Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Со стартовым номером в короткой программе Евгению Плющенко крупно повезло. Кататься вторым в первой разминке означало избежать испытания многочасовым ожиданием. Да и сохранить силы. Одно дело, когда выступления заканчиваются в районе полуночи, и совсем другое - освободиться всего через 15 минут после того, как дан сигнал к началу.

Предстартовые тренировки cильнейшего фигуриста мира в Турине давали публике не так много пищи для размышлений. Было видно, что он в потрясающей форме, делал все прыжки без видимых усилий, но при этом не тратил ни капли лишней энергии - уходил со льда, едва тренировочная программа-минимум оказывалась выполненной.

К явному недовольству публики, кстати. Начиная с первого дня соревнований, оргкомитет стал продавать билеты на все тренировки фигуристов, что проходили на главной арене, и недостатка в желающих попасть в «Палавелу» не было.

Небольшие - по меркам фигурного катания - размеры катка обернулись как «плюсами», так и «минусами». На большой - по типу американских - арене, где трибуны уходят под потолок какими-то бесконечными ярусами, фигурист невольно чувствует себя «маленьким». И, как следствие - менее уверенным в себе. С другой стороны, недостаток потенциальных мест создал колоссальные проблемы фотографам. Занимать позиции в дни финалов им (при обязательном наличии билетов) предписывается начиная с 15.45, при том, что сам финал начинается в семь вечера, а заканчивается к полуночи. Такого на моей памяти никогда не случалось ни в одном виде спорта.

Собственно, и на тренировках трибуны оказывались заполненными так плотно, как не всегда бывает на соревнованиях.

Главным «ньюсмейкером» за день до начала короткой программы стал Джонни Вейр. На тренировке ему удалось отлично выполнить каскад 4+3+3, но тогда же он сказал, что, скорее всего, не станет включать его в произвольную программу - не хочет чрезмерно рисковать. Зачем прыгал? Да все для той же психологической уверенности: когда получаются четверные прыжки, тройные переходят в разряд чего-то гораздо более легкого и надежно выученного. Соответственно, и кататься становится легче.

Впрочем, так бывает не всегда. Пример - швейцарец Стефан Ламбьель. При вполне уверенном владении четверными, он который год с переменным успехом ведет борьбу с тройным акселем. В Турин фигурист прибыл одним из последних - скрывшись до поры до времени в Гренобле, залечивал травму колена, полученную пару недель назад.

Залечил. Сказал, во всяком случае, что готов выступать в полную силу.

Раз уж зашла речь о травмах, нельзя еще раз не вернуться к событиям понедельника, когда в парном финале страшно упала с выброса китаянка Дань Чжан. Решение судей, позволившее фигуристам продолжить программу, получило во вторник совершенно неожиданный резонанс. Как я уже написала в прошлом репортаже, все было в рамках правил: со времени остановки музыки и до повторного выхода пары на лед прошло менее двух минут. Но дело в том, что согласно правилам, рефери был обязан остановить музыку немедленно - дать свисток. Но ему, видимо, даже в голову не пришло, что Дань Чжан и Хао Чжан смогут кататься после столь ужасающего падения. А может, потрясенный, как и многие другие, увиденным, он просто забыл о формальностях и музыка продолжала звучать.

Ну а потом, когда страсти улеглись и видеозапись была прокручена еще раз, выяснилось, что между реальной остановкой катания и вторым выходом прошло 4 минуты 48 секунд. То есть, пару надлежало однозначно снять с соревнований, а вовсе не вручать ей серебряную медаль.

Но, опять же, не все так просто: те, кто смотрел в олимпийских Афинах состязания пловцов, наверняка помнят, как грубо нарушил правила американец Аарон Пирсол (перевернулся в воде перед поворотом со спины на живот метра за два до того, как имел право это сделать). Трое обслуживавших заплыв судей немедленно составили надлежащий протокол о дисквалификации, но, как выяснилось чуть позже, заполнили бумаги неправильно. В результате всех троих дисквалифицировали, а Пирсолу (при том, что Международная федерация плавания вовсе не отрицала факта нарушения спортсменом правил) вручили «золото».

Так и здесь. Любой арбитраж, если бы до него дошло дело, наверняка встал бы на сторону спортсменов. Виноват-то исключительно рефери.

Впрочем, мы отвлеклись.

Победу Плющенко в короткой программе во вторник было очень трудно оценивать с привычной - сквозь призму фигурного катания, как такового, - точки зрения. Так же, кстати, как и выступление Дань Чжан и Хао Чжан в финале пар. Сам факт того, что они совершенно недоступным для понимания образом сумели сделать все элементы, делал кощунственным любую критику в их адрес.

В те две с половиной минуты, что провел на льду трехкратный чемпион мира, фигурное катание не имело никакого отношения к искусству. Это была квинтэссенция кристально-чистого спорта. И бешеного желания избавиться, наконец, от призрака прошлых Игр.

