Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

19 августа Александр Попов не попал в число полуфиналистов на дистанции 50 метров вольным стилем. Четырехкратный олимпийский чемпион, обладатель рекорда мира в этом виде показал в предварительных заплывах 18-й результат (22.58).
После этого все более растущее раздражение из-за убогого выступления наших пловцов достигло апогея. Случившееся называют здесь провалом, катастрофой.

Я бы назвала это трагедией. В Афинах закончилась не только эпоха Александра Попова. Закончилась, боюсь, целая эпоха российского плавания.

На фоне общего разочарования у многих уже прослеживается желание найти козла отпущения. Переложить всю вину на самих спортсменов. На Попова в том числе. Мол, он-то как мог?! С таким-то опытом и такими титулами!

Не думаю, что кто-либо из нас имеет право винить лидера сборной. За 13 лет выступлений под российским флагом Попов сделал для своей страны столько, сколько вряд ли сможет сделать какой-либо другой пловец.

За последние 12 лет сборная России завоевала на Олимпийских играх и чемпионатах мира 39 медалей, так вот 18 из них, включая десять золотых, - на счету Попова. Блистательная карьера, которая, безусловно, заслуживала иного завершения.

Но даже при том, что случилось в Афинах, нельзя не признать: именно Попову российское плавание обязано тем, что считалось вполне успешным видом спорта все эти годы.

Победы пловца, более десяти лет живущего за границей и, по сути, не имеющего к российскому плаванию никакого отношения, позволяли закрыть глаза на то, что положение с этим видом спорта в стране из года в год катастрофически ухудшается. Не осталось ни знаний, ни методик, ни интереса к тому, что происходит в плавании в других странах. В тех, в частности, где тренерам удается выводить своих спортсменов на пик результатов тогда, когда нужно, а то и по нескольку раз за сезон.

Успехи России - как бабочки-однодневки. Иногда головокружительны и красивы до безумия. Как олимпийские победы Евгения Садового в Барселоне и Дениса Панкратова - в Атланте или победа Романа Слуднова в 2001-м в японской Фукуоке. Но разве можно считать нормальным, что таланты такого масштаба гаснут так стремительно? И что никто не приходит им на смену?

Выступление в Афинах сделало очевидной истинную сущность российского плавания. У нас больше нет кролевого спринта и эстафет, брасса и баттерфляя, комплексного плавания и плавания на спине. У нас нет женского плавания.

Да, есть Станислава Комарова, которая вчера вышла в финал на дистанции 200 м на спине с лучшим временем (2.09,62). Ее подготовкой вот уже много лет занимается патриарх еще советских плавательных времен Алексей Красиков. В свое время он тренировал Геннадия Турецкого. К его мнению выдающийся тренер до сих пор прислушивается с уважением. Но Красикову - под 80.

Одна из любимых тем обсуждения российских тренеров на любых крупных соревнованиях неизменно касается женских команд Австралии и США. Мол, в России девушек с такими фигурами к плаванию не подпустили бы на выстрел. То ли дело у нас: что ни спортсменка - красавица! За первые пять дней олимпийского турнира австралийки и американки выиграли 11 медалей. Из них четыре золотые.

На апрельской конференции Российской федерации плавания немало говорилось о том, как вырос за последние годы уровень спортсменов. Сколько новых мастеров спорта появилось в стране, и как успешно работают клубы в самых разных городах. Попов, выставлявший свою кандидатуру на пост президента РФП и, как известно, выборы проигравший, был, пожалуй, единственным, кто говорил о другом. О том, что успех развития вида спорта (так уж сложилось) определяет одно: количество золотых медалей на Олимпийских играх. Все остальное - лишь фундамент. Но никак не самоцель. И что с этой точки зрения российское плавание катастрофически сдает свои позиции.

Для того чтобы окончательно убедиться в его правоте, потребовалось дождаться Олимпийских игр.
Что бы ни испытывали сейчас поклонники выдающегося спортсмена, их боль и разочарование, уверена, не идут ни в какое сравнение с тем, что творится в душе самого Попова. Человека, не раз спасавшего честь своей команды даже в таких ситуациях, когда в возможность спасения не верил уже никто.
И все-таки: что же случилось в Афинах с самим Поповым? На этот счет есть три версии.

ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ

Наиболее распространенное мнение, гулявшее по пресс-центру в дни выступления спринтеров, заключалось в том, что Попов сдал. И попросту больше не способен показывать результаты, позволяющие ему оставаться конкурентоспособным. Свои первые золотые олимпийские медали он завоевал в Барселоне в 1992 году в 20-летнем возрасте, проплыв 50 и 100 метров за 21,91 и 49,02. В той же Барселоне 11 лет спустя - на прошлогоднем чемпионате мира - показал соответственно 21,92 и 48,42. Но ведь за год многое могло измениться?

Если смотреть на результаты пловца в афинских протоколах (49,51 и 49,23 в предварительном и полуфинальном заплывах на 100 метров и 22,58 в утреннем старте на «полтиннике») - это похоже на правду. Но ведь помимо этого была вполне впечатляющая скорость в эстафете 4х100 метров, а накануне позавчерашнего выступления Геннадий Турецкий, тренер Попова, попросил ученика выполнить контрольный тест в тренировочном бассейне. Суть теста заключается в том, чтобы, стартуя не с тумбочки, а из воды, пройти дистанцию с минимальным количеством гребков и максимальной скоростью. Попов проплыл 50 метров за 24,3, сделав 18 гребков. Что стало одним из наиболее высоких показателей, которые Турецкий когда-либо фиксировал на тренировке.

Значит, до последнего момента со скоростью и функциональным состоянием все было в полном порядке. Оставалось добавить к этому лишь мотивацию. Но в этом и заключалась проблема. Как вскользь сказал Турецкий, наивно думать, что для человека, выступающего уже на четвертой Олимпиаде, спорт по-прежнему составляет главную часть его жизни.

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ

Возможно, Попов снова просчитался. Как на стометровке, где в глубине души был уверен, что полуфинальных 49,23 вполне хватит, чтобы стартовать в финале. Вряд ли поводом послужила излишняя самоуверенность. Хотя три убедительные победы на прошлогоднем чемпионате мира вполне могли несколько убаюкать сознание.

У олимпийского чемпиона были достаточно серьезные причины экономить резервы организма до последнего. Наиболее серьезную проблему могли создать травмированные колени.

Известный спортивный хирург Сергей Архипов, занимавшийся лечением Попова на протяжении двух последних сезонов, еще в начале Игр выразил опасение, что состояние коленных суставов российского пловца позволит выдержать все восемь дней плавательного турнира. Сказал даже: «Если бы первой дистанцией Попова были 50 метров, гарантия успешного выступления оказалась бы намного выше. В том, что суставы находятся в оптимально хорошем состоянии, я ручаюсь. Но неделя столь больших нагрузок на ноги в таком возрасте может обернуться непредсказуемыми последствиями. Дай бог, чтобы этого не случилось».

И на первой, и на второй индивидуальной дистанции Попов плыл, почти не включая работу ног. Оба раза очень осторожно делал старт. На стометровке так же осторожно (и крайне плохо) справился с поворотом. При этом все понимали: попади Попов в финал, щадить себя он не будет. Пусть даже на финише его придется вынимать из воды и уносить.

Кто же знал, что до финала дело так и не дойдет?

Не исключено, что имел место еще один просчет - в подготовке. Прошлогоднему чемпионату мира предшествовали 24 соревновательных старта на «стометровке» и 30 - на «полтиннике». Тогда идея Турецкого заключалась в том, чтобы выйти на пик формы через соревнования. В этом году возможность стартовать чаще тоже имелась. Но пловец отказался от нее сам. Решил изменить схему подготовки - сосредоточиться только на главном выступлении.

Набрать форму он сумел. Это читалось по множеству незаметных для зрителей, но красноречивых для специалистов деталей. И все-таки сбой произошел. Однозначно, что произошел он уже здесь, в Афинах.

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ

- Я был уверен, что на «полтиннике» Попов окажется в финале без всяких проблем, - сказал двукратный олимпийский чемпион Денис Панкратов, наблюдавший за соревнованиями с позиции эксперта-телекомментатора. - В предварительном заплыве он плыл, как обычно. Проиграл старт, нагнал тех, кто ушел вперед к 25-метровой отметке. Но сделать финишное ускорение ему не удалось. Такое впечатление, что он совершенно «пустой».

