Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В российском штабе шло совещание. Напряженная дискуссия то и дело прерывалась завыванием радиотелефона, и в трубке раздавалось командное: «Без нас не решать!» Лишь к вечеру наконец были названы имена четырех девчонок, которым утром предстояло уйти на лыжню с винтовками в руках. Так сказать, в последний бой. Эстафетный.

На самом деле задача перед руководством команды стояла не из простых. После того как олимпийская чемпионка Альбервилля в биатлонном спринте Анфиса Резцова была лишь тридцать второй, промахнувшись в стрельбе на дистанции 7,5 километра семь раз из десяти, а на «пятнашке» восемь раз не поразила мишень, ее включение в эстафетную четверку казалось по меньшей мере авантюрой. И все же другого выхода, пожалуй, не было.

На эстафетной дистанции Резцова не промахнулась ни разу.

- Анфиса, а если бы вы сами были на месте тренеров, какое бы приняли решение?

- Не знаю. Я была просто в шоке после проигрыша на первых двух дистанциях. Единственное, о чем думала - это о том, что я никогда в жизни не заваливала эстафетные гонки. Но все это тем не менее была теория. На практике же у меня неудачно складывалась стрельба на протяжении всего сезона. Даже в положении лежа, где я всегда чувствовала себя достаточно уверенно. Физически чувствовала себя прекрасно. Я не раз слышала от более опытных биатлонистов о парадоксе, который испытывают на себе почти все, кто приходит в биатлон из лыж. Поначалу все часто складывается неплохо. Но когда начинаешь вникать именно в тонкости стрельбы, происходит совершенно необъяснимый спад. Как в автовождении: стоит научиться водить машину и чуточку расслабиться, тут же начинаются аварии.

- Только ли в этом дело?

- Причин можно найти много. С одной стороны, я всегда считала, что у нас традиционно проходит слишком длительный отбор в команду, который приводит к тому, что все постоянно находятся в напряжении и рано или поздно начинают думать только о том, что главное - попасть в команду, и только потом о том, что главный старт впереди. На него-то, как правило, сил и нервов не остается. Но с другой - после того как я стала чемпионкой Игр в Альбервилле, мне все говорили, что никакие отборы меня не касаются - место в команде обеспечено. Но перед Альбервиллем на меня никто не давил в плане результата и никто по большому счету его не ждал: как получится, так и получится. Сейчас же, гарантируя место в команде, все подразумевали, что я обязательно выиграю.

- Даже после того как вы проиграли все что можно в сезоне?

- У нас в этом году первые два этапа Кубка мира шли подряд один за другим. Для меня это много. Поэтому, отказавшись от участия в первом, мы решили самостоятельно провести сбор под Свердловском. Но подойти к соревнованиям в форме я так и не смогла. Конечно же, приходилось выслушивать массу упреков в том, что мне незаслуженно делаются поблажки по сравнению с остальными. И все это привело к тому, что я просто начала ломаться психологически. В лыжных гонках проще. Там если есть здоровье, то бежишь, если его нет, то никакая тактика не поможет. Пример - Люба Егорова. Стоило ей заболеть - и в марафоне, как ни старалась, она ничего сделать не смогла. В биатлоне же помимо хода должен быть совершенно четкий психологический настрой на стрельбу. И уверенность в себе. Только тогда можно быть уверенным и в том, что будет результат.

- Сколько я вас помню в биатлоне, включая и прошлую, альбервилльскую Олимпиаду, со стрельбой всегда были проблемы. И, думаю, не ошибусь, если скажу, что мнение большинства не только журналистов, но и тренеров сводится к тому, что Резцова стрелять не умеет.

- Так мне и накануне эстафеты, прикидывая расклад гонки, говорили: быстрее стреляй и быстрее уходи на штрафной круг. Никому и в голову не могло прийти, что штрафных кругов может не быть.

- А о чем думали вы сами?

- О том же. И когда узнала, что девочки отстреляли на своих этапах без штрафных кругов, то подсознательно подумала о том, что не проиграю, даже если получу три круга штрафа. Но на самом деле все мое неумение стрелять идет только от психологии. На тренировках-то все получается нормально. А как начинаю дергаться - винтовка сама ходуном ходит.

- Так, может, вам не стоило торопиться с уходом из лыжных гонок?

-Я абсолютно об этом не жалею. В биатлоне мне гораздо интереснее. Хотя, когда до меня иногда доходят разговоры о том, что Резцова как лыжница ничего собой не представляет, я, бывает, испытываю желание выйти в лыжню без винтовки.

- И думаю, что среди тех кто сейчас выступает за сборную, последней бы не была.

- А к своей винтовке вы испытываете какие-то чувства?

- Не люблю ее. И не доверяю. Все дело в том, что я два год стреляла из нашей, отечественной. А в прошлом году мы получили немецкое оружие. Я попробовала из него стрелять пару раз, мне не понравилось, и я снова взялась за свою. А перед Олимпиадой меня все-таки уговорили: винтовка, мол, такая хорошая, дорогая, попробуй еще раз. Вот я и пробую, А душа не лежит к ней, хоть ты тресни.

- Вы на пресс-конференции сказали о том, что в команде нет взаимопонимания между спортсменками и тренерами. В чем это выражается?

- Я считаю, что тренеры женской и мужской сборные должны быть разные. Мужчины традиционно выступают сильнее, а мы на этом фоне все время выглядим неудачницами. Готовимся все время вместе, но за нас никто никогда даже не приходит поболеть. Это понятно - они заранее мозгами в своих гонках, главное - самим не перегореть, а все равно ведь обидно: такое чувство, что мы никому не нужны. Хотя и в самом деле никому не нужны, когда проигрываем.

- Это, к сожалению, было всегда.

- Но почему? Спорт есть спорт. Кто ожидал, что немки так завалят стрельбу в эстафете? Но их тренеры понимают, что случиться может все что угодно. А наши умеют только поздравлять с победами. К нам в комнату в Олимпийской деревне после проигрышей ни один человек не зашел. А ведь именно в таких ситуациях поддержка важна, как никогда. Да и после эстафеты первое, о чем мы услышали, что премию Олимпийского комитета за золото нам собираются выплатить одну на четверых. И только потом успокоили, что деньги полностью получат все.

- Ну, вопрос американской журналистки о том, на что вы их потратите, я уже слышала.

- А что тут тратить? Было бы в три раза больше, может, взялись бы с мужем за строительство дома. А так - дай Бог, квартиру трехкомнатную получим, и я, наконец, куплю нормальную мебель. Несколько лет уже живу с мечтой хорошо обставить квартиру. Дверь-то все время для гостей нараспашку, а квартира шесть лет в предремонтном состоянии.

Хотя все говорят, что у нас очень уютно. И мне, честно говоря, очень приятно бывает это слышать.