Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

От назначенного организаторами времени пресс-конференция по итогам Совета ИААФ задержалась больше чем на час. По необъяснимым, прямо скажем, причинам: то, что Совет единогласно проголосовал за то, чтобы не восстанавливать в правах российскую федерацию легкой атлетики, стало известно благодаря твиттеру журналиста Times Мартина Зиглера когда на часах не было еще четырех часов по местному времени. По всей видимости, он обнародовал информацию, полученную из «внутренних» кругов.

Реальность решающего для нас дня и без того выглядела удручающе: в 10 утра представителей прессы начали собирать в специально отведенном для работы зале - узкой бетонной кишке в подвальном этаже венского «Гранд-отеля». Внешне все было более чем симпатично: светлые стены, богато украшенные резными панелями и декорированные тисненым штофом цвета слоновой кости, дюжина поперечно-установленных столов по шесть стульев в ряд - для аккредитованных журналистов, массивные распашные двери, за которыми навытяжку стоят служащие отеля. Но это не меняло сути: узкий подвал под завязку забитый людьми, ожидающими вердикта Совета ИААФ, не добавлял настроения никому.

Не зря говорят, что ожидание способно вымотать сильнее, чем самая печальная весть. Поэтому ближе к назначенному для пресс-конференции времени, отсидев более восьми часов в замкнутом пространстве, представители российских масс-медиа уже были готовы ко всему.

Пресс-конференция лишь подтвердила: решение об устранении российской федерации легкой атлетики из международного спортивного сообщества было принято отнюдь не сегодня. Пункты, которые зачитал глава инспекционной комиссии ИААФ Руне Андерсен, фактически повторяли мартовский отчет этой же комиссии. Главной претензией, не позволяющей восстановить ВФЛА в правах стало отсутствие в России так называемой антидопинговой ментальности.

Всю абсурдность происходящего лучше всего иллюстрировала рекомендация ИААФ допустить к Олимпийским играм в Рио-де-Жанейро Юлию Степанову. То, что спортсменка была в свое время дисквалифицирована за сознательное употребление допинга, не вызвало (судя по выступлениям как самого Андерсена, так и главы ИААФ, двукратного олимпийского чемпиона Себастьяна Коэ) ни малейшей неловкости и тем паче сомнения в правильности принятых мер.

- Это мощный посыл всем атлетам мира, - вещал Коэ с трибуны. И как-то совсем уже не вспоминалось, с чего именно начал полыхать легкоатлетический скандал. А началась вся история, напомню, с отчета WADA, убедительно свидетельствовавшего о том, что в ИААФ процветает коррупция. Как раз тогда свой пост потерял бывший президент международной федерации Ламине Диак, вместе с ним был отстранен Валентин Балахничев, а сам Коэ всего полгода назад искренне благодарил ВФЛА за то, что российская федерация так быстро отреагировала на случившееся и стала принимать конкретные меры по оздоровлению ситуации.

Что произошло за эти несколько месяцев? Произошло многое. В частности под удар попал сам некогда великий атлет. После того, как за день до заседания в Вене Коэ получил лично в свой адрес убойную дозу откровений от BBC, не оставалось уже никаких сомнений, что восстанавливать собственную репутацию глава ИААФ будет стараться любыми доступными ему способами. И вряд ли он сочтет хорошей идеей публично усомниться в рекомендациях инспекционной группы.

Так оно собственно и произошло: тайного голосования, на которое рассчитывали представители российской стороны, так и не случилось. По сути голосования вообще не было. А было лишь предложение поддержать «исчерпывающий» доклад комиссии за председательством Андерсена. Что и было единогласно сделано в открытом режиме и позволило Коэ заявить на пресс-конференции об отсутствии каких либо разногласий среди членов Совета.

После того, как пресс-конференция была завершена, я попросила прокомментировать случившееся генерального секретаря ВФЛА Михаила Бутова, которому была предоставлена возможность выступить на Совете. На вопрос, считал ли он возможным повернуть развитие ситуации в более благоприятную для России сторону, собеседник ответил:

- Конечно, я надеялся на лучшее. Более того, когда я общался с некоторыми членами Совета до приезда в Вену, у меня складывалось впечатление, что в отношении участия российских атлетов в Олимпийских играх и других официальных международных соревнованиях мы находим общий язык. В частности от многих я получал поддержку в защиту «чистых» спортсменов. Мы ведь действительно провели очень большую внутреннюю работу. К моему большому сожалению некий заведомый, как я сейчас уже знаю, консенсус базировался совершенно на других фактах. Прежде всего - на отчете рабочей инспекционной группы. И этот консенсус просто не дал возможность донести до присутствующих какие-то логические доводы.

- Имеете в виду отказ членов Совета проводить голосование?

- Сам я не присутствовал в зале - покинул его сразу после собственного выступления, но посыл, насколько могу судить, был такой: есть рабочая группа, она сделала свои выводы, и Совету не пристало в этих выводах сомневаться.

- В какой именно момент вы поняли, что итог заседания окажется не в пользу России?

- Если честно, накануне заседания. То есть сразу же как приехал в Вену. Когда люди избегают общения и отводят глаза, это говорит само за себя. Причем так себя вели даже те, с кем у меня всегда были хорошие деловые отношения.

- У вас не сложилось ощущения, что тот же Коэ стал в каком-то смысле заложником ситуации в целом?

- Безусловно, он, как и многие другие члены Совета, оказался в неком «коридоре» обстоятельств, которые было невозможно игнорировать. Я имею в виду и очередной фильм Зеппельта, и расследование BBC, обнародованное за два дня до заседания. Более того, когда мне было предоставлено слово, я сказал, что прекрасно понимаю, в каком состоянии находятся все присутствующие, и как тяжело им принять решение. Это вообще непросто, когда эмоции довлеют над разумом. Тем более - эмоции негативные.

Думаю, что со стороны того же Коэ имеет место некая глобальная убежденность, что поддерживая решение инспекционной группы он заботится о чистоте спорта во всем мире - не только легкой атлетики. Хотя я сам неоднократно предлагал ИААФ перейти в отношении ВФЛА от режима изоляции в режим очень жесткого мониторинга. Самого жесткого, который только ИААФ сможет представить.

- Собственно, решение ВФЛА не допускать к соревнованиям спортсменов, которые хоть однажды были уличены в нарушении допинговых правил, говорит само за себя.

- Именно. Мы же сами пошли на это и в значительной степени приняли удар на себя. Решение-то, как ни крути, очень сильно бьет по правам спортсменов. Сейчас же, после вынесения отрицательного вердикта, ИААФ переводит всю тяжесть ситуации на себя. Об этом я тоже говорил на Совете. Приводил еще много доводов, но, к сожалению, они просто не были услышаны...