Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Наталья ИЩЕНКО. Родилась 8 апреля 1986 в Смоленске. Путь в большой спорт начала в Калининграде. В сборной России с 2005 года. Трехкратная олимпийская чемпионка (2008, 2012). 19-кратная чемпионка мира (2005, 2007, 2009, 2011, 2015). 12-кратная чемпионка Европы (2006, 2008, 2010, 2012, 2016).
В 2013 – 2014 годах брала перерыв в карьере в связи с рождением ребенка.

О чем можно говорить с человеком, который на протяжении многих лет ежедневно проводит в бассейне более десяти часов? Наталья Ищенко, с которой мы встретились за несколько дней до отъезда российских синхронисток в Бразилию на подмосковной тренировочной базе «Озеро Круглое», отреагировала мгновенно:

– Я могу бесконечно говорить о своем ребенке.

– Который от вас оторван в силу обстоятельств?

– Совсем даже нет. Я даже живу сейчас не на базе, а на даче, которую мы снимаем по-соседству в коттеджном поселке. Этот вариант оказался удобен для всех: и ребенку хорошо, что мама каждый день рядом, и мне спокойнее. Да и от тренировок отвлекает, разгружает голову. Просто оставить сына на полгода и куда-то уехать я бы не смогла никогда.

– Ваша партнерша по дуэту Светлана Ромашина тоже уезжает вечером домой?

– Нет, остается на базе. Сначала было тоже хотела снять жилье в поселке, но потом решила, что в этом нет никакого смысла. Не так много потерпеть осталось.

– Ваш вид спорта очень специфичен – в том смысле, что вы всегда едете на те или иные соревнования с тем, чтобы их выигрывать. Не представляю, если честно, сколь солидный запас прочности нужно для этого иметь.

– Дело наверное прежде всего в психологии. Понятно, что груз ответственности никуда не девается, постоянно давит, что все всегда ждут от нас только победы и вообще не рассматривают никакого другого результата, когда речь заходит о синхронном плавании, но вот я, например, волнуюсь всегда, будь то Олимпийские игры, чемпионат мира, Европы или показательные выступления. И очень хорошо отдаю себе отчет в том, что многие ждут от нас ошибок. Что мы поднадоели своими победами.

– Вы действительно так думаете?

– А что здесь удивительного? Применительно к спорту все хотят интриги. А мы побеждаем и побеждаем. Лично меня, скажу вам по секрету, отсутствие интриги устраивает.

– Выступая в дуэте, вы успеваете волноваться по ходу комбинации и за партнершу тоже?

– Нет. Я волнуюсь исключительно до выхода на старт. Как только началось выступление – все. Волнение как рукой снимает. Возможно, все дело в слишком высокой степени концентрации: приходится контролировать очень много вещей. Концентрироваться на программе, на синхронности, на музыке, на выполнении каждого отдельно взятого элемента, и нервничать становится просто некогда. Поэтому я давно знаю: сколь бы сильным ни было волнение, оно длится лишь до тех пор, пока Света не начала считать. Пять, шесть, семь, восемь – и пошли уже работать безо всяких нервов.

– Что означает для вас то невероятное количество титулов, которое накоплено за годы выступлений? Наркотик, без которого вы не можете жить, или же просто побочный эффект работы?

– Не знаю, как ответить. Я получаю большое удовольствие от того, что я делаю, и когда получаю медаль, это как подтверждение, что работа сделана так, как надо, что все мои усилия были не напрасны. Но это, конечно же, прежде всего работа. Очень тяжелая. Особенно сейчас, после рождения ребенка.

– Каждый раз, когда вы выступаете, будь то в одиночку или в дуэте с Ромашиной, невозможно не отмечать громадное превосходство над соперницами. Другими словами, вы – недосягаемы. Нет сожаления при этом, что стартуете так редко?

– В этом тоже есть определенный смысл. Во-первых, при большом количестве стартов программы начинают «замыливаться», а в нашем виде спорта новизна программ и свежесть их восприятия – одна из составляющих успеха. Во-вторых, у нас нет коммерческих стартов. Если бы они существовали, вполне допускаю, что мы участвовали бы в них: почему не заработать денег, если есть такая возможность? В реальной ситуации стартовать чаще – значит, чаще выходить на пик формы, а это сложно. Дело ведь не в том, чтобы выйти и выиграть. А в том, чтобы исполнить программы совершенно безупречно, без единой помарки. Поэтому мы много лет работаем в режиме двух стартов в году. Либо это чемпионат Европы и Кубок мира, либо Кубок Европы и чемпионат мира. Или как в этом сезоне – чемпионат Европы и Олимпийские игры. Перед главным стартом мы дополнительно стараемся провести показательные выступления – проверить программу.

– Можно ли объяснить словами, чем состояние пика формы отличается в синхронном плавании от обычной рабочей готовности?

– На пике формы меняются даже мышечные ощущения – они невероятно обостряются. Когда приходишь в бассейн после отдыха, таких ощущений в воде нет, они теряются. Теряется «вертикаль»: ты можешь отклониться от нее на несколько градусов и даже не почувствовать этого.

