Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Самым сильным впечатлением, связанным с соревнованиями штангистов, которое мне приходилось переживать прежде, было поражение на Играх в Москве Василия Алексеева. По какому-то очень большому блату меня посадили на центральную телевизионную трибуну как раз в тот момент, когда Алексеев подходил к заявочному весу. В тот год он на протяжении всего сезона уклонялся от каких бы то ни было соревнований, готовился только к Играм - к своему последнему в спортивной жизни шансу. И в тот момент, как двукратный олимпийский чемпион взялся за гриф штанги, я увидела на телеэкране - очень крупно - его лицо. У победителя не могло быть таких глаз. В них стояли отчаяние и обреченность. Не перед соперниками, а перед грудой бездушного, безжалостного металла.

Штанга - как женщина: у нее не может быть двух фаворитов. 31 июля в Атланте на ее расположение рассчитывали сразу трое: чемпион мира-94 в категории 99 кг Сергей Сырцов, чемпион мира-94 в категории 108 кг Тимур Таймазов и олимпийский чемпион-84 в категории 90 кг Нику Влад.

Впрочем, делать ставки на последнего решались немногие. Говорят, Влад был фантастически хорош на той, выигранной им Олимпиаде - в Лос-Анджелесе. Ни Таймазов, ни Сырцов знать об этом просто не могли: после бойкота Игр-84 было сделано все, чтобы состязания не просочились на телевизионные экраны. В Барселоне румын остался четвертым. В Атланте он напоминал стареющего вожака волчьей стаи: голодный взгляд человека, который очень хорошо помнит вкус золота, но понимает при этом, что главная драка будет проходить уже без его участия.

Оставались Сырцов и Таймазов.

Заявочные веса последнего впечатляли: 200 килограммов в рывке и 240 - в толчке. «Он намеренно запугивает соперников, - сказал мне кто-то из тренеров на трибуне. - Как бы заранее демонстрирует свою недосягаемость. На самом же деле наверняка начнет соревноваться раньше, чем вес штанги дойдет до заявленной отметки».

Соревнования начались со 175. К тому времени, когда вес штанги увеличился до 190, выступать закончили уже семь человек из 11. Только тогда Таймазов появился на помосте. Следом за Владом.
Сырцов включился в борьбу чуть раньше: он чисто взял 185, затем - 190 и 195 кг. Влад Так же чисто закончил на 197,5. Третья попытка Таймазова была неудачной: штанга совсем ненамного ушла вперед, и удержать ее уже было невозможно.

На трибуне во время двадцатиминутного перерыва тренеры-борцы в украинских костюмах, болевшие в равной степени и за Таймазова и за Сырцова, обсуждали шансы штангистов. По всеобщему ажиотажу нельзя было не понять, что по-настоящему борьба начнется именно сейчас, без всяких предисловий.
Сначала вышел из борьбы Влад. Взяв в первой попытке 222,5, он так и не смог ничего больше сделать, хотя отчаянно старался остаться среди главных действующих лиц. Сырцов взял первый вес - 225 кг. Заказал 230 - не получилось. Вторая попытка была чуть более удачной по началу, штангист взял штангу на грудь - но и только. И Таймазов остался один.

Он стал бы чемпионом даже если бы отказался от двух оставшихся подходов. Поднятого в первой попытке веса – 227,5 – хватало вполне. Но где вы видели осетина, который бы при таком количестве зрителей добровольно бы отказался от эффектного жеста? И штанга потяжелела еще на 3,5 килограмма: 236 - мировой рекорд.

Переполненный зал, накричавшийся всласть в первой части турнира, пока в нем еще принимали участие выступающие за Америку Константин Старикович и Уэйн Барнетт, теперь в полном составе болел за Таймазова. Скорее даже не за него, а против бездушной железки, опрокинувшей мечты остальных - и американцев том числе. Встали все: зрители, журналисты, волонтеры, обслуживающие компьютеры. На трибуне почетных гостей с восторгом, ужасом и благоговением на Таймазова смотрел наследный принц Монако - Альбер.

«Я очень давно понял, что меня может устроить лишь одно место - первое, - сказал потом Таймазов. - А когда победил, то почувствовал, что мой восторг требует какого-то выхода. И пошел на рекорд».

Рекордный подход можно было снимать на пленку и демонстрировать в качестве учебного фильма - до того элегантно и красиво он был выполнен. Ей-Богу, нельзя было не вспомнить концовку известного анекдота: «Сдачи надо!» Правда, под занавес Таймазов решил сделать еще один красиво-рекордный жест: заказал 237,5, почти сразу же передумал, увеличив вес до 240, но это уже был блеф.

На пресс-конференции первым появился Влад и очень грустно сказал: «Я счастлив. У меня есть золотая олимпийская медаль, есть серебряная, есть бронзовая. Можно ли желать большего?» По его глазам было видно, что можно.

Таймазов и Сырцов подошли почти oдновременно. К их приходу у меня в руках уже был микрофон, выменянный в безраздельное пользование у распорядителя пресс-конференции на три российских значка.

- Вы не выступали практически весь предолимпийский год, почему? - обратилась я к чемпиону.

