|
|
|
|
|
|||
2 августа 2012 Мы знакомы 35 лет, последние лет 20 регулярно встречаемся на соревнованиях, куда олимпийский чемпион Игр-1980 приезжает в роли комментатора украинского телевидения, но никогда не говорили о той сборной СССР, которую до сих пор в плавании считают легендарной и за которую сам Фесенко выступал почти десять лет. Мне всегда было немного неловко поднимать эту тему. Ведь той звездной командой руководил мой отец - Сергей Вайцеховский. Но во вторник, когда у нас на глазах полностью развалилась российская эстафета 4х200 м вольным стилем, та самая эстафета, которую всегда было принято именовать громкими словами «Гордость нации», и стало окончательно ясно, что ничего хорошего нашу сборную в Лондоне не ждет, я не выдержала - спросила: «Скажи, чем объяснить, что та ваша команда была до такой степени успешной? Недаром же многие вспоминают ее до сих пор?» Разговор получился долгим. * * * - Знаешь, я не так давно получил предложение возглавить украинскую сборную, - сказал Фесенко. - Пока ответа я не дал, все-таки за последние десятилетия у людей изменилась психология, отдавать себя спорту в той мере, в которой отдавали себя мы, уже мало кто хочет. Но если все-таки приму решение, точно знаю одно: свою сборную буду строить «по Вайцеховскому». По подобию той нашей команды. Наследие, которое твой отец получил в 1973-м, было достаточно тяжелым. Я хорошо знаю это, поскольку уже не первый год встречаюсь с самыми разными людьми, собираю своего рода историю плавания. Разговаривал о тех временах с серебряным призером Олимпийских игр в Токио Григорием Прокопенко, с Галей Прозуменщиковой, с Владимиром Косинским, с Владимиром Буре. Не буду вдаваться в подробности, но команды как таковой тогда не было. Все решали в ней свои собственные задачи. Пока не появился новый главный тренер, а с ним - идея. - И в чем заключалась эта идея? - Быть лучшими. Вайцеховский поступил тогда очень грамотно. До того как принять сборную, он успел объехать все ведущие плавательные страны. Досконально знал систему плавания ГДР, поскольку блестяще владел немецким языком, много общался с немецкими специалистами, был на короткой ноге с главным тренером сборной Паулем Виттеном - они всегда общались как друзья. И сразу начал подбирать тренеров-единомышленников, которые могли, а, главное, хотели работать. Нам, помню, он тогда сказал примерно следующее: «Ребята, ничего особенного в зарубежных звездах нет. Надо просто больше пахать - и чтобы дисциплина была, как у немцев». Помню, что сказано все это было таким голосом, что все мы сразу поверили: действительно можем делать все то же самое, что делают наши соперники из Америки, Австралии, Германии, а что-то можем делать даже лучше них. Для всех нас было очевидно, что Вайцеховский пользуется большим доверием со стороны спортивного руководства, что его идеи принимают, и потому хорошо финансируют плавание. Когда был проведен первый совместный сбор с американцами, мы так радовались, что можем с ними посоревноваться... Лезли из кожи вон. Причем стремился к этому каждый. - Так уж и каждый? - Поверь, я совершенно не преувеличиваю. Все, кого тогда вызывали в сборную, получали специальные тренировочные дневники. Один - на осенне-зимний цикл работы, второй - на весенне-летний. Получить такой дневник - эту корочку члена сборной команды СССР - было заветной мечтой для любого пловца. Если кого-то должны были вызвать, но не вызывали, человек начинал пахать дома с утроенной силой. Сезон начинался в сентябре с медицинского обследования, и все старались уже туда приехать в максимально хорошей физической форме. Понимали, что отбор в команду начинается именно там. Я получил такой дневник в 1974-м. Боже, как я радовался! Требования к дисциплине были очень жесткие, но дело в том, что у нас не было абсолютно никаких поползновений как-то нарушить режим. Каждый четко отдавал себе отчет в том, что если сделать это или просто пропустить тренировку, то твой же товарищ, который плавает рядом, тебя обойдет. - Тебя ведь там не было? - Это так. На чемпионате СССР я занял в комплексном плавании третье место, но на Игры взяли спортсмена постарше. Мне было сказано: «Твоя Олимпиада - следующая. Не спеши». Было, конечно, немного обидно, потому что в Монреаль тогда отправились Володя Сальников, Игорь Кушпелев, Игорь Омельченко - все трое мои ровесники. А в 1977-м мы поехали на чемпионат Европы в шведский Йончепинг, где уже «прорезались» Юлька Богданова, я, Сальников, Сергей Русин, и для всех нас, кто стал чемпионом, вдруг пришли какие-то костюмы с аббревиатурой CIO. Мы и не знали, что в переводе это значит МОК, то есть Международный олимпийский комитет. Костюмы были зеленые. Так в сборной появилась своя элита. Вайцеховский вообще блистательно умел выделить из общей массы тех, кто отличился. Когда он