Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Победа Татьяны Навки и Романа Костомарова в танцах стала седьмой в российской олимпийской истории этого вида фигурного катания. И первой – в тренерской карьере Александра Жулина. Так что не было ничего удивительного в том, что даже после соревнований он никак не мог в нее поверить. Принимал поздравления коллег, а в глазах все еще стояло выражения крайнего счастья и столь же сильного неверия в то, что это – именно его спортсмены делают круг почета по глади катка, поднимаются на пьедестал и уже оттуда машут всему миру, сжимая в руках золотые медали.

- Я не помню таких танцевальных соревнований – чтобы накал борьбы был настолько высок, - начал он, когда я подошла с диктофоном. - Поэтому переживал до самой последней пары, Знал уже, что нам уже проиграли американцы Танит Белбин и Бенджамин Агосто, а расслабиться все равно не мог. И безумно счастлив: то, что не удалось в свое время мне, удалось моей жене.

- Понимали, что Белбин и Агосто, выступавшие после Навки и Костомарова, вполне могли вас обойти?

- Запросто могли! Я знал это – и поэтому даже не смотрел, как они катаются. Вообще никогда не смотрю, как катаются наши соперники – это мой принцип. А здесь и не смог бы, наверное – слишком сильно волновался. Сразу после того, как закончили программу Таня и Рома и нам выставили оценки, ушел на улицу, стоял возле служебного входа и курил. Поэтому просто не знаю, как катались остальные.

Мог судить об их состоянии только по тренировкам. Там было видно, что класс Навки и Костомарова все равно выше, чем у остальных.

- Вас беспокоили разговоры о том, что России не завоевать золотую медаль в танцах? Что ее скорее всего придется отдать, расплачиваясь таким образом за две первые победы?

- «Беспокоили» - не то слово. Было безумно тяжело. Особенно после обязательного танца. Навка и Костомаров прокатались исключительно хорошо. Я говорю это не потому, что Таня – моя жена, а просто склонен считать, что и сам неплохо разбираюсь в фигурном катании. Точно так же, как мой ассистент Евгений Платов. Мы с ним, наверное, не самые плохие специалисты. С технической точки зрения прокат Навки и Костомарова в обязательном танце был однозначно блестящим. Но при этом некоторые судьи поставили ребят на шестое место, а кто-то даже на восьмое. С моей точки зрения это – просто бандитизм. Получается, что вся эта новая система судейства способна превратить фигурное катание в игру в кости. А ведь люди, ради того, чтобы добиться результата, «пахали» многие годы.

Во мне сейчас говорит не озлобленность, - просто обидно. На протяжении целого года моя пара не проиграла ни одного старта ни у одного судьи. И вдруг, начиная с чемпионата Европы, в танцах стало твориться что-то необъяснимое. Меня не покидало ощущение, что воду в судейских кругах вокруг Навки и Костомарова мутят все больше и больше, и все это продолжалось буквально до последнего дня. Поэтому безумно рад, что Таня с Романом все-таки стали олимпийскими чемпионами. Считаю, эту победу им дал сам Бог. Они заслужили ее.

- На протяжении последнего сезона вы хотя бы иногда думали, что Татьяна может повторить вашу собственную судьбу? Быть действующей чемпионкой мира и проиграть Олимпиаду?

- Не думал. Таня с Романом сильнее, чем были мы с Майей Усовой. Я чувствовал это даже в тренировках, когда они вступали со мной в какие-то споры. Понимал, что они на самом деле сами ничуть не хуже меня знают, что им нужно. Что они рождены – чемпионами.

- На победу вашей пары перед Играми работало сразу несколько выдающихся специалистов. Как сложился союз с Платовым?

- Женя сам попросил меня о том, чтобы работать вместе. У него не было льда, а продолжать ездить из Нью-Джерси в Симсбери к Татьяне Тарасовой, по четыре часа в один конец, он просто уже не мог. Тем более, что Тарасова со дня на день собиралась улететь в Россию. Так все и сложилось.

- То, что Платов, помимо работы со своими спортсменами, будет помогать вам в работе с Навкой и Костомаровым, предполагалось сразу?

- Я предложил ему просто начать работать на одном льду. И сказал, что через две недели дам окончательный ответ насчет дальнейшего сотрудничества. Но работа пошла так, что через две недели ни у Жени, ни у меня не возникало даже мысли о том, что нужно дополнительно что-то обсуждать: настолько органично он со своими спортсменами влился в наш коллектив. Вклад Платова в победу Навки и Костомарова очень велик. Так же, как и вклад Татьяны Тарасовой.

- А она-то каким образом оказалась в вашей бригаде?