Панкратов лишь констатировал факт. Ответа на вопрос: «Почему?» - не нашел и он («Испытываю лишь одно чувство - искреннее недоумение. Возможно, недоотдохнул, возможно - задергался и, как следствие, потерял уверенность. Возможно, ничего не понимает и не сможет объяснить сам»).

То, как Попов выглядел, выходя на старт личных дистанций, сильно подходило лишь на одну версию: перегорел.

В эмоциональном плане нынешний сезон дался пловцу довольно тяжело. В апреле он был вынужден приехать в Москву, чтобы принять участие в перевыборной конференции по плаванию, - выставил свою кандидатуру на пост президента всероссийской федерации. Нельзя сказать, что поражение с разницей в семь голосов нанесло Попову психологическую травму. Но довольно долгое время ему пришлось заниматься помимо тренировок самыми различными делами - встречаться со спортивными чиновниками, думать о предвыборной программе.

Практика же, как бы цинично это ни звучало, показывает: чем сложнее тренировочная работа (а в олимпийском году она требует наибольшей концентрации и сил) - тем меньше должна работать голова. Совместить интенсивную мозговую деятельность с полным погружением в тренировки и соревнования не удавалось даже самым великим. Наиболее яркий пример - сезон четырехлетней давности и выступление в Сиднее трехкратного олимпийского чемпиона, депутата Госдумы Александра Карелина. Непобедимого, как считалось, Карелина.

Не исключено, что каплей, с которой началась утечка эмоциональных сил и нервов, стала церемония открытия Игр в Афинах, где на Попова была возложена наиболее ответственная миссия - пронести по стадиону флаг российской сборной. Не потому, что это потребовало значительных (шесть часов на ногах) физических затрат. А в силу того, что в роль знаменосца изначально была заложена вполне конкретная символика. За всю пятидесятидвухлетнюю историю выступления советских и российских спортсменов на Олимпийских играх не было случая, чтобы знаменосец проиграл.

Не сомневаюсь, что выбор руководителей российского спорта в пользу Попова был продиктован самыми благими намерениями - добавить пловцу моральных сил накануне последнего и самого главного старта его жизни. Получилось же, что на плечи четырехкратного олимпийского чемпиона взвалили дополнительный, крайне тяжелый груз: необходимость выиграть во что бы то ни стало. Не посрамить победные традиции. А груз оказался непосильным.

Состояние перегоревшего спортсмена знакомо многим: вроде все только что было в порядке - настрой, жгучее ожидание борьбы, готовность к ней - и вдруг наступает полное равнодушие, граничащее с апатией. И единственная мысль: скорее бы все кончилось.

В день полуфинального старта на стометровке Попов потерял телефон. Сказал об этом тренеру, посетовав, что обнаружил пропажу, когда хотел позвонить в Москву, поговорить с женой и детьми. Но когда Турецкий протянул ученику собственную телефонную трубку, тот лишь отмахнулся. Сказал ничего не выражающим голосом: «Я передумал звонить».

Он был слишком спокоен, выходя на старт своих дистанций. Как человек, который вынужден подниматься на тумбочку и прыгать в воду не потому, что хочет, а потому, что должен. Тренеру, руководству команды... Это заметно контрастировало с тем, как выглядели соперники. Аж дрожавшие от предвкушения поединка.

Панкратов заметил, что Попову ни одного раза не удалось попасть в финишное касание. Признак, что полностью сконцентрироваться он не сумел. Не хватило нервного запаса. В самый нужный момент.
Пытаясь хоть как-то пробудить в ученике стартовую злость, Турецкий в сердцах сказал: «Не знаю, как ты, а я уезжать домой без медали не собираюсь!».

- Вы в самом деле считаете, что есть хотя бы гипотетическая надежда на медаль в комбинированной эстафете? - спросила я вчера у тренера.

- Надежда всегда есть, - пожал плечами он. - В том случае, если заключительный этап Попов проплывет за 47,2.

Вот только было не похоже, что сам Турецкий верил, что это возможно.