приходил на тренировку, вода в бассейне вскипала в прямом смысле слова. Все старались обратить на себя его внимание. Хочешь верь, хочешь, нет, но когда Сергей Михайлович, образно выражаясь, поднимал знамя команды, мы готовы были умереть за страну, порвать всех, доказать, что мы лучшие, что мы умеем работать и умеем выигрывать. Причем доказать прежде всего главному тренеру - что он не зря нас выбрал. Как он этого добивался? Я не знаю... * * * - У вас ведь были и свои личные тренеры. - Совершенно верно. Я лишь много позже стал понимать, насколько мудро была организована работа в той сборной СССР. Регулярно проводились микст-сборы, когда все тренерские бригады сходились вместе, плюс к этому Вайцеховский регулярно «перебрасывал» бригады, и, например, те, кто плавал у Веры Смеловой, включая меня и Сидора (олимпийский чемпион в комплексном плавании Александр Сидоренко. - Прим. Е.В.), выезжали на сбор с бригадой Игоря Кошкина. После возвращения со сбора Кошкин и Смелова садились, раскладывали перед собой наши тренировочные дневники, разбирали всю проделанную работу. Точно так же молодых тренеров с их спортсменами подключали к бригаде Генриха Яроцкого. По принципу: «Ты лучший? - Учи!» Взять тот же брасс. Мы до сих пор вспоминаем легендарного тренера Бориса Зенова, а ведь через его бригаду прошли не только все спортсмены, кто плавал брассом, но и все их тренеры. Да и сам Зенов тоже рос в этой обстановке, каждый день обсуждая какие-то проблемы. А сколько было тренерских конференций? Тот опыт можно было успешно использовать еще лет десять. Мы ведь первыми вышли на такие тренировочные объемы, которых не делал никто в мире. Потому что обогнать Австралию или Америку могли на тот момент только в объемах работы. - Мне доводилось слышать, что далеко не все спортсмены справлялись с теми объемами без ущерба для здоровья. - Могу сказать одно: все мы, кто «выстрелил» на московской Олимпиаде, пробились в элиту только благодаря тем запредельным нагрузкам. Плавали очень много - от пятнадцати до двадцати километров в день. При этом постоянно шел поиск новых методик. - Тебе обидно, когда золотые медали московских Игр называют неполноценными? - Я просто слишком часто это слышу, чтобы обижаться. Мы не поехали в 1984 году на Олимпиаду в Лос-Анджелес, и что? Кого-нибудь интересует, какие мы тогда делали объемы работы, чтобы выйти на те же результаты, что были у американцев? Что мы полностью выиграли у США предолимпийскую неделю в 1983-м - в очном соперничестве взяли те же восемь золотых медалей, что в Москве в 1980-м? В том же самом бассейне, где через год должна была проводиться Олимпиада и куда каждый день грузовиками завозили и прямо в воду выгружали лед, потому что было очень жарко, мы порвали всех. И Линка (Качюшите. - Прим. Е.В.), и я, и Роберт Жулпа... Правда это было уже без Вайцеховского... - Если честно, я до сих пор не знаю, почему в 1982-м отца убрали. - Мы тоже не знали. Отчасти понимали, что сами не выполнили задачу - не завоевали на чемпионате мира в Гуаякиле столько же медалей, сколько на Олимпийских играх в Москве. Хотя на том чемпионате прорезалось немало новых людей. И Славка Семенов уже вовсю наступал Сальникову на пятки, и Марковский Лешка проплыл неплохо, и эстафета наша хорошо выступила, и мы с Сидором свое взяли... Помимо четырех золотых медалей в Гуаякиле было выиграно семь серебряных и три бронзовые, но, видимо, то выступление было всего лишь поводом снять главного тренера. Он нас тогда собрал, это было в Питере перед матчевой встречей СССР - ГДР, в каком-то школьном классе... Лен, мы рыдали. За партами сидела вся команда, и вся команда плакала навзрыд. А он... Знаешь, он нас просто поблагодарил. За то, что все эти годы мы были рядом с ним, за то, что ему верили, выполняли все, что он предлагал... Мне даже сейчас тяжело говорить об этом. * * * - В сборной было столько звезд первой величины... Как вы уживались друг с другом? - У нас была очень дружная команда. Опять же все это придумал твой отец. По вторникам и четвергам у нас на «Круглом» были дискотеки, мы постоянно вместе смотрели какие-то фильмы. А с какими людьми познакомились! Татьяна и Сергей Никитины, Арутюн Акопян, Михаил Боярский - они постоянно приезжали к нам и на «Круглое», и в Цахкадзор. Еще мы постоянно были чем-то заняты. Я ведь в сборной сначала закончил школу, потом институт, получил водительские права, диплом переводчика, научился фотографировать... Ты не представляешь, до какой степени все мы до сих пор благодарны Вайцеховскому - за то, что он нам открыл глаза на мир, занимался нашим воспитанием. Причем не только в сборной. Возможно, помнишь, как я приезжал к вам домой, когда уже закончил плавать? Совершенно не знал тогда, чем мне заняться, вот и приехал - за советом. Сергей Михайлович разложил мне все шаги, которые