- После чемпионата мира в Стамбуле занялся лечением травм. Готовился к очередному чемпионату, но вновь травмировал кисть: получил перелом лучевой кости у самого запястья. Теоретически мог бы выступить в Гуаньчжоу на чемпионате мира. Но не рискнул: был шанс проиграть, а проигрывать накануне Игр - большой риск. И только здесь понял, как трудно - пропустить год. Я знал, что подготовлен хорошо, но совершенно отвык от самой атмосферы соревнований. В последнюю ночь перед финалом просто не мог спать: ворочался, пробовал читать, ходил по комнате. Не то чтобы очень волновался, но... это была очень непростая для меня ночь.

Сказать честно, я побаивался Сырцова. Как только узнал, что перед самыми Играми он перешел в мою категорию, серьезно забеспокоился. Потому что, как никто другой, знал, как он стремится победить. До сих пор помню, как в Барселоне Сырцов проиграл Кахи Кахиашвили, а я - Ивану Трегубову. Тогда в нашей комнате вечером собралась почти вся команда штангистов, все веселились, пели, я сидел отдельно в углу в каком-то трансе: никак не мог отойти от соревнований. И вдруг поймал его взгляд, по которому мгновенно понял, что у него на душе так же пакостно, как и у меня.

«Серега, - обратился вдруг Таймазов через головы переводчиков к побежденному сопернику, - я так тебя понимаю! Это такое несчастье - серебряная медаль!»

Сырцов даже не улыбнулся. Рассмеялся потом, когда я спросила Таймазова, правда ли, что после Игр в Барселоне и развала советской сборной он уговаривал Кахиашвили (еще не Кахиашвилиса) не уезжать в Грецию, а остаться вместе с ним на Украине. Таймазов тоже удивился: «Вы и это знаете? Действительно, было дело. Мы решили создать на Украине своеобразный «Клуб чемпионов», так что я, как уже представляющий эту страну, уговаривал и Кахи, и Сырцова, и Чемеркина... Отказались. Видно, уговаривал плохо».

- А как вы сами оказались на Украине?

- В Киев переехал из Владикавказа в 1988 году - призвали в армию. А когда отслужил и демобилизовался, решил не уезжать.

- В вашем протоколе были заявлены очень высокие предварительные веса и в рывке и в толчке. Но начали соревноваться с меньших. Почему? Почувствовали, что надо подстраховаться, или же заявка изначально была лишь тактической уловкой, чтобы запугать соперников?.

- Это вопрос не ко мне. Я слишком много думал о технической стороне выступления, чтобы еще беспокоиться и о тактике. Все заявочные вопросы решает тренер, - и Таймазов показал на сидящего здесь же, в зале, Михаила Мацеху.

- Обычно я указываю в заявке тот вес, к которому должен стремиться спортсмен в итоге, - ответил тот. - Ну и тактика, разумеется, тоже имеет место. Когда соперники начинают соревноваться между собой на более низких весах, а лидеры не спешат начинать борьбу, многих это убивает психологически. И они подсознательно смиряются с тем, что золота уже не видать. Мы живем с Тимуром в одной. комнате, так что я мог наблюдать за ним 24 часа в сутки. Не сказал бы, что он нервничал больше, чем обычно. Да и к чему нервничать? В Атланте все складывалось в его пользу. В отличие от Барселоны.

- А что помешало четыре года назад?

- Главная сложность, которая, как выяснилось, и стала решающей не в пользу Таймазова, заключалась в том, что он был один. Не скажу, что присутствие тренера - это половина успеха, но процентов 20 - точно. Тимур взял в рывке 185 кг, нужно было брать следующий вес - 187,5, а ему поставили 190, с которым он в итоге и не справился. А в толчке он был послабее, чем Трегубов. В штанге вce условия всегда диктует тот, у кого сильный толчок.

Я снова обратилась к чемпиону:

- Вы планировали установить в Атланте мировой рекорд или это уже была импровизация?

- Я редко что-то планирую. Всегда ориентируюсь на то, как чувствую себя на разминке. В этот раз все было в полном порядке. Чувствовал штангу, чувствовал помост - значит, можно было идти ва-банк.

- Почему же не получился еще один рекорд - когда в оставшейся третьей попытке вы заявили 240 килограммов?

- Понимаете, я уже сделал все: стал чемпионом, установил рекорд - и, главное, ощутил, что я сделал все. В таком состоянии заставить себя полностью мобилизоваться еще раз практически невозможно. Да и не нужно было.

И вдруг без всякого перехода спросил: «Вы приедете в Киев? Я вас приглашаю - отмечать мою победу».

Самое время было обратиться к серебряному призеру.

- Вы не пожалели, что перешли из категории 99 кг в ту, где выступали сегодня?

- Нет. То, что я проиграл, еще не повод делать выводы. Тимур был сильнее. На голову сильнее всех, кто выступал в финале. Собственно, я понял это, как только начались соревнования - видел, как легко он взял первый же вес.

- Вы всегда наблюдаете за тем, как выступает соперник?

- Не видеть этого было просто невозможно: за кулисами телевизоры стоят на каждом метре площади.

- Судя по вашему лицу, Таймаэов был близок к истине, когда сказал, что серебро - это несчастье.

- Могу сказать, что второе место в Барселоне далось мне значительно легче, чем здесь. А в целом Тимур, конечно, прав: серебро есть серебро. Не более того.