Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Последняя золотая медаль Олимпиады-94 в фигурном катании одним судейским голосом была присуждена украинской фигуристке, чемпионке мира-93 16-летней Оксане Баюл.

Для того чтобы олимпийской чемпионкой стала американка Нэнси Керриган, в Норвегии было сделано все. Более десятка предсоревновательных пресс-конференций с Керриган в главной роли начинались обращением к журналистам: «Будьте корректны - ни слова о деле «Керриган - Хардинг!»

Соответственно все ответы американки сводились к одному: «Несмотря на все последствия покушения, я - в прекрасной форме. Никогда еще я не каталась лучше. Спасибо за веру и поддержку». А между строк читалось: «Я приехала побеждать. И ничто не сможет воспрепятствовать этой победе».

После того как в технической программе судьи вывели американку на первое место, большинству было абсолютно ясно, что для окончательной победы ей нужно только не упасть в произвольной. Других героев общественное мнение просто не допускало. Даже шансы Оксаны Баюл к началу финала расценивались как весьма проблематичные: на последней тренировке перед заключительным прокатом случилось ЧП. Оксану ударила коньком еще одна претендентка на медаль, немка Таня Шевченко.

Пострадали - и достаточно серьезно - обе. Получилось так, что и Баюл, и Шевченко с разных концов катка заходили на самый сложный прыжок - тройной лутц и спинами друг к другу, то есть вслепую, по какому-то ужасному стечению обстоятельств оказались на одной линии. И обе спохватились лишь в воздухе. На огромной скорости Шевченко рассадила лезвием конька ногу Баюл, а та, запоздало выставив вперед руки, попала сопернице точно в солнечное сплетение. Таню со льда унесли. Оксана доехала до бортика сама, но тут же была отправлена в госпиталь, где на поврежденную ногу наложили швы.

По жребию Керриган вышла на лед второй в последней группе - впереди Баюл. Каталась она хорошо. Но, выполнив программу-минимум, то есть не сорвав ни одного элемента, тем не менее оставила впечатление абсолютно трезвого расчета. Потому что назвать вдохновением нескрываемый восторг спортсменки, заранее уверенной, что проиграть ей не позволят, было бы натяжкой.

Триумф американки вышел еще более эффектным, чем можно было бы предположить накануне. Почву для него подготовила, по иронии судьбы, главная (по мнению многих) виновница январского скандала в Портленде - Тоня Хардинг. Начать с того, что на лед, когда на табло загорелось ее имя, она не вышла. Только по истечении второй минуты ожидания, уже под сменивший аплодисменты оглушительный свист встрепанная Тоня появилась из-за кулис, точно кукла, вышвырнутая чьей-то сильной и безжалостной рукой. Можно было подумать, что кататься она не собиралась вообще. Несмотря на меняющиеся на секундомере цифры и лимит времени (по правилам ИСУ, если спортсмен опоздал на три минуты, он должен быть снят с соревнований), Хардинг, повернувшись спиной к судейской ложе, демонстративно стала завязывать шнурки. А через минуту после начала катания, сорвав подряд два прыжка, фигуристка в истерике подъехала к борту, указывая на рязвязавшийся ботинок.

Думаю, в любом другом случае дисквалификация была бы неминуемой. Но Хардинг являла собой столь жалкое зрелище, что рефери - Бритта Лундгрен и ее ассистент Герхардт Бубник сочувствующе закивали головами, тем самым дав добро на повторный прокат программы, но вызвав бурю негодования у практичных американских телекомментаторов: из-за нарушения расписанного до секунд графика они рисковали не уложиться в прямой эфир.

Второй сбой в расписании произошел после того, как лед покинула Керриган: крохотные инкубаторские девчушки в униформе минут десять собирали цветы и никак не могли унести их со льда - огромные охапки то и дело выскальзывали из детских ручонок. А к решающему сражению готовилась Оксана Баюл и, нервничая, рисовала круги, стараясь не наехать на сыплющиеся с трибун букеты.