Когда человек выходит на старт с побелевшими от внутреннего напряжения глазами, это ничуть не менее страшно, чем разорванные мышцы. Местами Плющенко не попадал в музыку, но, черт возьми, какая разница, попадал он в нее или нет? Он сделал все. То, что в его положении вряд ли сумел бы сделать любой другой спортсмен.

Перед началом мужского турнира в это не то чтобы не верилось, но было беспокойно. Особенно с учетом того, что первые два дня после приезда в Турин Плющенко чувствовал себя не лучшим образом. То ли чем-то отравился, то ли сказалась смена привычного питания, воды, или просто таким образом сказалось непомерное предстартовое напряжение. Как бы то ни было, и тренировки и соревнования дались ему дорогой ценой.

Впрочем, назвать происходившее в мужском турнире соревнованиями, сейчас, по прошествии блистательного выступления российского фигуриста, просто не поворачивается язык. Был Плющенко, а за ним - как говорится, «на расстоянии выстрела» - все остальные. О каком соперничестве в этом случае можно вообще говорить?

Собственно, это признали во вторник все. Джонни Вейр, закончивший короткую программу вторым, Стефан Ламбьель, проигравший американцу меньше балла, Бриан Жубер, оставшийся в итоге четвертым. Общий смысл их комментариев сводился к тому, что соперничать с Евгением на данный момент не может ни один фигурист мира. И значит остается делить лишь серебряную медаль.

Допускаю, что для любого человека, не имеющего отношения к России, самым интересным в мужском турнире было вовсе не выступление Плющенко. А борьба за второе место. Вот здесь страсти кипели не в пример сильнее. Оказаться «следующим, после Бога» при чистом прокате мог любой фигурист из доброго десятка участников.

Единственным, кому удалось справиться с обязательным набором элементов почти идеально, стал Вейр. Его «Умирающий лебедь» вне всякого сомнения украсил мужскую программу. Точно так же, как и новая программа швейцарца Ламбьеля, которую тот скоропостижно - уже после чемпионата Европы - поставил на музыку цирка «Дю Солей».

Замена получилась неоднозначной. С моей точки зрения предыдущая композиция в латиноамериканских ритмах выглядела ничуть не хуже. Кому-то, возможно, кажется иначе, но дело не в этом. А в том, что и Ламбьеля и Вейра выгодно отличала от многих других естественность и внутренняя свобода катания. Сразу ведь видно, делает фигурист тот или иной жест потому, что именно так его когда-то научили, или он просто не представляет себе в этом месте программы никакого другого движения.

Заставить таких спортсменов делать на льду то, что считает более выигрышным кто-то другой, как правило, невозможно. Это лишний раз проявилось и на примере американца. Незадолго до Игр Вейр принял решение вернуться к прошлогодней произвольной композиции «Отонал». Объяснил просто: мол, чувствует себя в этой музыке гораздо комфортнее. И совершенно неважно, что по этому поводу думают остальные.

Подобное отношение к фигурному катанию характерно прежде всего (за «штучным» исключением) для западных спортсменов. Возможно, дело в том, что они изначально более свободны внутренне, чем те, чья карьера проходит под российским флагом. Могут позволить себе реализовывать собственный потенциал, не думая при этом, что постоянно должны оправдывать чужие планы и надежды.

Хотя - вот другой пример: Брайан Жубер. Чистый «спортсмен», со множеством исключительно ценных для спорта качеств. В свое время француза наперебой упрекали в подражании олимпийскому чемпиону Солт-Лейк-Сити Алексею Ягудину, но объяснить «ягудинский» стиль было несложно: отсутствие природного артистизма Жубер просто-напросто пытался компенсировать следованием лучшему на тот момент образцу.

Хотя уже сейчас очевидно: чем сильнее чемпион Европы-2004 будет «выжимать» из себя искусственно созданный артистизм, тем отрицательнее это может отразиться на результате. Потому что сила этого фигуриста прежде всего - в неимоверном физическом здоровье, крепких ногах и нервах. Можно, конечно, попытаться одновременно вжиться в образ супермена, но не всегда выходит убедительно: какой же ты Джеймс Бонд, если каскад запорол?

К категории фигуристов-творцов я бы отнесла и Эммануэля Сандю. Во вторник ему откровенно не повезло: ожидание своего выхода (канадцу достался последний стартовый номер) напрочь спалило нервы. Сандю начал программу прекрасным каскадом четверной тулуп/тройной тулуп, получил за него 13,29 (у Плющенко за тот же каскад 13,86), но тут же сорвал тройной аксель, затем - лутц, и наслаждаться оставшимися дорожками и вращениями уже не получалось. Все-таки это не шоу, а Олимпийские игры.

Впрочем, даже при существующей расстановке мест битва за серебро в финале может развернуться с любым сюжетом. Ведь расхожая истина, что исход дела на Играх решает прежде всего короткая программа - это только теория. На практике же может случиться все, что угодно.