Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Четыре года назад, когда в лыжном мире разразился скандал, связанный с дисквалификацией шестикратной олимпийской чемпионки Любови Егоровой, многие посчитали, что место лидера в олимпийской сборной-98 автоматически перейдет к героине прошлогоднего мирового чемпионата Елене Вяльбе. Мол, теперь уж Вяльбе наверняка сумеет прервать череду своих олимпийских неудач в индивидуальных гонках. Но тогда же президент российской федерации Анатолий Акентьев заметил: «Вяльбе предстоит очень упорная борьба. Не с норвежками и итальянками, а в первую очередь, со своими».

На вопрос: «С кем именно?» - Акентьев неожиданно сказал: «С Даниловой, например».

Тогда, признаться, я не придала значения его словам. Мол, Данилова так Данилова. Фамилия знакомая, хотя и не привлекавшая к себе какого-то особенного внимания. Но когда 27-летняя россиянка стала первой чемпионкой Игр-98, первый вопрос был именно к президенту федерации: почему из довольно большого числа лыжниц, среди которых были и Лариса Лазутина, и Вяльбе, и Нина Гаврылюк, и другие не менее сильные и честолюбивые, он выделил вечную «зачетницу» команды?

- На этот вопрос я вряд ли смогу ответить, - рассмеялся Акентьев. - Когда мы с вами разговаривали, Ольга только-только возобновила тренировки после рождения детей. Но я посмотрел, насколько целеустремленно она работает, как рвется в команду, и понял, что обязан создать ей все условия для тренировок. Иначе никогда не прощу себе, что потерял человека, который так хочет побеждать.

Меня поддержал и старший тренер женской сборной Александр Грушин. А остальное... Интуиция, наверное.

У журналистов с интуицией оказалось хуже. Другими словами, кроме коротких биографических данных, о российской лыжнице им не было известно ровным счетом ничего.

- Я стала заниматься лыжными гонками в 1982 году в Альметьевске, - начала на пресс-конференции заполнять пробел Данилова. - Через пять лет попала в юниорскую сборную. А когда мне исполнилось 20 и надо было выбирать - заканчивать со спортом вообще или попытаться пробиться во взрослую команду, решила попробовать пробиться. Этим я обязана своему первому тренеру - Радифу Сафину. Это он уговорил меня не бросать тренировки. Надо сказать, в сборную я попала довольно быстро. И уже там стала тренироваться у Александра Грушина. Это было восемь лет назад.

- О чем вы подумали, когда финишировали и узнали, что победили?

- О том, какая я счастливая, что у меня есть двое сыновей. Не знаю, почему, но ни о чем другом в тот момент думать не могла.

Неожиданно Ольга заплакала.

- Извините. Но у меня сейчас в душе такое творится, что я даже разговаривать не в силах.

Немного успокоившись, Данилова продолжала:

- Мои мальчишки - близнецы. 15 февраля им исполнится по два года. Мы с мужем назвали их Савелием и Семеном. Муж у меня, кстати, тоже лыжник. Он выступал в 1990 году на юниорском чемпионате мира, занял второе место. А потом решил закончить. Помогает мне в тренировках.

- Вы давно женаты?

- Восемь лет.

- На что, если не секрет, собираетесь потратить олимпийскую премию?

- Я сначала хотела бы ее получить.

Желающим поговорить с Даниловой на пресс-конференции в общем-то не повезло: из-за того, что олимпийскую чемпионку уже поджидал медицинский допинг-конвой, время было ограничено двадцатью минутами, и половину его занял перевод вопросов и ответов. Но когда чемпионка уже сидела в микроавтобусе, водитель замешкался, оставив окошко приоткрытым ровно настолько, чтобы в него можно было просунуть диктофон.

- Какого вы мнения о трассе 15-километровой гонки? Она вам понравилась?

- Насчет «понравилась» я пока и сама не разобралась. Но это была самая тяжелая гонка в моей жизни. И страшная. Когда я первый раз прошла всю трассу на тренировке, то пришла в ужас. Потому что некоторые участки выглядят так, словно рассчитаны на горнолыжников. Трудно было себя заставить по-настоящему разгоняться перед спуском. А еще было трудно подобрать смазку. Снег в Хакубе сухой, но солнце то выходит, то исчезает. Соответственно меняется структура лыжни. Мне еще повезло, что я бежала после Ларисы Лазутиной и знала, как она финиширует. О том, что норвежки «встали», мне тоже успели сообщить. И все равно я ни секунды не была уверена в том, что стану чемпионкой. Потому что знаю, что у Лазутиной очень сильный финишный спурт.

- Вы столько лет в сборной, но толком не добивались громких успехов. Расскажите хоть немного о других своих выступлениях.

- Я заняла шестое место в Альбервилле на дистанции 5 километров. На второй Олимпиаде - в Лиллехаммере - была запасной и ни разу не вышла на лыжню вообще. Несколько раз бегала этапы Кубка мира, трижды участвовала в чемпионатах мира. В Тандер-Бее в 1995-м заняла третье место на дистанции 10 километров и бежала в эстафете, которую мы выиграли. В прошлом году в Тронхейме снова выступала в эстафете и снова мы стали первыми. До этого получила три золотые медали на юниорском чемпионате мира: выиграла «пятерку» и два раза - в эстафете.

- А что считаете самой большой своей неудачей?

- Я об этом както не задумывалась. Наверное, Лиллехаммер. С одной стороны, радовалась, что попала в команду, а с другой... Быть в команде и не бежать - врагу не пожелаю.

- Когда собрались рожать детей, думали о возвращении в спорт, или же собирались закончить карьеру?

- Очень хотела вернуться. Но боялась, что место будет уже занято. Опять же - повезло.

- У вас есть любимая дистанция?

- Иногда бывает проще бегать короткие дистанции, иногда, наоборот, длинные. Бегать «классику» мне всегда нравилось больше. Сама не знаю, почему.

- Вы сказали на пресс-конференции, что придерживались определенной тактики. Какой именно?

- Для меня было главным не рвануть изо всех сил на первом круге, постараться пройти его поспокойнее.

- Во время гонки олимпийские чемпионки Раиса Сметанина и Галина Кулакова, наоборот, говорили, что на «пятнашке» надо сразу стартовать в полную силу - иначе будет тяжело отыгрывать упущенное.

- Они правы. Но я собиралась полностью выложиться на втором круге - он гораздо тяжелее. Если бы начала дистанцию слишком быстро, то не вытянула бы самый сложный участок. Именно на нем, кстати, «сломались» норвежки. Как только мне об этом сказали, я выкинула их из головы: за 15 километров, действительно, много не отыграешь. Финиш у меня вылился в какое-то безумное напряжение. Даже не сам финиш, а последний подъем. Не слышала ни криков, ни аплодисментов, не видела лиц. А на самой верхушке вдруг совершенно четко услышала, как кто-то из наших тренеров крикнул: «Плюс семь»! Это значило, что я выигрываю у Лазутиной семь секунд. Так до самого финиша в голове и стучало: «Плюс семь, плюс семь, плюс семь»...