Вряд ли ее тренер Галина Змиевская знала, как поддержать ученицу в этой ситуации. Я вспомнила свое давнее интервью с величайшим итальянским тренером Карло Фасси, который за тридцать лет работы с американскими фигуристками подготовил практически всех чемпионок мира в одиночном катании.

- Когда спортсменка выходит на лед, она должна быть уверена в том, что в этот момент во всем мире нет ее красивее, очаровательнее и сильнее, - говорил Фасси. - И вина тренера, если он не смог найти единственно правильных и нужных слов.

Глядя на то, как по очереди тренеры сжимали у бортика руки своих учениц, словно отправляя на заклание, и на то, какая надежда и плохо скрытая мольба о помощи светились в глазах спортсменок, я понимала, что Фасси был абсолютно прав. Но и здесь Керриган располагала колоссальной форой - в ее неотразимости и могуществе была громогласно убеждена вся Америка, а может быть, и весь мир.

- Галина Яковлевна, что вы сказали Оксане перед стартом?

- Нам здесь страшно не везло. После того как неудачно выступил Витя Петренко, во многом - из-за рассыпавшихся перед ним коньков эстонского фигуриста, я просто была в шоке. И ничего хорошего от этих Игр, честно говоря, не ждала. Но понимала, что не имею права это показать. Сказала только: «Держись, девочка». А сама подумала, что если нам не поможет Бог, то рассчитывать больше не на что.

Со стороны все выглядело бесшабашно просто: перекрестившись и традиционно поплевав через левое плечо, Оксана отправилась на ледяной эшафот, словно на вечеринку.

Действительно, одному Богу было известно, чего ей стоило это веселье.

- Я не помню ничего и ни о чем не могла думать, - рассказывала она мне после пресс-конференции. - Ужасно болела нога, ныла спина, - видимо, я повредила ее, когда упала. Правда, перед соревнованиями ко мне подошла Шевченко вместе с немецким врачом, и он сделал мне две новокаиновые блокады. А заодно дал горсть таблеток, после которых я стала хоть чуть-чуть ориентироваться в происходящем. И все равно боль была какой-то одуряюще тупой.

Ночью, после феерической победы Баюл и столь же невероятного поражения Керриган журналисты, не успевшие в Хамар, наблюдали за повторной трансляцией состязаний и потрясенно спрашивали: «Как?»
Не было ни одного, включая и нас, очевидцев, человека, кто мог бы объяснить доступными и привычными словами, как мог этот взахлеб рыдающий от испытанного ребенок справиться с тем, что преподнесла ему олимпийская судьба. Но справился же, и как!

- Оксана, что случилось на последних минутах катания? Ты изменила программу?

- Я должна была прыгать каскад, состоящий из тройного и двойного прыжков. Но вместо тройного тулупа необъяснимо для себя сделала двойной. И решила, что, пока музыка не кончилась, надо срочно исправляться. И прыгнула еще раз. А вообще, честно говоря, не помню. Что-то прыгала, прыгала и не могла дождаться, когда закончится музыка.

- А почему так плакала?

- Увидела оценки и никак не могла их сосчитать. Просто не понимала, много это или мало. И от боли. Так жалко себя было.

На следующий день в главном пресс-центре Лиллехаммера снова была пресс-конференция Керриган, на которой впервые за две недели зал поражал обилием пустых мест.

Впрочем, наверное, я преувеличиваю. Накануне вечером в Хамаре перед журналистами был разыгран еще один, заключительный спектакль. Серебряный призер Игр потребовала, чтобы вход на аудиенцию с ней был свободным только для американцев, а для остальных - сколько останется мест. И прибыла в сопровождении свиты из двадцати восьми человек на двадцать минут раньше чемпионки. Но вопросов почти что не было. Когда я поинтересовалась у коллеги из CBC, почему, на его взгляд, Керриган не выглядит расстроенной, он не задумываясь ответил:

- Для нее спорт - бизнес. И поражение - не что иное, как неудавшаяся сделка. Хотя, признаться, мало кто из нас думал, что Баюл сможет вот так - по проволоке над пропастью...