Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Лучше бы мы, конечно, заканчивали брусьями, а не начинали с них. Эта мысль не могла не сверлить мозг при взгляде на протокол предварительных квалификационных соревнований. На брусьях Россия имела лучший совокупный результат из всех участниц, но на этом, собственно, все хорошее заканчивалось. На бревне, с учетом падения Алии Мустафиной, Россия показала восьмую сумму, в вольных упражнениях – десятую. Неплох оказался прыжок, но это утешало слабо. И начинать с брусьев финал командного турнира выглядело примерно как вывалить на сукно все козыри, едва усевшись за карточный стол.

С самого начала было очевидно: единственно возможный для российской команды путь к успеху может заключаться в ювелирнейшем проходе по снарядам всех спортсменок без исключения.

Мужская серебряная медаль, завоеванная накануне российскими парнями, стала следствием успешной реализации именно такого сценария: 18 безошибочных подходов из 18-ти. Девочкам в общей сложности предстояло пройти 12 снарядов, при этом запас прочности в сравнении с лидерами у них был крайне мал. Да и нечасто случается в гимнастике, что девичьи финалы обходятся без внезапных потерь.

Запас прочности – это когда ты можешь позволить себе не думать о том, что ни в коем случае нельзя ошибиться. Как следствие – не закрепощен внутренне. А если ошибка и случается (как случилась в мужском финале у японца Кодзи Ямамуро, нелепо слетевшего с коня), есть резервы, позволяющие ее отыграть, не полагаясь на неудачи соперников. Совсем другое дело, когда соревнования превращаются в хождение по проволоке. Как раз именно такими они стали для российских девчонок.

Первый снаряд наши спортсменки прошли почти без помарок, однако до своего квалификационного результата они не добрали почти полбалла. Отчасти это объяснялось более суровым, причем по отношению ко всем, судейством: превзойти квалификационные баллы удалось только англичанкам.

Но уже во втором виде – на бревне – упала Элиза Дауни. До нее на этом снаряде не удержалась бразильянка Жейд Барбоса, сделав очевидным, что и у этой страны, собравшей кучу комплиментов в квалификации, запас прочности оставляет желать лучшего.

Далее рабочие блокноты журналистов превратились в сводки со своих персональных – в зависимости от национальной принадлежности – военных полей: 16.37 – срывается с брусьев одна из лидеров китайской команды Шан Чусон. 16.51 – не удерживается на бревне Ангелина Мельникова. 16.57 – на четвереньки приземляется на ковре Ребекка Андраде. И только американки продолжали демонстрировать миру, как выглядит эталонный золотой запас.

Что ни говорите, а такую команду, если бы ее не было, точно следовало бы придумать. Пожалуй, ни в какой другой стране женский гимнастический результат не является столь явным продуктом спортивных технологий. Пусть творцы этого результата не всегда по-гимнастически привлекательны внешне, не могут, как правило, похвастаться изысканностью линий, зато их гимнастика сильнее, сложнее, безошибочнее и выигрышнее в целом. Как следствие – спортсменок отличает несокрушимая уверенность в себе. В точности по порядком затертой футбольной (раз уж мы – в Бразилии) формулировке: «Забейте нам сколько сможете, а мы забьем сколько захотим!»

Проигрывать не обидно, когда уступаешь в спортивном поединке невероятнейшему – от Бога – таланту. Такому, как Майкл Фелпс – в плавании или Усейн Болт – в легкой атлетике. Во вторник же, наблюдая за тем, как американки все дальше и дальше уходят вперед, увеличивая отрыв от соперниц до неприличного, а российских девушек начинают теснить от пьедестала другие команды, я мысленно задавала себе вопрос: «Чем мы хуже?»

И не находила ответа. Было лишь обиднейшее понимание, что если и доведется потерять в этом олимпийском финале совершенно реальную, досягаемую медаль, проиграют ее не Мустафина, не Спиридонова, не Пасека и не Тутхалян с Мельниковой. В аутсайдерах – хотим мы того или нет - публично окажутся российские тренеры, методики, стратегия вида спорта, его соревновательная идеология. Какую составляющую ни возьми – не хватает прочности. Не запасли.

