не волновали ни Катарину Витт, красиво ушедшую из спорта (и, казалось бы, навсегда) в 88-м в звании двукратной олимпийской чемпионки. Ни Брайана Бойтано, ни легендарных танцоров Джейн Торвилл и Кристофера Дина. Проиграть было суждено всем. При этом о тщетной попытке вернуться на Олимп не пожалел никто.

Нечеловеческую боль в глазах поверженных звезд я помню до сих пор. Но уже через сутки Дин говорил:

- Оказывается, медаль - вовсе не главное. Дело прежде всего в вызове самим себе. Знаете, когда человек в возрасте влюбляется в молоденькую девушку, он во всем старается прыгнуть выше головы, совершенно не думая в тот момент, насколько оправдано его поведение в глазах окружающих. И чем бы ни кончилась такая любовь, воспоминания о том времени, когда ты был способен ради чего бы то ни было становиться лучше, сильнее, самоотверженнее, остаются на всю оставшуюся жизнь. Так и мы. И не самое главное, что взаимности не получилось.

А вот слова Бойтано: «Нам часто кажется, что мы никогда не будем похожи на людей старшего поколения. Не будем одеваться так, как они, не будем так рассуждать. Меня предупреждали многие, что я делаю ошибку, возвращаясь в любительский спорт. И в глубине души я был абсолютно уверен, что им просто не дано понять, чем я руководствуюсь. Я чувствовал себя сильным, намного сильнее, чем был шесть лет назад. У меня появился опыт, которого не могло быть и не было в Калгари. Но только сейчас я по-настоящему понял причину своего поражения. Спортсмен должен жаждать борьбы, а я жаждал только победы. И когда понял, что уже не смогу за нее бороться, то естественно, расстроился. Но трагедией, какой по идее должно было стать поражение - и какой оно всегда было для меня, - это поражение не стало. Более того, я был абсолютно доволен многими вещами: тем, как прыгал, что все-таки неплохо справился со всей программой в целом. Но все мои маленькие успехи просто смешны на том фоне, на котором вели борьбу остальные...»

ИСПЫТАНИЕ НА ИЗЛОМ

Фотография - наиболее безжалостный жанр журналистики. Снимки проигравших в Сиднее не требовали никаких комментариев. Наверное, человек по-настоящему взрослеет, постигая неведомую прежде мудрость, именно в наиболее драматические моменты жизни. Для любого чемпиона это прежде всего миг, когда он проиграл.

До Игр в Сиднее Карелин не проигрывал никогда. Поражение застигло его врасплох. Боль и публичное, неведомое доселе унижение, на которые не было сил даже смотреть без слез со стороны, были так велики, что легендарный гигант даже не нашел в себе сил появиться перед журналистами. Понимал (если он вообще что-то понимал в тот момент), что высказанное вслух сочувствие от кого бы то ни было ему уже не перенести.

Олимпийский чемпион - единственное спортивное звание, которое не имеет срока годности. Это - пожизненный титул. Но и поражения на Играх никогда не проходят для чемпионов бесследно.

«Я никогда не забуду свою первую встречу с Юрием Власовым, - сказала однажды трехкратная олимпийская чемпионка Ирина Роднина. - В своей жизни он выиграл все титулы, которые существуют в спорте. Я же, разговаривая с ним, видела страшную, зияющую рану в душе, которую нанесло ему поражение в Токио. Наверное, мне повезло: выиграв однажды, я больше никогда не становилась второй. И не знаю, чтобы со мной было, случись проиграть».

«С бедой надо переночевать», - гласит вековая народная мудрость. В ночь после финала Карелин так и не сомкнул глаз. Они бродили до утра вместе с Поповым по наиболее уединенным улочкам олимпийской деревни. Молча.

Вряд ли они осознавали в тот момент истину, которую успел постичь Бойтано. Ведь по большому счету оба жаждали в Сиднее именно победы. А вовсе не борьбы. И получается, были обречены на поражение.

Попову, впрочем, было несколько проще, чем Карелину. Первое серьезное поражение после 10-летней серии непрерывных побед он пережил два года назад - на чемпионате мира в австралийском Перте. Тогда же, отойдя от шока, сказал: «Спорт есть спорт. Когда-то приходится проигрывать. Надо быть просто готовым к этому. И жить дальше».

Потеря золота на стометровой дистанции для пловца стала не меньшим ударом. Он держался из последних сил, однако перед телекамерами раздражение все-таки прорвалось. На фразу комментатора: «Как же так, Саша, мы так рассчитывали на вашу победу», - отрезал: «Это ваши проблемы».

Но уже на второй день заметил:

- Я вдруг понял, что совсем не чувствую себя проигравшим. Да, кто-то оказался сильнее. Но между нами - восемь лет разницы в возрасте. При этом боролись мы почти на равных. Так что я должен радоваться своей серебряной медали. Ни одна из предыдущих золотых не давалась мне столь тяжелой ценой.

Еще через два дня, на пресс-конференции, которая состоялась в главном пресс-центре, Попов сообщил журналистам, что намерен плавать еще как минимум два года.

Возможно, кто-то осудит и это решение. Но вдуматься - так ли уж мы, зрители, хотим, чтобы великие уходили вовремя? Их жизнь - она в какой-то степени и наша. Чувство причастности к легендам стоит немало.

Да и легендами спортсменов типа Власова и Железовского, Карелина и Попова делают, если разобраться, вовсе не беспроигрышные серии побед. Можно выиграть - и при этом остаться лишь строчкой в олимпийском протоколе. Как происходит со временем (чего скрывать!) с большинством олимпийских чемпионов.

И кто ответит, так уж случайна и неосмотрительна спортивная судьба, которая иногда возносит избранных ею до небес, а затем хлещет наотмашь, оставляя незаживающие рубцы.

Может быть, именно поэтому мы запоминаем их имена на всю жизнь?