с его точки зрения следует сделать, чтобы защитить диссертацию. Порекомендовал лучшего в Киеве научного руководителя - профессора Платонова. В прошлом году на ветеранском первенстве Европы в Ялте я собрал всех ребят из той нашей команды. Не сумела приехать только Лина Качюшите, да еще отказался Сальников. Не знаю, почему он не захотел: я сам звонил, брал на себя все финансовые обязательства, но Вовка все равно ответил отказом. Мы устроили вечер памяти на 24-м этаже гостиницы «Ялта» в громадном кинозале. Смотрели старые пленки - Сашка Сидоренко нашел видеозаписи всех наших олимпийских заплывов. Танцевали всю ночь так, что молодые пришли снимать нас на видеокамеру. То, что мы до сих пор все вместе, тоже ведь говорит о многом. И все это заложил в нас твой отец. Помимо того, что вывел нас в чемпионы. Не подумай, я говорю сейчас все это совсем не для того, чтобы польстить. Из той нашей команды любой человек скажет тебе все то же самое. * * * - Ты был на том знаменитом недельном сборе в Литве перед чемпионатом мира-1978, где всей команде разрешили делать все, что взбредет в голову? - А как же! Такое не забывается. Тоже ведь гениальный тренерский ход: после реально нечеловеческих нагрузок нам дали возможность полностью расслабиться и отвлечься от всего на свете. Представь себе: в лесу стоит огромный рубленый дом на 12 или 13 комнат, мальчики в одном крыле, девочки в другом - ага, как же... Из тренеров только главный. И врач. Лошадки пасутся, озеро под боком - делайте, что хотите. И мы просто оторвались - пошли вразнос. Но отдохнули так, как никогда. До сих пор, бывает, вспоминаем, глядя на фотографии: «А помнишь, ты ту кобылу в три часа ночи оседлал, а потом в лесу с нее свалился и мы тебя всей командой искали?..» Второй такой сбор был перед московскими Играми - на Днестре. Домики, рыбалка, вкусная еда - и ни капли спиртного. Мы с ребятами решили переплыть речку и в ближайшей деревне купить самогона. Купили 20-литровый бидон. Но его ж еще перетащить обратно надо? Плыли полночи - как Чапаев через Урал: мы с Сашкой Федоровским одной рукой бидон за ручки держим, другой гребем, Серега Копляков сзади нас толкает. Еле выплыли с этим бидоном из течения... - Это правда, что перед той Олимпиадой мой отец не разрешал тебе жениться? - Так он никому не разрешал. Была договоренность: до Олимпийских игр - никаких свадеб. А я тогда за месяц до Игр улетел из Киева на один день домой в Кривой Рог, потому что как раз в это время решалось, дадут мне однокомнатную квартиру или двухкомнатную. Для второго варианта нужен был штамп в паспорте. Вот я и улетел втихаря от всех - только Смелова об этом знала. Расписали нас с моей Ирой в четверг. Это был так называемый «день разводов» - браки по четвергам не регистрировали. Но мы как-то уговорили. Со свадебного стола я тогда успел схватить только тарелку с салатом оливье. И прямо с ней уехал в аэропорт. На Олимпиаде, когда уже выиграл, пошел к Вайцеховскому - каяться. Он грозно спрашивает: «Как ты посмел, солдат, жениться без ведома генерала?» А позади меня уже мой батя с ящиком шампанского стоит. В общем, я был прощен... - Отца, знаю, пытались обвинить в том, что все ваши олимпийские успехи были достигнуты с применением фармакологии. - Так ведь можно просто взглянуть на результаты. Посмотреть, что было до 1983 года - и что потом. С фармакологией долго не выступают. Ты никогда не задумывалась, например, почему все девочки, кто в 1984 году стартовал в Москве на «Дружбе» - соревнованиях, которые проводились, как альтернатива Олимпийским играм Лос-Анджелеса, проплыли один раз и навсегда исчезли? Это было целиком и полностью «заслугой» нового руководства. Я вообще ушел после тех соревнований из спорта. Понял, что не хочу плавать по этим правилам. К отбору тогда готовился самостоятельно: уехал в Кривой Рог, поставил палатку на озере, там и плавал каждый день. На соревнования в Москву взял с собой жену - чтобы она хоть раз в жизни посмотрела, как я плаваю. Выиграл отбор, а на «Дружбе» стал вторым, проиграв 0,06 и установив в баттерфляе свой личный рекорд - 1.58,93. После этого зашел в автобус, где сидела вся команда, сказал «до свидания» и вышел. Скажи, твой отец так вот простился бы с человеком, который отдал сборной десять лет? Да никогда в жизни! Сашка Сидоренко позже дал интервью, в котором разнес тогдашних руководителей в пух и прах: мол, как можно так поступать? А через пару лет на чемпионате мира в Мадриде все в точности повторилось уже с ним... Знаешь, - сказал Фесенко, когда мы уже заканчивали беседу, - я до сих пор корю себя за то, что не реализовал свою давнюю идею: собрать всех ребят из той нашей команды и совместными усилиями сделать памятник, где мы все стоим вместе. А Вайцеховский нас обнимает... 2012 год
|
Олимпийские
игры - Лондон-2012 - Плавание 