К заключительному, четвертому виду программы российская команда подошла с четвертым результатом и достаточно оптимистической медальной перспективой: бревно, которым завершала финал опережающая нас Япония, не было сильной стороной Страны восходящего солнца, а англичанки, отстающие более чем на балл, вряд ли были способны совершить качественный скачок на опорном прыжке. Но все это уже было лотереей чистой воды, которая, тем не менее, оставляла России шанс «хлопнуть дверью».

Девчонки и хлопнули. Хладнокровно и блистательно продемонстрировали миру, что способности стоять до последнего, когда все вокруг складывается против, отнять у них не сможет никто. Россия выцарапала, выгрызла эту медаль. И выглядели девчонки в этом заключительном испытании ничуть не хуже чемпионок. Пусть и разделили их на финише восемь с лишним баллов.

На Марию Пасеку упал самый тяжкий груз – завершать турнир. Опорный прыжок вообще был ее единственным видом в командном финале. Пока другие соревновались на помосте, спортсменка ждала, ждала, ждала, с каждой секундой все отчетливее понимая, что не имеет ни малейшего права подвести.

– Маша, каково это было – ждать?

– Ужасно. Я очень переживала за девочек. Было такое чувство, что прохожу с ними каждый снаряд, и что у меня, как и у них, все силы уже на исходе. В какой-то степени меня встряхнула Даша Спиридонова, которая подошла перед моим выступлением и сказала: «Маш, пожалуйста, прыгни на 15,7..» И я поняла, что надо.

– Вы боялись прыгать?

– Очень. В первый день соревнований, когда мы выступали в квалификации, было очень тяжко. Все давило, я плохо понимала периодами, что происходит вокруг. В финале же ощущения были совершенно другими. Очень четкими.

– На протяжении соревнований вы смотрели, как выступают девочки?

– Не всегда. На брусьях я помогала девочкам готовить жерди, потом они перешли на бревно, а я совсем ушла с помоста, заткнула уши наушниками и слушала музыку – настраивалась. Бревно не показывали по телевизору, поэтому я не видела ни одного выступления. Потом ненадолго выглянула – посмотреть вольные упражнения.

– А от кого узнали, что на бревне упала Геля Мельникова?

– От нее и узнала. Она появилась, губы трясутся: «Я упала с бревна..». Я сначала даже не осознала смысла фразы, реагировала скорее автоматически: «Ничего страшного, работаем дальше». Понимала, что главное – как можно быстрее успокоить Гелю, все-таки командный финал, ну ладно, случилась ошибка. Но дальше-то ошибаться нельзя. Порадовало, что реакция была именно такой – признаться в том, что тебе стыдно за ошибку, не все способны.

– Выражаясь армейским языком в этой команде вы, как и Алия Мустафина – деды. Это накладывает какие-то дополнительные обязательства?

– Я видела с самого начала, что Алие труднее, чем нам – она же капитан. Мне показалось, что и сама она волнуется. Поэтому старалась поддержать, как могу. Перед началом соревнований мы вместе обсуждали, как настроить на выступления молодых девочек, чтобы они вышли на помост и сделали все так, как делали дома на чемпионате России, на тренировках. Без падений. Решили собраться все вместе – как это было на Играх в Лондоне.

– А как было в Лондоне?

– Капитаном команды там была Ксюша Афанасьева, она посадила всех нас в кружочек, мы поговорили тогда обо всем. И как-то сразу стало легче.

– Перед началом финала вы думали о том, каким может быть результат?

– Нет. Думала только о прыжке. Хотела выполнить его так, чтобы не дать китаянкам ни малейшего шанса остаться впереди нас.

– Это очень страшно – настраиваться на максимум и допустить ошибку?

– Очень. На Олимпийских играх ты отчетливо понимаешь, какую цену может иметь каждая сотая доля балла. До сих пор помню, как сама ошиблась на опорном прыжке в Лондоне. Прыгала те же самые два с половиной винта, просто там они были у меня совсем «сырыми» и корявыми. Если бы так прыгнула сейчас, даже не знаю, что со мной было бы. Но видите, за четыре года удалось все подчистить!