С набором формы приходит внутренняя уверенность. У нас очень важно «дожить до конца» – то есть выполнить программу так, чтобы даже на самых последних секундах, когда накапливается очень большая усталость – не терять качества и высоты исполнения элементов. Это тоже нарабатывается. Если в начале сезона случаются какие-то функциональные «ямы», то на пике их быть уже не может. Очень важно все правильно рассчитать и попасть в нужный момент именно в то состояние, когда уверенность, силы и внутреннее самочувствие сходятся в максимальной точке, а программа отработана настолько, что о ней практически не думаешь.

– Возможно, прозвучит глупо, но самой страшной составляющей в вашем виде спорта мне всегда казались длинные подводные связки, которые длятся более сорока секунд: наверняка ведь приходится бороться с ощущением, что может не хватить воздуха?

– Это есть. Более того, к этому ощущению совершенно невозможно привыкнуть. Когда после длительной задержки дыхания ты делаешь вдох, бывает, что весь кислород сразу уходит в мышцы, но не насыщает их, и мышцы начинают неметь. Это состояние ужасно. Но когда программа наработана и организм в достаточной степени привыкает к нагрузке, страх притупляется.

– До какого временного предела простирается зона подводного комфорта у вас лично?

– Привыкнуть, как показывает практика, можно почти ко всему. Когда мы ставили «Русалок» и отрабатывали первую часть программы, мне, честно говоря, казалось, что целиком эту постановку мы не вытянем никогда – придется облегчать. Но ведь наработали же? Если говорить о задержке воздуха в статике, у меня она однажды составила три минуты сорок секунд. Но это был просто эксперимент: мы «висели» под водой в абсолютно неподвижном состоянии. Когда двигаешься, переносить задержку воздуха становится значительно сложнее.

– Существуют какие-то специальные приемы, позволяющие тренировать подводную выносливость?

– Главное тут – побороть себя психологически. Не бояться, что не хватит воздуха, но при этом четко понимать, где находится грань, за которой идет потеря сознания. А так – мы очень много плаваем без дыхания, и в вертикалях работаем на длительной задержке. Но конкретно те подводные связки, которые есть в программе, можно натренировать только исполнением программы, больше ничем. Там же важна не только задержка дыхания, но и определенный ритм работы, темп. Если помните, на Олимпийских играх в Пекине был случай, когда одна из девочек японской команды потеряла сознание под водой и ушла на дно прямо во время выступления. Такое тоже бывает, правда, большей частью на юниорском уровне, когда приходится делать медленные фигуры. У взрослых – редкость.

– Ваш вид спорта уникален еще и тем, что крайне велики энергозатраты: если в той же гимнастике спортсменкам приходится постоянно бороться с лишним весом, то у вас проблема – не потерять его.

– Лишний вес у меня тоже был – в переходном возрасте. Но поправлялась я очень удачно – прибавлялось на всех частях тела понемногу. Над теми, у кого бывает лишний вес, обычно подсмеиваются: мол, жир легче воды, поэтому толстеньким и работать проще.

– Это действительно так?

– Нет, конечно. Любой лишний вес делает работу сложнее. Но у взрослых спортсменок вес действительно очень быстро уходит. Во время беременности я, например, поправилась на 17 килограммов, а когда начала тренироваться, все эти килограммы полностью ушли за три месяца, при том что я ела все, что хотела.

– Возвращаться, получается, было не так сложно?

– Я очень боялась, что будет тяжело, что я вообще не смогу этого сделать. Но когда вернулась, то поняла, что на самом деле вернуться вообще не оказалось проблемой.

– Синхронисток мало кто способен узнать в лицо «на берегу». Вас это не обижает?

– Абсолютно нет. Один раз был просто анекдотичный случай – после Олимпиады в Лондоне. Меня пригласили на радио, а я, как назло, сильно простудилась и всю передачу кашляла. Потом вызвала такси, сижу на заднем сиденье и продолжаю кашлять. В этот момент водитель и спрашивает: «Девушка, а вы случайно не Наталья Ищенко? Я вас по кашлю узнал»

– Чего вам больше всего не хватает в вашей нынешней жизни?

– Свободного времени. И возможности почувствовать себя девушкой, а не спортсменкой. Надеть каблуки, платье. Иногда по выходным это, разумеется, удается, но большей частью приходится ходить в спортивном костюме и кроссовках. Ну или в купальнике.

– А как вы относитесь к макияжу?

– Люблю его. Но в обычной жизни он у меня максимально легкий.

– Вы бы согласились уехать в другую страну работать в шоу, если бы получили такое предложение?

– По крайней мере подумала бы об этом. На самом деле жаль, что таких шоу в нашем виде спорта нет. Мне кажется, людям было бы интересно увидеть своими глазами тех, кого они видят на экране. Не у всех ведь бывает возможность приехать на те же Олимпийские игры. А кроме того, выступать, не испытывая колоссальной психологической нагрузки, должно быть колоссальным удовольствием, как мне кажется. Другими словами, почему бы и нет?

– Думаете ли вы о возможном продолжении спортивной карьеры?