- Мы сами попросили ее приехать и поработать с Таней и Романом после чемпионата Европы. Я, честно говоря, был потрясен. Тарасова за считанное количество тренировок внесла в программы ребят столько «души», столько внутренней силы, что у меня просто не укладывалось в голове, что такое вообще возможно. Она, безусловно, великий тренер. Гениальный. Должен признаться: до того, как мы начали вместе работать, я был уверен, что в танцах не осталось чего-то такого, что мне неизвестно.

- Теперь уверен, что не осталось. Потому что сейчас я знаю то, что знает Тарасова. И вижу, как это можно развивать дальше.

- А в какой момент вы привлекли к работе Татьяну Дручинину (Дручинина - экс-чемпионка мира по художественной гимнастике, супруга двукратного олимпийского чемпиона в парном катании Артура Дмитриева - прим. Е.В.)?

- С ней мы сотрудничаем уже несколько лет. Таня – блестящий хореограф, замечательный человек. Совершенно незаменимый, когда нужно отрабатывать какие-то детали программ, штрихи, сглаживать острые углы в отношениях со спортсменами.

- Неужели эти «углы» имели место и в вашей бригаде?

- А как же? Таня и Роман – лидеры по своей сути. Оба. С весьма непростыми характерами. Неуступчивые не только по отношению друг к другу, но и в общении с тренерами. Сглаживать все это было порой не так просто. Но я никогда не жалел, что выбрал себе такую судьбу. «Простые» спортсмены не становятся олимпийскими чемпионами.

- Вас, как тренера, не беспокоило, что Татьяну могут отвлекать от выступления в Турине дочка, мама?

- Привезти на Игры своих близких было инициативой жены. У меня по этому поводу не было никаких возражений, потому что за эти годы успел понять, что Таня, когда чувствует дополнительную поддержку родных людей, катается особенно хорошо. Для нее семья и ребенок всегда были на первом месте. Если бы даже мы проиграли…

Скажу вам откровенно: после обязательного танца у нас состоялся разговор на эту тему. Мы c Таней сказали друг другу, что, чем бы не закончились Игры, наш мир не изменится. Мы точно так же будем любить друг друга, вместе растить дочь, общаться с теми, кто нас поддерживал. И не позволим никакому поражению стать для нас катастрофой дальнейшей жизни.

- Кто стал инициатором такого разговора?

- Я. Понимал, что после двух подряд золотых медалей чемпионатов мира поражение на Играх может стать для Тани сумасшедшим шоком, который способен привести к самым непредсказуемым жизненным последствиям. Страшно боялся за семью. Сразу вспомнил свой собственный опыт, пережитый на Играх в Лиллехаммере. Там мы с Майей Усовой – моей бывшей супругой, не разговаривали после поражения двое суток. Не могли. Были неспособны не то чтобы найти какие-то слова, но даже смотреть друг на друга. Именно после тех Игр я почувствовал, что окончательно сложился, как личность.

- В каком смысле?

- Во всех. Много размышлял о превратностях спортивной жизни в целом. В какой-то момент до меня дошло, что придавать спортивным победам и поражениям такое значение, как придаем мы, неправильно в корне. Кто сейчас вспоминает про Усову и Жулина? Да, мы проиграли Олимпиаду и в Лиллехаммере, и за два года до этого – в Альбервилле. Но кто сейчас помнит чемпионов? Марину Климову и Сергея Пономаренко?

Такими воспоминаниями никто не живет подолгу. Они проходящи. Как глава книги, которую ты написал, а потом перевернул страницу. Могу назвать очень многих олимпийских чемпионов, которые, победив на Играх, больше не сделали в своей жизни ничего. Не нашли себя ни в какой другой профессии, не сложились, как личности. И больше всего мечтал о том, чтобы наша с Татьяной жизнь продолжала развиваться дальше. Чтобы мы реализовали себя, как любящая пара, как родители, которые очень хотели бы родить еще одного ребенка. А то, что произошло в Турине, расцениваю, как невероятный подарок, который мне сделала судьба. Не знаю уж, чем его заслужил. Но как только вернусь в Америку, обязательно пойду в русскую церковь и поставлю свечку.

- Вы настолько верующий человек?

- Знаете, незадолго до Игр у меня произошла интересная встреча. Я случайно узнал, что мой бывший классный руководитель – Александр Владиславович Шумский – стал батюшкой – служит в церкви Николая-чудотворца. Мы пришли к нему перед отъездом в Турин, отстояли в церкви всю службу, потом он пригласил нас к себе домой. У него прекрасная семья, восемь детей.

Нам же он сказал: «Не надо волноваться. Я буду за вас молиться. Ведь будет прямая трансляция?»
Я думал об этом, когда стоял у борта во время выступления Тани и Романа. Сжимал в левой руке маленькую иконку и мысленно просил: «Отец Александр, помоги…»

- А что теперь? Чем вы будете заниматься как тренер?

- Пока не думал. Знаю лишь то, что таких переживаний я больше не испытаю никогда в жизни. Ученики – это одно. Жена – совершенно другое.